Томми словно ветром сдуло. Кларисса, понурившись, побрела обратно — и у самых дверей была крепко взята за ухо.

— Что это ты себе позволяешь, а?! Убегаешь из дому, якшаешься со всяким отребьем… И как ты посмела обидеть молодого мастера?!

— Я его не трогала! Он сам виноват! Отпустите! — Девочка попыталась вырваться, но экономка вдруг с такой силой крутанула ей ухо, что из глаз Клариссы брызнули слезы.

— Я тебе покажу, как со мной спорить! Мерзавка! — прошипела Магния, буквально волоча ее за собой.

В гостиной собрались почти все обитатели дома. Дама с прической-кактусом встретила Клариссу холодным взглядом немигающего голубого глаза. Рыжий мальчишка тоже был тут: кричать он перестал, только ныл — но все так же безостановочно. Горбун Йойо, придерживая на весу его защемленную руку, перебирал разложенные на столе инструменты. На плечи его был накинут пропахший карболкой докторский халат. Дворецкий Виттиго в ожидании распоряжений застыл рядом.

— Интересно, как же это ты умудрился; крайне интересно… — задумчиво приговаривал Йойо под аккомпанемент тихого воя. — А ну-ка, Юджин, постой хоть немного смирно.

Вой на секунду сделался громче.

— М-да, странно…

— Позвольте мне! — Клариссе удалось наконец освободить свое ухо из цепких пальцев экономки. Украдкой смахивая слезы, она подошла к пострадавшему и взялась за сумочку. Мальчишка тут же взвыл с новой силой и попытался отдернуть руку; но горбун был начеку и держал крепко… Девочка нащупала потайной рычажок. Сумка-ловушка негромко клацнула и упала на пол, стеклянные шарики раскатились по всей комнате. Рыжий страдалец, всхлипывая, с ужасом таращился на распухшие пальцы.

— Это не так страшно, как кажется! — вынес вердикт Йойо спустя несколько минут. — Все кости целы. Поболит, конечно; но тут уж ничего не поделаешь… Я поставил свинцовую примочку и забинтовал; через пару дней все пройдет.

— Это ты виновата! — мальчишка с ненавистью посмотрел на Клариссу.

— Неправда!

— Вы, кажется, хотите что-то сказать в свое оправдание, милочка? — ледяным тоном осведомилась госпожа Двестингаусс. — Я вас внимательно слушаю…

— Девочка вряд ли виновата, — примиряюще улыбнулся Йойо; он поднял сумочку Клариссы и теперь с интересом ее разглядывал. — Какая любопытная вещица!

— Выбросьте эту гадость подальше! — брезгливо скривилась госпожа Двестингаусс.

— Нет! Это подарок моего отца! — воскликнула Кларисса. — Вы не смеете…

— Вы, кажется, забыли, в чьем доме находитесь! — грозно нахмурилась хозяйка. — Запомните, тут я отдаю распоряжения! Виттиго — немедленно выкиньте это вон!

Кларисса беспомощно всхлипнула, глядя вслед дворецкому.

— Извольте отправиться в свою комнату и сидеть там до ужина! — изрекла госпожа Двестингаусс и величаво удалилась. Йойо собрал свои инструменты в саквояж, с некоторым сочувствием глянул на девочку и протянул ей маленькую фарфоровую куклу в тюлевом платьице, выпавшую из сумочки во время манипуляций. Кларисса спрятала любимую игрушку под фартук.

Остаток дня она провела в каморке. Наказание, хотя и несправедливое, вовсе не было для нее таким уж строгим. Они часто переезжали с места на место — как теперь понимала Кларисса, из-за таинственных врагов отца; и девочке не раз приходилось подолгу оставаться в одиночестве. К тому же ни один из обитателей дома не вызывал у нее симпатии.

«У нас похитили все драгоценности!» — пожаловалась кукла.

Кларисса посадила ее на подоконник.

