Лариса поразилась:

– В милиции наконец-то узаконили пьянство? Нет, судя по этикетке, мы не в совковой ментовке, а в комиссариате на Елисейских полях.

Коньяк остался с понедельника, когда заезжал знакомый из ушедших в коммерцию оперов и они отметили встречу. Держать выпивку в шкафу не рекомендовалось, тот же ББ мог, под настроение, заложить вышестоящему начальству. Или, опять-таки под настроение, прийти со своим стаканом. Выпили.

– Хм, приличное пойло. Шикарный кабинет, хорошая машина… роскошная баба в кресле. Не боитесь обвинений в коррупции?

– Побаиваюсь.

Лариса посмотрела внимательно, оценивающе, отвела глаза первой, поиграла пачкой «Парламента», двигая ее по широкому подлокотнику. Кивнула:

– Похоже, у нас что-то получится. Спрашивайте!

– Рассказывайте.

– Кстати, на «вы», по-моему, слишком кисло получается. Или в официальных стенах надо говорить официально?

– Эти стены столько всего слышали и видели… Расскажи мне об Инне.

– Об Инне… Что ж, девочкой она не была.

– Я догадался об этом. Некоторые частности можешь опустить.

– Я имею в виду, она не была хорошей девочкой. Родители наши прожили недолго, но счастливо, любили друг друга до гробовой доски и умерли в один день. Нам с Инкой от них кое-что перепало – папа был не последним человеком в торговле, еще в прежние времена. Я по молодости была не подарок, но Инка вышла похлеще меня. Та еще оторва. И в кого пошла? С тринадцати лет болталась по дискотекам, годом позже впервые залетела в ментовку. Но перебесилась и встала на путь исправления. До мужиков была, прямо скажем, слаба… Шесть лет назад выскочила за Эдуарда. Даже любовь какая-то была, первое время. Потом, само собой, перегорело. И стала она ему изменять… Капни еще. Мерси! Будем считать, первый был за сестренку. Теперь можно выпить за тебя. За Сережу – мента. Сеструху ты мне не вернешь, но отомстить за нас обязан! Надо же, почти стихи получились. Давай!

– Эдуард знал об ее изменах?

– Ну, не совсем же он деревянный!

– Ругались?

– Нет. Пыхтел, трясся, но эмоции держал в себе. Видишь ли, когда-то, на заре перестройки, он был действительно крутым папиком, но во время всяких этих путчей многое потерял. Собственно, благодаря Инкиным деньгам он и остался на плаву. Когда «Полюс» только начинался, у него там своих только три рубля было, остальное Инка вложила. Так что он терпел ее прегрешения. Тем более что временами сестренка была прямо-таки идеальной женой. У меня такого не получилось… Эдуард просил, чтобы она соблюдала хотя бы какие-то внешние приличия, – и она честно пыталась. Не всегда, правда, выходило, разок-другой случались легкие скандалы. Но Эдуард, надо отдать ему должное, и тут делал вид, что ничего не замечает. Просто идеальный мужчина.

– Да ну?

– Ага. Слепоглухонемой капитан дальнего плавания. Правда, импотент на триста процентов, но круглых идеалов не бывает. По крайней мере, денежки для семьи заработать умел, Инкины бабки раскрутил, как положено.

– У них были сбережения?

– Да уж не бедствовали. На кризисе они потеряли немного. Драгоценный супруг предупредил меня, я – любимую родственницу. Что-то, конечно, сгорело, но по мелочи.

– То есть, «кубышка» где-то имеется?

– Кто ж из нас без нее? Имеется, родимая. Но сколько в нее положено – даже примерно не скажу, не знаю. Одно точно – в квартире они бабок не держали. Только мелочевку, на карманные расходы. Нашли что-нибудь?

– Практически нет.

– Ясное дело… Тысячи три там должно было быть. Зеленых, разумеется. А золото? Тоже лысо?! Инка рыжьем в принципе не увлекалась, в смысле – на себе таскать не любила, как и я, но дарили ей часто. И Эдуард, и другие поклонники. Некоторые штучки были вполне приличные. Уверен, что не ваши замылили?

– По крайней мере, не я.

– Да, у тебя глаза честные. Капни еще, совсем на душе муторно. У-у, как жидко осталось!

– Сгонять за добавкой?

– Хм, соблазн, конечно, есть. Всю дорогу обожаю посылать ментов. Но на самом деле не надо. Хватит пока. Если налижусь, начну языком лишнее трепать. Тебе оно надо?

– Надо.

– Перебьешься. – Взгляд у Ларисы оставался трезвым. – Вопросы иссякли?

– Завещание, враги… Ты ж человек в наших делах грамотный, сама понимаешь, что мне интересно услышать.

– Про завещание ничего не слышала, но и так ясно, что все Эдику отойдет. А враги… какие у нее, к чертям собачьим, могли быть враги?! Ни в чьи дела не встревала. Мне так видится, что ляпнула она что-то лишнее, за что и получила от невоспитанного кавалера. А может, кто-то заранее прикинул, что в хате есть чем поживиться. Эдуард в командировке, значит, найдут ее нескоро, можно успеть толкануть барахлишко и лечь на дно. Разобрались с тем, что пропало?

– Деньги, золото. Компьютер, ты говорила, был?

– Ноутбук, ее личный. Тоже исчез? Там вся ее записная книжка была – от Эдика шифровалась. Она ведь всех своих любовников записывала. Не просто имя с телефоном, а полные данные, как в ментовке, да еще и характеристику краткую давала. Все смеялась, что когда-нибудь опубликует свой дневник. Там попадались любопытные экземпляры.

– Помнишь кого-нибудь?

– Надо подумать.

– Подумай. А в последнее время с кем она крутилась?

– В последнее? Был такой Ромик.

– Что за Ромик? Телефон, фамилия, машина.

– Телефон и фамилия мне, извини, были без надобности. Молодой, моложе ее. Плейбой недоделанный! Ничего собой не представляет, разве что мордашка смазливая и слова красивые говорить умеет. Всем одни и те же. Ну и фигурка ничего, он культуризмом когда-то занимался, но в меру, не перекачался. Видела его всего один раз. Мерзкий тип! Привык жить за счет теток. Подыскивал себе таких, которые уже в возрасте, но еще не очень страшные, и при деньгах. Молоденькими, правда, тоже не брезговал. Они с Инкой когда-то встречались, потом разбежались, а в августе она его снова где-то подцепила. Дура, за машину ему рассчитаться помогла! У него какие-то долги были, даже наезжал кто-то. Извини, подробностей не знаю, но, видимо, было серьезно, если он к Инке за помощью прискакал. Я как раз в этот момент у нее была, в соседней комнате сидела. Две тонны она ему отстегнула. В конце августа это было…

– Что у него за машина? – спросил Волгин, разливая кофе; от предчувствия удачи руки дрогнули.

– «Восьмерка»-кабриолет, белого цвета. Такое уё…ище! Но ему нравилась.

– И где, ты говоришь, он живет?

– Я такого не говорила. Ничего кофеек!

– Так все-таки, где?

– Какой ты занудный! Однажды я подвозила Инку к нему в гости, так что дом и парадную показать, действительно, могу. Как ты догадался?