– Мне? Нет, я слишком стара для таких украшений. Сын мой, но тебе было бы лучше оставить их на некоторое время у себя, потому что, пока они у тебя, они могут придать тебе больше веса в глазах принца Пероа и всех остальных. Если ты отдашь их Амаде и она возьмет их, возможно, это будет означать их возвращение на Восток. Ведь ты говорил мне, что она должна отправиться к тому, чьи приказы не обсуждаются.

Я побелел от злости и ответил:

– Пока я жив, Амада никогда не отправится на Восток, чтобы стать женщиной того царя.

– Пока ты жив, мой сын. Но те, кто нарушает волю Великого царя, должны умереть. К тому же это вопрос, который твой дядя, принц Пероа, должен решить так, как диктует политика. А сейчас даже женщина – это мелкая крупица в большой игре. О мой сын, – продолжала она, – не пытайся привязать к себе Амаду. Она очень красива и умна, но может ли она любить? И даже если это так, она жрица, и для нее будет очень трудно выйти замуж, потому что она связала свою жизнь с Исидой. И наконец, помни: если Египет будет свободным, она будет править им, а не ее дядя Пероа. Захочет ли он отдать ее мужчине, который, согласно древним традициям, через нее сможет потребовать право на корону?

– Я не хочу править, мама, я лишь хочу жениться на женщине, которую люблю.

– Амада, которую ты любишь и чье имя называешь ты или твой слуга Бэс, что одно и то же, потому что он вынужден выполнять твои приказы, отдана царю востока, так я понимаю. Прекрасный треугольник, Шабака. Лучше бы мне быть без всего этого золота и бесценных жемчужин, чем распутывать эту задачу.

Перед тем как я смог ответить и объяснить ей все, отодвинулась занавеска, и в залу вошел посланник от принца Пероа, который приказывал мне отобедать с ним в его дворце, поскольку хотел бы увидеться со мной сегодня вечером.

Моя мать повесила мне на шею нитку красного жемчуга на двойной цепочке, я поцеловал ее и вышел вместе с Бэсом, которого тоже просили присутствовать. Снаружи нас ждала колесница.

– Знаете, мой господин, – сказал Бэс, когда мы направлялись во дворец, – я очень хочу, чтобы мы ехали в другой повозке и охотились на львов на востоке.

– Почему? – спросил я.

– Потому что нам было бы чего бояться, но в этой истории не было бы женщины. Теперь женщина вошла в нее, и я думаю, что настоящие неприятности только начинаются. Завтра я обязательно попрошу совета у святого Танофера.

– И я пойду с тобой, – ответил я, – я думаю, он нам понадобится.

Мы спешились возле главных ворот дворца, и нас провели через пустые залы, которые не использовались с тех пор, как у Египта не было правителя. Так мы попали в то крыло дворца, где жил принц Пероа. Здесь нас принял камергер, потому что сам принц Пероа все-таки имел некий статус, хотя и не очень серьезный, и вокруг него были люди, которые носили старый звучный титул «слуги фараона».

Камергер провел нас с Бэсом в коридор перед залом приемов и оставил, сказав, что он предупредит принца, который хотел увидеть нас до церемонии обеда. Однако в этом не было необходимости, поскольку, пока он говорил, Пероа, который, я думаю, уже ждал меня, вышел из другой двери. Это был величественный мужчина среднего возраста, седина проскальзывала в его шевелюре и бороде, облачен он был в белые одежды с пурпурной каймой и носил на лбу золотой обруч, на передней части которого был знак в форме согнутой змеи. Такой знак могли носить лишь особы царской крови. Его лицо было задумчивым, а взгляд черных пронзительных глаз был проницателен и тяжел, как будто он долго не спал. Я увидел, что он в самом деле встревожен. Он заметил нас, и лицо смягчилось в приятной улыбке.

– Приветствую тебя, племянник Шабака, – сказал он, – я рад, что ты вернулся целым и невредимым с Востока, и горю желанием услышать новости. Молю, чтобы они были хорошими, Египет никогда так не нуждался в хороших новостях.

– Приветствую вас, о принц, – ответил я, преклонив колени, – я и мой слуга вернулись невредимыми, но, что касается наших новостей, вам судить о них.

Я вытащил из складок одежды письмо Великого царя, склонил голову и передал ему свиток.

– Я вижу, ты приобрел восточные привычки, Шабака, – заметил принц, принимая свиток. – Но это мой дом, который когда-то был дворцом наших предков, фараонов Египта, и твое возвращение отменяет эти привычки. Да будет так, – добавил он горько. – Я не могу выносить того, что передо мной лежит письмо чужеземного царя как знак подчинения моей державы.

Он разорвал шелковые нитки печатей и прочитал письмо. Его лицо чернело от гнева по мере чтения.

– Что?! – закричал он, отбрасывая письмо и наступая на него. – Эта восточная собака приказывает мне отправить мою племянницу, царскую принцессу по крови, чтобы она стала его игрушкой, пока он не замучает ее до смерти? Сначала я задушу ее собственными руками. Как случилось так, Шабака, что ты привез мне такое письмо? Если бы я был фараоном, ты заплатил бы своей жизнью за это.

– Я заплатил бы своей жизнью, если бы не привез его, о, принц, и я привез письмо, потому что вынужден был сделать это. Кроме того, копия письма, я полагаю, отправлена Идернесу, наместнику Саиса. Лучше смотреть в лицо правде, принц, но я думаю, что тебе я буду более полезен живой, чем мертвый. Если ты не хочешь отправлять благородную Амаду царю, выдай ее замуж за кого-нибудь другого, и после этого царь никогда не получит ее.

Он бросил на меня проницательный взгляд и сказал:

– За кого? Я не могу жениться на ней, потому что я ее дядя и уже женат. Ты имеешь в виду себя, Шабака?

– Принц, я любил благородную Амаду с детства, – ответил я отважно. – И во мне течет голубая кровь, кроме того, я привез с Востока много золота, я снова богат и готов воевать.

– Ты привез золото с Востока? Как? Ладно, потом расскажешь мне об этом. Но ты летаешь высоко. Ты, знатный человек из Египта, хочешь жениться на царской особе, потому что она такова по крови и по рождению. А это, если Египет вновь обретет свободу, даст тебе некоторые права на трон.

– Мне не нужен ваш трон, принц. Если бы у меня и был таковой, я с удовольствием оставил бы его вам и вашим наследникам.

– Ты говоришь искренне. Но смогут ли дети Амады сказать то же самое? Сказал бы ты это, если был бы ее мужем? И сказала бы так она? Кроме того, она жрица и поклялась не выходить замуж, хотя, возможно, это препятствие и можно преодолеть, если бы она действительно захотела замуж, в чем я сомневаюсь. Может быть, ты увидишь это. Но ты голоден и устал от долгого путешествия. Пойдем пообедаем, а после этого ты расскажешь свою историю. Амада и другие будут рады услышать ее, как и я. Следуй за мной, Шабака.

Мы отправились в зал для приемов меньшего размера, при этом я испытывал сладостное предчувствие от того, что увижу Амаду, и был напуган, потому что должен был рассказать всем свою историю. Мы собрались и ждали принца, отошедшего ненадолго по дороге в зал. Там мы увидели его жену, полную добродушную женщину, двух его старших дочерей и сына – юношу шестнадцати лет. Кроме того, здесь было несколько старших командиров, а за столами в нижнем зале сидели остальные домочадцы, придворные рангом пониже, их жены, а принц Пероа возвышался над ними, словно тень старого египетского двора.