на взморье, где те устроят так, чтобы эта рука впредь не показывалась и никакого вреда ни в каком углу этой страны не чинила. Эта новость, разнесшись по городу, всякого привела в невероятную радость и восхищение; зная, что заутра юноши должны выйти на взморье, ночью несметное множество народа прибыло из города на место, где должны были объявиться братья. Утром советники, сопровождаемые всем двором, отправились ко дворцу, где жили юноши; и, пришед все вместе на берег при восходе солнца, они увидели, как рука, выпрямленная, раскрытая, выходит из моря. Тут старший брат, немедленно став против нее и подняв руку, выпрямил и показал указательный и средний палец, а остальные три держал прижатыми к ладони. После этого рука, доселе причинявшая столь великий ущерб, тотчас погрузилась в море, и никто ее больше не видел.

Народ, присутствовавший при этом зрелище, пришел в великое изумление, а королеве немедленно возвестили обо всем случившемся. Безмерно радостная и довольная, она поручила встретить юношей, бывших еще на берегу, с великим торжеством и честью при городских воротах, наказав, прежде чем они вернутся в отведенный им дворец, явиться пред ее очами. Скорые в исполнении приказа, они, вернувшись в город, отправились в королевский дворец и явились к королеве. Она же, с великою честью и торжеством их приняв, любезно просила, чтобы удостоили открыть ей великий секрет, с помощью которого показали таковое чудо. Юноша, изгнавший оную руку, желая удовлетворить просьбу королевы, удалился с нею от присутствовавшего народа, так чтобы людям нельзя было слышать его речей, и сказал:

– Надлежит вам знать, мадам, что, едва увидев нынче утром раскрытую руку над морем, я подумал, что это должно означать вот что: если бы нашлись пять человек, разделяющих одно намерение, их было бы довольно, чтобы овладеть всем миром; и так как она хотела, чтобы это поняли, а до нынешнего дня не нашлось никого, кто мог бы сие разгадать, она непрестанно чинила столь великий ущерб и разор вашему народу. Я с помощью Божией это уразумел и, став на берегу, поднял напротив нее руку, выпрямив указательный и средний палец, а все остальные подогнув к ладони, и заставил ее со стыда погрузиться в море, так что впредь она не покажется. Она желала выразить, что пять человек, разделяющих одно намерение, могли бы сделаться владыками всего света, я же показал, что она обманывается и что для такого великого предприятия не пяти, но только двух человек, согласных в своих желаниях, было бы довольно.

Эти слова внушили великое изумление королеве, понявшей, что юноши наделены благородным и глубоким разумом. С ее позволения они вернулись в свой дворец, сопровождаемые знатнейшими из придворных.

Когда же советники собрались вместе с королевой, дабы обсудить возвращение зеркала Берамо за оказанное благодеяние, старейший из них сказал:

– Нет сомнения, что, насколько доныне видно, юноши избавили наш край от великого злосчастья; но кто поручится, что рука раньше или позже не возвратится и мы не окажемся в прежнем положении? Мне кажется, прежде чем отдавать зеркало, нам надо серьезно размыслить.

На эти слова королева отвечала:

– Мы не можем и не должны нарушать обещание, данное Берамо, но у меня есть прекрасное средство, чтобы эта рука больше не тревожила наш край, и вот какое. Блаженной памяти король, мой отец, который оставил меня владычицей столь великого государства, прежде чем уйти из нынешней жизни, кроме множества прочих наставлений, сказал мне: «Доченька, так как после моей смерти королевство отойдет тебе, я уверен, что многие государи и великие владыки, лишь бы его получить, испробуют все средства, чтобы на тебе жениться; так как, однако, королевства укрепляет и сохраняет не только сила, но и благоразумие, я велю тебе не брать в мужья того, кто не сумеет отгадать хотя бы одну из двух загадок (которые он мне тогда и поведал). Но, найдя того, кто сможет истолковать тебе одну из них, ты должна выйти за него замуж». Так как я думаю, что эти трое юношей-братьев по благородному их виду должны быть сыновьями какого-нибудь великого государя, пусть один из вас пойдет и принудит их под клятвой открыть их родословие: если, как я полагаю, обнаружится, что они высокого происхождения, я постараюсь сделать своим мужем того из них, кто сумеет истолковать одну из двух загадок, поведанных отцом моим королем. Думаю, это легко исполнится, затем что они наделены глубоким разумом и обильной мудростью; и тогда, если один из них останется со мною вместе владычить государством, нам не надобно будет больше бояться, что рано или поздно рука опять причинит нашему народу какой-нибудь вред.

