— Зефир. Сама донесешь? Попроси Люду организовать нам чай.

— Да. — Согласилась со всей готовностью, отклеиваясь от отца и получив коробку в руки, вдруг выдала: — Пап, Неля домой собирается. Давай все ее попросим, чтоб еще немножко побыла, а? Можно?

Я без малого не уронила планшет. Тайка поперхнулась вином и весело закашлялась. Дубов медленно повернул голову в мою сторону. Соня же, не понимая сути возникшей паузы, с детской непосредственностью выдала рецепт счастья:

— Ты в следующий раз принеси не зефир, а канноли. Меня Микаэль угостил и теперь мы с ним друзья.

— Спасибо за подсказку, Сонь, сейчас так и сделаю. — Он погладил дочку по голове, продолжая смотреть на меня. Провел языком между верхней губой и зубами, заставив тем самым замереть на месте. Сердце встрепенулось, вспоминая о позабытой тахикардии. Тая хрюкнула от прорывающегося смеха, и, встав, пошла к выходу. Причину такого оживления я не понимала. И хорошо! Но внутренний голос настойчиво рекомендовал испариться из гостиной как можно быстрее.

Прижав левой рукой планшет к груди, поднялась с кресла. Кирилл закрыл дверь, снял пиджак и отбросил его на комод стоящий рядом. А мне из-за этого почему-то резко стало жарко.

— Мась, иди ко мне. — Сказал тихо, не двинувшись с места. — Давай… сама.

Любое из наших решений это своего рода весы. Мы взвешиваем и выбираем то или иное. С одной стороны гордость приказывала остаться на месте и нашептывала, что никогда не простит надругательства над собой. А с другой — что толку было упираться? Для чего? Чтобы продолжать изнывать потихоньку от душевной боли?

Бабушка Аля при жизни любила учить меня уму-разуму. И как-то сказала: «В ссоре с дорогим для тебя человеком ты должна всегда задаваться вопросом: я хочу быть правой или счастливой?»

Легко сказать — сложнее сделать.

— Нелли.

Мы сделали шаг навстречу друг другу одновременно. И только это спасло ситуацию. Дальше уже было не важно, что он — всего один, а я — пять…

Что сказать? Осталась и без чая и без зефира и без ужина. А потом еще поздно вечером, во время передышки на кой-то ляд спросила:

— А что такое кателони… канелини… или как там?

В ответ Дубов сгреб меня в охапку, прижал к себе и довольным тоном пояснил:

— Канноли. В Италии везде продают. Сладкие трубочки с кремом.

Соображала несколько минут, а когда до меня дошел смысл Таиного веселья, попыталась освободиться, но не смогла. Дубов, вероятно предвидя мое возмущение, держал крепко, продолжая улыбаться.

— Ш-ш-ш.

— Ты! Ты! — бесполезно подергавшись, вынуждена была остановиться. — Ты нормальный?! Такое ребенку говорить?!

— Соня все равно не поняла, не злись. — Зарываясь носом мне в шею, легонько укусил за мочку уха.

— Кир… — но договорить он мне не дал, закрыв рот поцелуем.

Утром тенью выскользнула из его спальни и спустилась вниз, к себе в гостевую. Вознесла благодарственную молитву всем богам. Трижды. Но по ходу поспешила.

Кирюшеньке не улыбалось в перспективе отпускать меня каждый день ни свет, ни заря, или подолгу дожидаться по вечерам, а потому сделал ход конем, чтобы раз и навсегда прекратить беготню по этажам. После обеда, подловив меня в коридоре, затянул в библиотеку и прижал к стене.

— Воу! Воу! Блин, дайте я хоть выйду! — Дэн со смешком сгреб с журнального стола какие-то конспекты и сложил ноутбук.

— Кирилл! — прошипела, понимая, что он это сделал нарочно, так как даже я знала, что его сын зачастую в такое время сидел там. — Пусти.

Денис, проходя мимо, добил мою выдержку комментарием, обращенным к отцу:

— Не вздумай. Давно пора.

Все слесари и сантехники мира ровным строем пошли бы молча курить бамбук, если бы услышали слова, которые пронеслись в моей голове. А интеллигент Дубов, наверняка бы прополоскал рот, ведь он, целуя, не знал всех моих мыслей. Но, думаю, догадывался, потому, что сказать вслух ничего не позволил. А когда такая возможность появилась, мне уже было совершенно не до того…

Следующие недели прошли хорошо, если бы не мое постоянное ожидание звонка от родни. В том, что Удав не оставит Павла Игнатьевича без своего внимания — не сомневалась. Пыталась неоднократно заговорить на эту тему, но каждый раз натыкалась на глухую стену. Он не реагировал и не отвечал, заставляя непроизвольно переживать.

Созваниваясь изредка с матерью, замирала, боясь услышать плохие новости, и со временем успокоилась, поверив, что все обойдется. Наивная овца. Как теперь понимаю, Дубов просто выжидал. Плюс самоизоляция помешала ему расквитаться с отчимом сразу.

Дальше — круче.

Шестого марта Кирюшенька сообщил, что уговорил свою маму переехать к нему в связи с обострением ситуации в стране из-за коронавируса. Тогда уже стало понятно, что инфекция COVID-19 рано или поздно коснется каждого. Все неожиданно вспомнили слово «пандемия», а потому я его прекрасно понимала. То, как телевидение накручивало градус напряжения, не могло не затронуть.

И с тем же сама мысль о таком знакомстве вводила в ступор. Дубов же с интересом и улыбкой следил за тем как нервничаю и смущаюсь. А у меня чуть ли не до панических атак доходило. Все дело в том, что понятия не имела ни как себя вести, ни что говорить.

Так уж сложилось, что с родительницами своих бывших никогда не общалась. Свекровью бог тоже не наделил. Умерла, когда сыну исполнилось четыре года. Лешку воспитывала мачеха и отец-пропойца, с которыми я виделась раза три за все время, учитывая, что проживают они за несколько сотен километров в небольшом поселке.

Накануне праздников у меня всегда куча клиентов. К крайнему недовольству царя Кирилла, от них я не отказалась. Во-первых, потому, что моя работа мне нравилась. Сидеть безвылазно, пусть и в таком роскошном поместье — не вариант. Могла, конечно же, свободное от безделья время проводить в «Добролапыче», но не хотелось чувствовать себя содержанкой. Дубов попытался как-то подсунуть кредитную карточку, но был послан в сад. Он и без того обеспечивал меня всем сверх меры. А во-вторых, помня историю Аурики, стать зависимой от него на все сто процентов не хотела. Это слишком скользкая дорожка, без права на ошибку и ведущая в неизвестном направлении.

В день приезда мамы Дубова, я освободилась поздно. Потом еще долго думала, куря в форточку и глядя по телевизору репортажи о том, как с полок магазинов сметают туалетную бумагу. Ох, если б кто сказал заранее, что зря переживаю! Из-за напряжения ни разу не спросила имени, а оказалось, что мы знакомы!

По возвращению, выходя из машины, увидела их вдвоем с Удавом. Дарк галопом понесся ко мне, едва не свалив с ног. Подошла ближе и почувствовала, как начинает отвисать челюсть.