— Вы совсем сдурели, ваша милость?! — от ярости паладин перешел на какой-то особый сорт вежливости, вызвавшей у Энши тошноту. — Я последний раз прошу вас спешиться! Иначе Его Императорское Величество узнает…

— Что ты едва меня не покалечил, дёрнув с лошади?

Ганс подавился вдохом, недвусмысленно натянул шлем и попер вперед. Толпа, хоть и снова отпрянула, заметно повеселела, предвкушая, как «богатейке» надерут уши. Энши быстро огляделся и криво ухмыльнулся: среди простых зевак мелькнула парочка откровенно бандитских рыл. Что же, концерт можно считать удавшимся! Не дожидаясь, когда Ганс сделает последний шаг ко всеобщему веселью, Энши легко спрыгнул на землю и невозмутимо перекинул ему поводья:

— Ладно, не кипятись. Так и быть. На обед утка в яблоках! Эй, хозяин! Распорядись приготовить мне любую комнату на втором этаже. Сначала я хотел бы привести себя в порядок — пусть поторопятся с горячей водой!

— С-сию минуту, г-господин… — заикаясь, проблеял бледный, как полотно, мужик и рявкнул на стоявшую рядом дородную деваху, чтоб выполняла.

Но переступить порог Энши не дали: в проходе, чуть наклонив голову и буквально сверля бессмертного любопытным взглядом, стояла малышка лет семи. И когда взрослые вознамерились войти, даже не подумала податься в сторону.

— А дядя смешной! — звонко возвестила она на всю улицу, чуть шепелявя из-за зажатого за щекой леденца. Несчастный трактирщик посерел и икнул. Но девочка ничуть не смутилась: — Выглядишь как братик, а глаза как у дедушки были! Держи!

Энши задумчиво прокрутил в пальцах тонкий прутик с остатками леденца и оглянулся на нырнувшую в толпу девчушку:

— Надо же…

— В-вы это! Вы того! — тут же засуетился очнувшийся трактирщик. — Прощения просим! Она дочка купца, что в третьей комнате остановился…

— Горячая вода, — холодно осадил Энши и сунул за щеку леденец. Дешевый. Приторно-сладкий. Никогда такие не любил.

* * *

— Будь добр объяснить, что это было?!

Ганс горой навис над Энши, благоухая ароматами пота. Бессмертный чуть поморщился и поднял взгляд, оторвавшись от потерявшей всякую прелесть закуски.

— Знаешь, мыться я иду первым.

— Прошу прощения, но меня не устраивают эти игры в господина.

— А разве тебе не лучше, если я продолжу? Между прочим, паладин, охраняющий важного меня, смотрится гораздо лучше, чем он же на побегушках бывшего заключенного.

— Допустим. Но к чему устраивать подобные представления? Простые люди не станут задавать нам лишних вопро…

— Из тебя паршивый собеседник. Не мешай мне развлекаться. За несколько веков в тюрьме я соскучился по людям. Не по всем, да. Но соскучился.

— Веков, говоришь? Скажи, это байка оттуда же? Из твоих оскорблений Его Императорского Величества?

— Я всего лишь говорю правду. Ты, паладин, защитник чести и прочего лицемерия, вроде как должен одобрить, нет?

— А теперь послушай меня, уж будь добр!.. — мгновенно взвился Ганс и в очередной раз подавился фразой: вошел слуга, жестом показал, что горячая вода готова. Энши не стал ждать, когда разъяренный паладин закончит свою тираду.

Задержаться в трактире пришлось чуть дольше, чем хотелось Гансу, и чуть меньше, чем предпочел бы Энши. На радость бессмертному, промокшая под ночным ливнем одежда требовала внимания — смена была лишь одна, а дорога могла подкинуть любые сюрпризы.

Когда городские ворота оказались за спиной, день уже клонился к закату, но редкие облака на западе пока не торопились одеваться в розовое. Энши оглянулся на приглашающе открытый вход в город с одиноким охранником и задал давно мучивший его вопрос:

— Эй, Ганс, а разве у вас не военное положение?

— Нет, — огорошил паладин, — Ещё нет. Его Императорское Величество верит в защитников империи. Пусть на границах неспокойно, но мы остановим противника и большая часть мирных жителей даже не узнает о его существовании.

— О… А если не остановите, их перебьют как скот?

— Разумеется, нет. Если иного выхода не будет, основные силы пошлют гонца. Времени хватит. Город, что мы покинули, близок к столице. Ты и сам должен понимать, что в центре всегда спокойнее.

— И то верно. Уж себя-то Величество непременно спасёт, — фыркнул Энши. Но Ганс снова промолчал. Решил игнорировать подколки, раз не в силах ничего с ними сделать.

Ранние сумерки встретили путников в лесу, сгустились вокруг зелеными тенями, спрятались в кустах и возвестили о себе лишь уханьем слишком рано проснувшейся совы. Разговор как сошел на нет, так и не родился заново. Ганс только предупредил, что в город они прибудут уже ночью, а со следующего дня их путешествие здорово ускорится. Приказом императора жрецы должны подготовить зачарованных коней — быстрых и выносливых. Энши лишь пожал плечами: его не волновали все эти мелочи. Гораздо больше интереса вызывал следовавший чуть в отдалении одинокий человек на невзрачной хилой лошадке. Он ни разу не отстал, ни разу не приблизился. Свернул вслед за ними с тракта на убегающую под полог деревьев тропу, но так ничего и не сделал. Энши не обратил бы на него внимания, если бы не нывшая от слишком пристального взгляда спина.

Разыгранный Энши концерт дал свои плоды. А уверенное решение Ганса срезать через лес, чтобы хоть немного нагнать потерянное время, гарантировало успех. Паладин, похоже, вообще оказался глух к опасностям обычных дорог. Должно быть, путешествовал только с крупными отрядами, которые любой здравомыслящий разбойник обходил за милю.

За следующим поворотом путников уже ждали. Ганс нахмурился и молча потянулся за шлемом — не вышло. Короткий арбалетный болт выбил его из рук, второй вонзился в круп лошади Энши, заставив ту коротко взвизгнуть, скинуть седока и исчезнуть в зарослях.

Ганс коротко выругался и спрыгнул с коня, прикрывая Энши от нового выстрела. Завязался бой. Злой, на удивление молчаливый. Энши перекатился чуть вбок, предоставив своему телохранителю больше свободы и держась позади, как подобает господину. Следовавший за ними по пятам неизвестный спрятал ставший бесполезным в месиве из своих и чужих арбалет, тоже ввязался в неравный бой.

Ганс прекрасно держался против слаженно действующей четверки, но, увы, почти не мог атаковать сам.

Подгадав момент, Энши от души ударил рукоятью чуть ниже затылка. Ганс пошатнулся и рухнул навзничь, а клинок бессмертного уже снес голову одному из нападавших, распорол живот еще двоим и замер у горла главаря.

— Добрый вечер, — вежливо улыбнулся Энши, выдергивая из груди полностью вошедший в неё кинжал. — Не уделите мне своё драгоценное время? Уверен, нам есть о чем поговорить!

Главарь сглотнул и дрожащей рукой забрал протянутое ему оружие:

— Че? Это… как это? — только и выдавил он. — Ты че не сдох?!

— Вот об этом и будет наш разговор! Не желаете поверить в сказку?