Ди Фалько: Ты думаешь? Запросы эти связаны не со страхом приближающейся смерти, а с постепенным изменением взгляда на собственную жизнь. Когда большая часть ее остается позади, пожилые люди ставят перед собой вопросы, не так сильно занимавшие их раньше, потому что они обретают определенную зрелость. Они по-другому видят самих себя в прошлом, так как действительно не закрывают глаза на единственную истину, в которой все уверены: однажды мы покинем эту землю. Но вообразим, согласно твоей абсурдной гипотезе, будто люди перестали умирать, – я убежден, они все же будут обращаться к Богу и черпать в Нем силы для самосовершенствования, которое может отвечать их потребности в бесконечном.

Бегбедер: Другая проблематика, столь же для меня несомненная, заключается в том, что человек XXI века живет в условиях смерти Бога или, по крайней мере, Его отсутствия, отсутствия смысла – «в условиях абсурда», как говорит Камю.

Ди Фалько: Нет. Думаю, мы скорее свидетели своего рода смерти человека – гибели лучшего, что в нем есть. И в таком случае, возможно, у Бога «есть шанс» вновь к нам вернуться. Но до чего страшно понимать это!

Бегбедер: Нам неустанно твердят о Боге как о чем-то полезном, необходимом. Но если смерть, наряду с Богом, составляет капитал религий, то ее упразднение будет означать смерть Бога, разве не так? Смерть смерти стала бы смертью сразу всех религий. И все вы слиняли бы потихоньку. Впрочем, это случится не скоро…

Что мне больше всего нравится в религии, так это ее абсолютная бесполезность. В труде «О религии, рассмотренной со стороны ее происхождения, форм и путей развития» Бенжамен Констан утверждает, что только религия способна внушить человеку бескорыстие. Мне очень нравится эта идея немотивированности. Это очень важно. Польза Бога в том, что Он бесполезен.

Бегбедер: Рассмотрим теперь основные претензии, предъявляемые к Богу. Если Он существует, мы обязаны Ему множеством разрушительных конфликтов, религиозными войнами, терроризмом, фанатизмом, фундаментализмом. У меня складывается впечатление, что во многих наших бедах повинен Бог. Неужели же Он, допускающий миллионы преждевременных смертей во всем мире, создал людей, чтобы с удовольствием наблюдать, как они убивают друг друга?

Ди Фалько: Сегодня, если говорить об исламизме (но не исламе!), как бывало и прежде, в смутные времена христианства, встает вопрос о том, исходят ли эти бедствия от Бога или их причина в том, что люди сделали из Бога. В последнее время достаточно примеров того, как люди во имя Его развязывают войну. Всякий раз виноват не Бог, а те, кто превращают Его в свое орудие. К счастью, результат никогда не бывает убедительным. Каждый раз, когда кто-нибудь стремился использовать Его, навязывая свою власть, свой авторитет, взгляд на вещи, этот человек рано или поздно терпел крах. Случаются события, перед которыми мы совершенно бессильны: например, болезнь, страдание. Но происходит и многое другое, за что несем ответственность лишь мы сами, а Бога обвиняем понапрасну. Хватит сваливать на Него нашу вину, прикрываясь фразами вроде этой: «Если бы Бог существовал, подобная ситуация была бы невозможна». Воюет не Бог, а люди.

Бегбедер: Не слишком ли просто: когда все из рук вон плохо, виноваты люди, а когда все хорошо, так это благодаря Богу?

Ди Фалько: Нет. Когда все хорошо, в этом опять-таки заслуга людей – таких, как великие представители Церкви, прославившие ее историю святые. Конечно, они черпали силу в Боге, но вершителями дел был не кто иной, как они сами. Вспомним мать Терезу – нет сомнения: действовала именно она, именно ей удалось мобилизовать вокруг себя людей и внушить им желание служить другим. Она черпала волю, всю свою необычайную энергию в вере. Прежде чем сказать: «Отдадим Богу Богово», следует отдать должное людям. Я говорю о святых, но мог бы назвать также мужчин и женщин, которые отдали жизнь ради других людей, хотя не имели веры.

Бегбедер: Вот именно, вспомним-ка некоторые недавние человеческие «подвиги». Вот уже целый век мы – свидетели массового, «в промышленном масштабе», истребления человечества. Людей целыми составами везли на сожжение. Кое-какие печальные эпизоды XX века раньше были бы невозможны по техническим причинам, но технологическое развитие обогатило воображение разрушителей. Нострадамус во мне подсказывает, что скорей всего это еще не конец. Возможно, ядерное оружие, созданное во время холодной войны, чтобы удержать противника от использования его собственных вооружений, сегодня начнут пускать в ход там и сям на планете, и, по всей вероятности, это будут делать во имя Божие: ведь именно так оправдывают войну, сражаясь обычным оружием. Человек XXI века не вызывает у меня иллюзий! И если одержимые Богом безумцы завладеют ядерным оружием, вряд ли Бог каким-то образом выручит нас.

Мне повезло: на башне Всемирного торгового центра меня не было. Но, сочиняя свой последний роман, я пытался представить себе положение жертв, их вопросы, обращенные в последние мгновения к Богу. Должно быть, они спрашивали себя, где же Он, если Он есть. Зато они наверняка не сомневались в реальности дьявола. В любой момент повседневной жизни, стоит нам включить телевизор, мы увидим, как много у него дел. Сатана слишком загружен. Вот что тревожило Чорана: «Если допустить, что миром правит дьявол, тогда все объясняется. Напротив, если правит Бог, то понять ничего нельзя».

Ди Фалько: Ты веришь в дьявола, хотя, по твоим словам, не веришь в Бога?

Бегбедер: Да, надо же с чего-то начать! Ясное дело, я считаю, что существуют добро и зло. Не всегда легко заметить равновесие между этими двумя понятиями. Иногда люди полагают, что творят добро, а делают зло, как, например, Джордж Буш. Тем не менее зло, которое я в шутку называю «дьяволом», существует, и мне кажется, оно вот-вот одержит верх. Сатана есть, его-то я встречал!

Ди Фалько: Но кто совершает поступки? Мы.

Бегбедер: Опять ты стараешься внушить чувство виновности, как водится у католиков!

Ди Фалько: Когда я обвиняю людей, ты утверждаешь, будто я внушаю чувство виновности, – уж не хочешь ли ты сказать, что веришь в дьявола, а не в безумство людей? Я всего лишь подчеркиваю нашу ответственность, не пытаясь вызвать чувство вины. Признаем, однако, что Бог, так же как и дьявол, добро, как и зло, действуют через нас. Именно от людей исходят их собственные добро или зло.

Бегбедер: Я думаю: а может, борьба идет между богом добра и богом зла, как говорит индуистская мифология. Конечно, мы все за то, чтобы победил бог добра, но вырисовывается нечто другое. Может быть, сейчас важно читать текст Апокалипсиса? У нас есть все основания страшиться будущего, но не являемся ли мы уже теперь свидетелями конца света?

Ди Фалько: В таком случае родится новый мир, и на подобный переворот можно смотреть только оптимистически. Одно из существенных условий нашего бытия – неравенство. Не привело ли к кошмару 11 сентября, среди прочего, свойственное людям восприятие несправедливости, даже если не считать отчаяние единственной причиной? Возможно, мы слишком долго проявляли равнодушие к тем, кто умирает от голода, без всякой помощи? Возможно, весь этот хаос – следствие того, что наше общество живет, полностью забыв, забросив обездоленных, хотя мы постоянно слышим об утопии эгалитаризма, которая на деле почти не пользуется поддержкой?