не оставив без внимания ни шеи, ни полоски первого шрама. Холодные губы одаривали каждый дюйм противоестественного следа чувственными касаниями, и Лесли тихо всхлипнула, безоружно откинув голову. По покрытому инеем матрасу рассыпались рыжие кудри, и одинокая слезинка скатилась из уголка глаза, прежде чем она закрыла веки. Поражение. Выставить напоказ свою слабость было не лучшей идеей, если она и впрямь планировала бежать…

Да только уже не планировала и в мыслях. Случайный парень, которого и парнем нельзя назвать, трогал её так нежно и откровенно, как никогда не дано было Ройсу. Будто он понимал в разы больше. Будто знал, какая адовая каша в её голове, и как там навести порядок, попросту стянув с неё джинсы и кинув в сторону кроссовки.

— Ты красивая, — тихо и немного удивлённо прошептал Эш, вновь склонившись над Лесли и запустив в её волосы пальцы, с интересом пропуская через них кудри. Словно это стало ясно только когда исчезла лишняя одежда, а на грязном матрасе раскинулось тощее розоватое от аномального жара тельце, покрытое мурашками. — Маленький глупый рыжик.

Его льдистые глаза снова притянули к себе, не дав шанса ответить хоть что-то. Вторая рука скользнула к бёдрам, поглаживая и посылая сноп мурашек до самых пяток. Лесли хотелось касаться его в ответ, но она смогла только выгнуться навстречу, когда ловкие пальцы прошлись по нежной коже между ног и накрыли пульсирующую точку клитора. Контраст пылающего горячкой тела и прохлады вышел настолько потрясающим, что Лесли потеряла способность дышать на несколько долгих секунд. Не дав ей глотнуть кислорода, Эш снова впился в её губы, превращая мир в рябящий водоворот. Единственное, что осталось необходимого.

Он ласкал её легко и умело, едва касаясь, но обжигая каждый раз, как пальцы надавливали чуть сильней. Дразнящие движения сменялись более чувственными, и Лесли впилась ногтями в его плечи, слабо дёргаясь от повышенного напряжения. Низ живота сводило от желания и тоски по заполненности, которой она так давно в себе не ощущала. Где-то глухо скрипели гитарные партии неизвестной композиции, долбя в затылок слабой в окутавшем дурмане мысли:

«Я не «не смогу». Я не хочу бежать», — Лесли и впрямь боялась, что сейчас это закончится, она проснётся, и больше не будет никаких умопомрачительных прохладных касаний и губ со вкусом амаретто. Сейчас она жила, и это было чудом куда большим, чем любой сумасшедший в своей реалистичности сон. Глухо, на грани осознания, брякнули заклёпки спущенных широких штанов Эша.

Изморозь тянулась по краю кровати, покрывала инеем небрежно брошенную одежду и мигнувший в последний раз замороженный смартфон. Быстро растущая, как паразит, она понижала температуру в спальне до критического минимума, вот только Лесли было жарко и хорошо — всё, как обещано. Ещё лучше стало, когда Эш мягко прикусил её губу и наконец-то заменил пальцы собой, наполняя её до предела. Громкий стон Лесли сопровождался густым, вязким морозным паром, уплывшим под потрескавшийся потолок крохотным облаком крупиц тепла.

— Да, — только и шептала она с придыханием, послушно обвивая ногами бёдра Эша, неспешно набирающего плавный темп проникновений. — Идеально…

Его красноречие на этот раз дало сбой: ответа не последовало, лишь сиплый рык в самый сгиб шеи, чтобы затем запустить зубы в плоть. Совсем не больно, вынуждая Лесли с ещё большей отдачей толкнуться ему навстречу. Прохлада уверенно сменялась равновесием температур, Эш срывал с её губ новые короткие поцелуи, не сбавляя размеренного ритма толчков. Из глаз Лесли почему-то дорожками катились слёзы: то плакала маленькая девочка в углу сознания, прощаясь с собой, потому что ей всё было ясно.

Но слушать эти всхлипы никто не хотел. Только рок. Прекрасное, виртуозное гитарное соло, от которого нервы дрожали сильней натянутых струн.

Быть настолько потрясающе живой, увидеть коротко вспыхнувшее восхищение в ледяных глазах — восторг даже больший, чем нарастающая пульсация внизу живота. Лесли полубезумно улыбалась, подстраиваясь под ускоряющийся темп, с которым Эш заполнял её. Каждым новым толчком забирал остатки тепла. Его губы были почти горячие, когда дарили Лесли последний глубокий поцелуй, закончившийся её полным кайфа кульминации вскриком и дрожью. Эш ворвался особенно глубоко, разбивая в пыль её давно рухнувший мир, с хрипом глотая остатки искры чужой жизни.

Звук женского стона ударил в стены, последний пар ушёл с синих губ Лесли и замёрз инеем на подбородке. Изморозь затянула рыжие волосы, пожирающей ядовитой плесенью покрыла конопатое лицо и встала синим льдом в широко раскрытых, ещё тонущих в удовольствии глазах. Финальная капля тепла ушла из умирающего тела, превращая его в застывшую статую, словно мерцающую в темноте спальни. Тишина. Мёртвая, блаженная тишина повисла в воздухе, замолк на резко оборванной ноте старый магнитофон.

Эш вздохнул и поднялся с кровати, тяжело дыша: полной грудью, спустя годы небытия. Он мог вновь ощущать этот мир. С лёгкой грустью посмотрел на голую девушку, тело которой стекленело на глазах и покрывалось инеем.

— Спасибо, Лесли.

***

В старой «Шевроле» нашлось всё, что только можно было пожелать. И канистра бензина в багажнике, и, на удивление — добротная пачка «Мальборо» в бардачке. Эш абсолютно не запаривался, что оставлял отпечатки пальцев. Он мёртв уже пятнадцать лет, так что никому в здравом уме не придёт в голову расследовать смерть Лесли с допущением, что это сделал труп.

Он лил бензин щедрой дорожкой, от самой кровати с её покрывшимся льдом телом и вниз по лестнице, плескал горючее на старые стулья. Закончился бензиновый след у крыльца, и Эш откинул канистру в сторону, а сам задрал голову вверх, алчно вдыхая озоновый воздух. Дождь закончился. И теперь чужая тёплая толстовка грела плечи, вновь способные ощутить холод. А чужая жизнь запустила ток крови, уже мечтающей о дозе допинга.

Эш хотел ощутить абсолютно всё, заново. И гораздо больше, чем раньше. Осталось лишь освободиться. Он перевёл взгляд на единственное не заколоченное окно второго этажа и улыбнулся. За выбитым стеклом мелькал слабый свет крохотной фигурки в детском серебристом платьишке. Девочка активно помахала пухлой ладошкой, и даже не слыша её, он знал, что она колокольчиком прозвенела: «Пока-пока».

— Прощай, Соф, — махнул ей Эш и откинул назад длинную чёлку.

Достав из кармана штанов нагло упёртую из бардачка пачку, он вытянул одну из сигарет зубами и прикурил от дешёвой пластиковой зажигалки, найденной там же. Блаженный вдох никотина едва не вышиб из него стон: как же, чёрт побери, охренительно вновь чувствовать запах табака, выдыхать струйкой расслабляющий дым. Не в силах оторваться, Эш затянулся ещё два раза, неспешно разворачиваясь к дому спиной. И прежде, чем сделать