Предложение, сделанное королевой, весьма понравилось советникам, и один из них на другой день отправился к юношам. Проведя с ними немало времени, он в долгой беседе объявил им, что, так как они избавили этот край от бедственной руки, что могло произойти только благодаря глубокому разумению и мудрости, королева весьма желает знать, кто они таковы и чьи дети, и любезно их просит о том поведать. Но юноши, дотоле никому не желавшие открыть свое происхождение, отвечали, что они – три сына бедных людей невысокого положения, по случаю оказавшиеся при дворе Берамо. На эти речи советник возразил, что ни королева, ни кто-либо другой этому не поверят, как из-за их благородного вида, так и из-за великой мудрости и учености, и прибавил:

– Поскольку мне, воистину, трудно будет поверить, чтобы вы были сыновьями бедных людей невысокого положения, дабы по этому поводу ни я, ни кто другой больше вам не докучал, благоволите принести клятву, что сказанное вами – правда. Ибо, когда я доложу, что ваши слова скреплены клятвой, им, я знаю, безоговорочно поверят.

Видя, что их принуждают к клятве, братья, уединившись и посовещавшись, рассудили, что надлежит открыть правду, и, приблизившись к советнику, с клятвою открыли, что они сыновья Джаффера, короля страны Серендипской, и поведали обо всем, что доныне с ними приключилось.

Услышав об этом, королева, радостная и довольная без меры, уверившись, что, как скоро она возьмет в мужья одного из юношей, ее страна непременно будет навсегда избавлена от бедственной руки, велела им на другой день предстать пред ее очи и сказала:

– Как доныне я оказывала вам высочайшее почтение ради тонкой вашей проницательности и обильного знания, а также ради великого блага, принесенного моему королевству, которое вы избавили от разора, причиняемого рукой, так ныне, когда вы мне открыли, что вы сыновья столь великого государя, я, узнав, что с такою мудростью в вас сочетается благородство крови, почитаю и уважаю вас паче всех прочих; а так как в силу договора, заключенного между мной и Берамо, я обязана вернуть ему зеркало, я не должна и не желаю изменить моему слову. Посему, как только вы захотите, чтобы я вам его вручила, будет по вашему желанию. И так как не может быть, чтобы вы, будучи столь знатного рода, не были вместе с тем наделены и высокой учтивостью, я хочу просить у вас еще одной милости, достойной вашей великой мудрости и учености: но прежде, чем открыть вам, в чем она состоит, я желаю, чтобы вы обещали, что мне не откажете.

На это юноши отвечали, что готовы исполнить любое ее приказание, и она молвила:

– Когда я была еще девочкой, прежде чем блаженной памяти отец мой король ушел из нынешней жизни, я слышала много раз, как он со своими баронами обсуждал, возможно ли, чтобы человек за день съел целую кладовую соли, однако он так и не смог найти того, кто на это способен. Зная вашу проницательность и мудрость, я полагаю, что вы сумеете разрешить для меня этот вопрос, о чем я любезно вас прошу.

В ответ на эти слова второй брат сказал:

– Мадам, так как я вижу в вас великое желание, чтобы эта загадка была решена, я скажу вам, что съесть целую кладовую соли в один день – дело удобоисполнимое и что я вызываюсь это совершить, как только вам будет угодно.

Исполненная великого изумления пред глубоким разумом юноши, королева приказала своим баронам назначить испытание на следующий день. Повинуясь ее приказу, они поднялись рано поутру и, отправившись во дворец юношей, привели их в кладовую с солью; здесь остановившись, приказали служителям немедленно отпереть двери. Те тотчас исполнили приказ; юноша вошел и, смочив слюной кончик пальца, коснулся соли, поднял несколько крупинок и съел; и, обернувшись к баронам, сказал,