— Все могло быть гораздо хуже, Цецилия! Главное — ты цела. А драгоценности…

«Да-да, драгоценности! — запричитала Цецилия. — Там было три красных шарика, это значит — три рубина; пять изумрудов и синий… Я не помню, как он называется, но он самый драгоценный, потому что один!»

— На нас напали разбойники, ограбили и взяли в плен; а нам чудом удалось от них бежать! — нашлась Кларисса. — Значит, все не так уж плохо… И потом — вдруг удастся найти что-нибудь из потерянного? Не сейчас, конечно… Позже.

«Ну раз так, то ладно, — со вздохом согласилась Цецилия. — Давай смотреть, что творится за окном. Только, пожалуйста, принеси мне что-нибудь; здесь жестко сидеть».

Девочка достала из кармашка свой платок и сложила его несколько раз пополам, так что получился прелестный кружевной пуфик.

— Теперь удобно?

«Да, спасибо, так замечательно… До чего все-таки много народу на этой улице!»

— Неудивительно, это же центр города, а мы с тобой до сих пор жили на окраинах… Ух ты, смотри, какой экипаж!

«Ага, роскошный; только весь забрызганный грязью, до самого верха… Наверное, едет издалека. А следом за ним самодвижущаяся карета, на ней грязи нет совсем. Черный лак так и блестит…»

— Да, она как новенькая… Только знаешь — она мне совсем не нравится! — молвила Кларисса.

«Почему?»

— Ну… В ней что-то неприятное; неужели не чувствуешь?

«Не понимаю, о чем ты, — пожала фарфоровыми плечиками Цецилия. — Мы ведь с тобой уже видели самоходные кабриолеты. Этот немножко покрупней, и у него два длинных решетчатых фонаря сзади… Такие бывают на кораблях — только здесь они почему-то синие. А в остальном ничего особенного… Он даже симпатичнее прочих — весь начищен, надраен! Нет, лошадки мне, конечно, нравятся больше…»

Карета меж тем поравнялась с окном… И внезапно замедлила ход. Девочка вцепилась пальцами в подоконник. Дышать сделалось нечем, из комнаты словно бы разом выкачали весь воздух. В лицо уперлась невидимая упругая ладонь, отталкивая, отжимая назад… Все это продолжалось какие-то мгновения. Но вот серебряные спицы колес замелькали в прежнем ритме, и одновременно исчезло ощущение невыносимого давления, заполнявшее каморку. Спустя несколько секунд карета скрылась из вида. Кларисса облегченно перевела дух. Коленки дрожали. Ощущение страшной опасности исчезло так же внезапно, как и появилось. «Что с тобой?» — обеспокоенно спросила Цецилия. «Не знаю, — мысленно ответила ей девочка. — Может быть, мне просто почудилось…» — «Конечно, почудилось! Давай лучше сыграем в слова; но называть можно только то, что видишь за окном».

Цецилия порой бывала глуповата, однако ее легкомыслие частенько оказывалось лекарством от страхов и дурного настроения; так что вскоре Кларисса выбросила случившееся из головы.

Для маленькой гостьи настали странные дни. Выходить на улицу одной девочке запретили, даже во внутренний дворик. Теперь подышать свежим воздухом можно было, только открыв нараспашку окно и впустив в каморку холодный осенний ветер. Зато противный Юджин больше не донимал ее, хотя и корчил рожи всякий раз, встретив за столом. Собственно говоря, эти чопорные завтраки, обеды и ужины были единственной возможностью лицезреть семейство Двестингаусс. В дневное время дом казался вымершим. Тишину лишь изредка тревожила деловитая поступь экономки или шаги дворецкого. Зато поздно вечером и ночью… О, ночью совсем другое дело! Повсюду расползались непонятные шепотки и шорохи, из дальних комнат доносились чуть слышные голоса, скрипел под тяжестью чьих-то шагов рассохшийся паркет. А еще Кларисса слышала музыку, дикую и невнятную — а может, это просто ветер гудел в дымоходах? Как-то раз девочка осторожно попыталась расспросить о странных звуках экономку.