Барродах включил видеопанель на противоположной стене. Мгновение спустя её поверхность сменилась изображением, при виде которого бори не удержался от иронического хрюканья. Сцена представляла собой мостик «Ветряного Черепа», рифтерского эсминца, флагмана Десятого Флота, направлявшегося на исходные позиции для атаки в район Ньянгатанки. Почти весь экран заполнила неподвижная массивная фигура Тиллимара бин-Амала, державшего в руках отрезанную голову своего отца, Амала бин-Серафини, черты лица которого были искажены болью и удивлением.

Барродах хихикнул еще раз, заметив, что нос у покойника откушен. Буйная несдержанность их союзников-рифтеров не переставала забавлять бори, привыкшего к холодной, почти бесстрастной жестокости должарцев. Еще минуту он разглядывал изображение, пытаясь решить, что уродливее: обезображенное лицо убитого или покрытое струпьями, в окровавленных трещинах лицо отцеубийцы, искаженное торжеством и жуткой кожной болезнью. Потом, небрежно хлопнув ладонью по клавише, он выключил видеопанель.

– Дайте ему шифры, – приказал он.

Получив подтверждение команды, Барродах вернулся в свое кресло. «Нет, в этом поединке я определенно поставил на верного ч'катца». Он снова ухмыльнулся: болезнь бин-Амала делала его похожим на чешуйчатого ч'катца, злобного зверька из выгребных ям, чьи поединки всегда служили забавой должарианской черни. Теперь ему необходимо задействовать своего агента на борту «Ветряного Черепа», чтобы тот поставлял ему информацию об истинном положении дел так же регулярно, как бин-Амал в то время, когда кораблем командовал его отец.

Бори потянулся в мягких объятьях кресла. Среди рифтеров нет достойного противника тому, кто смог пережить двадцать лет должарианской бюрократии. Он так и сидел в блаженно-бездумной дреме, когда зуммер загудел снова.

– Ну, что еще? – Он позволил своему голосу звучать чуть раздраженно.

– Сенцло'Барродах. – Он разом проснулся от непривычно вежливого обращения. – Керульд предал нас! – Сердце Барродаха болезненно дернулось в груди, а в глазах потемнело, в то время как голос неумолимо продолжал звучать у него в ушах: – Сердце Хроноса пропало, а панархисты получили предупреждение.

Бори пришел в себя в ванной своих покоев, стоя на коленях перед унитазом, ощущая во рту привкус кислятины, с горящим горлом, как это бывает после приступа рвоты. Он сделал попытку встать, но ноги отказались повиноваться ему и он рухнул обратно на холодный унитаз, не в силах совладать с сотрясавшей его крупной дрожью. В голове роились зловещие картины должарианской мести.

Медленно, тщательно перебрал он в уме распоряжения, которые успел отдать даже тогда, когда на него навалился приступ. Лишь навыки, обретенные за двадцать лет службы у Эсабиана, стояли между ним и смертью, слишком мучительной, чтобы даже думать о ней. Медленно, слишком медленно к нему возвращался контроль над собой.

«Он пытался предупредить панархистов, но наши средства связи быстрее, и еще возможно, – он позволил себе немного надежды, – ограничения пространства-времени работают на нас. В любом случае палиаху против сыновей ничего не угрожает, и атака так близка...»

Он поморщился, вспоминая перепуганного старшего техника-компьютерщика, объяснявшего ему невозможность быстрого ответа на его вопросы. Впрочем, паническая дрожь техника сменилась немотой, когда бори пригрозил ему умовыжималкой, – тот только кивнул в ужасе и отключил связь. Все в порядке, Барродах получит ответы на свои вопросы к утру – как и хотел.

Но еще важнее обеспечить собственную безопасность. Он поднялся на ноги и осторожно подошел к маленькому шкафчику, из которого достал невзрачную коробочку. Под крышкой лежала хрупкая черная капсула. Умыв лицо и прополоскав рот, он еще раз бросил взгляд сквозь открытую дверь ванной на запертый вход в его покои, потом осторожно положил капсулу под язык – здесь она останется до тех пор, пока его подчиненные не ответят на вопросы, которые он успел поставить перед ними до того, как тошнота не одолела его.

«Легкое движение языка, сжатие зубов – и Эсабиан может делать, с моим трупом все, что угодно».

Его не интересовало, болезненной ли будет эта смерть, – все лучше, чем попасть в руки Эводха, повинующегося черным страстям Властелина-Мстителя.

Потом бори медленно вернулся в кресло и заставил себя терпеливо ждать своей участи.

* * *

Эсабиан неподвижно стоял у окна; в пальцах его сплеталась замысловатым узором черная шелковая нить. На резном потолке над его головой трепетали огоньки светильников-карра, и в неровном свете их древние фигуры богов и демонов казались живыми; приглушенные раскаты далеких вулканов проникали в помещение через монокристаллическую стену.

Он стоял на краю головокружительной пропасти: стены башни спускались к лежавшему далеко внизу городу почти отвесно. Второй такой башни на планете не было. Серо-зеленый весенний рассвет чуть окрашивал угловатые низкие здания, а за ними поднимались запорошенные снегом уступы его демесны.

Взгляд Эсабиана скользнул выше, над вспыхивавшими грозовыми разрядами тучами вулканического пепла у горизонта, и остановился на яркой точке, быстро ползущей по светлеющему небосклону. Она казалась кинжалом, нацеленным на Хжар Д'оччи, в самое сердце Королевства Мстителей. Башня вздрогнула; импульс гравиторов компенсировал подземный удар, и на мгновение он ощутил неприятный звон в ушах – словно от смертельного разряда раптора... словно битва при Ахеронте...

...Мостик свирепо встряхнуло, и у него заложило уши. Он рухнул на колени.

Панархистский линкор быстро рос на обзорном экране; время от времени изображение начинало рябить – это компьютер подстраивал резкость, отслеживая корабль, который вот-вот испарит их.

– Гиперснаряд сброшен, орудийные башни номер один и два на запросы не отвечают, стабилизация двигателя номер один нарушена... – Доклад аварийной службы оборвался низким, на пределе слышимости рокотом, когда разряд раптора зацепил краем мостик, устремив основную разрушительную мощь вглубь его флагмана.

Свет погас, оставив силуэты пультов едва видными на фоне созвездий индикаторных огней – по большей части красных или янтарно-оранжевых, потом загорелся снова, на этот раз приглушенный. Уши вдруг заложило от сирен радиационной тревоги.

– Стабилизация двигателя номер два нарушена, боеспособность тридцать процентов и уменьшается, щиты теряют напряжение...

Эсабиан ждал смерти...

Карантинный монитор панархистов быстро бледнел, карабкаясь по своей полярной орбите вверх по небосклону. Ничего, скоро он уничтожит этот символ поражения, нагло висящий над его планетой, и испепелит тех, кто послал его сюда,

Уже сейчас его палиах против Панарха Геласаара раскручивался неудержимо. Двадцать лет подготовки; сначала его жена – с этим разобрались уже давно, – потом его сыновья, потом его королевство, и наконец его жизнь. Скоро, возможно сегодня, он получит новости о судьбе его наследников; гораздо позже об этом узнает и Панарх и поразится одновременности их смертей.