Аврелий позвал к себе военачальников, проговорил, не поднимая измученных глаз:

— Это не военный совет. Мне нужна помощь друзей. У меня единственный сын — Тибул, он попал в беду, надо его выручать.

И пересказал то, что ему сообщил купец.

— Не могу я ждать много лет, пока возвратится мой сын из рабства, — добавил он с надрывом. — Душа обливается кровью при одной мысли об этом. Боюсь, не вынесу такого испытания, наделаю глупостей… Давайте подумаем вместе, что делать, что предпринять.

Повисло долгое, тягостное молчание. Наконец Аттикус произнес неуверенно:

— А что, если создать подвижной отряд из двадцати-тридцати воинов, лесами пробраться в становище вандалов и выкрасть Тибула?

— Квады нас пропустят беспрепятственно да еще проводников дадут, — тотчас ответил Аврелий. — Но вот как в земле вандалов, можно ли прокрасться незаметно? Густые ли там леса, удастся ли пройти в них, избежав встреч с населением?

Тут заговорил Чех уверенно, настойчиво:

— Я из славянского племени бодричей. Рядом с нами соседствуют германские племена саксов и лангобардов. Я хорошо знаю их образ жизни, выучил язык. Могу сказать одно. Как и славяне, германцы в основном занимаются охотой, они прирожденные охотники, прекрасно знают свои леса. От них и от нас в лесу не скрыться. Нет ни одной самой глухой чащи, перепутанных буреломом дебрей или какой-то глухомани, даже непроходимых болот, где бы не ступала нога охотников. Мы только войдем в пределы племени вандалов, как о нас доложат вождю.

— Но, даже если допустить невозможное и нам удастся добраться до становища вождя, — вмешался Киприан, — малому числу не освободить пленника. Там и личная охрана вождя, там и постоянно войсковые отряды, рядом проживают соплеменники, из которых каждый житель — это воин, под рукой у которого всегда лежит меч и копье. Да нас перебьют раньше, чем мы попытаемся приблизиться к шатру правителя!

Разошлись, так ничего не придумав.

А вечером во дворец к Аврелию пришел Чех и, плотно закрыв за собой дверь, произнес негромко:

— Я, кажется, придумал, как можно вызволить из плена Тибула. И немного народа потребуется…

Через три дня Чех, переодетый в купца, Лех и Русс в одеждах охранников на плоту переправились через Дунай и на телеге, запряженной тремя конями, двинулись в сторону «Янтарного пути».

Через землю квадов их сопровождал проводник, так что дорога прошла без осложнений. Затем они достигли «Янтарного пути» и оказались в земле вандалов. Проводник вернулся назад, а они отправились дальше; им предстоял путь, полный неизвестности.

Местность была лесистой, с холмами и увалами, многочисленными речками и оврагами. Но легко было уже то, что дорога была проторенной, наезженной, поэтому не надо было прорубаться сквозь заросли, стелить жердями и валежником болотистые места, не искать бродов на больших реках; все это было сделано многочисленными торговцами, которые столетиями продвигались здесь со своими товарами.

Остановились на ночевку возле небольшой речушки. Кругом простирался просторный луг, недалеко стеной стоял дремучий лес. Лех отошел от повозки и, уперев руки в бока, хозяйским взглядом стал обозревать окрестность. Он втягивал чуткими ноздрями воздух, принюхиваясь к чему-то, потом, не сказав ни слова, направился в сторону леса. Вернулся через полчаса, неся перед собой холщовый мешок, доверху набитый. Весело прокричал:

— А вот на ужин сварганим грибовный суп из маслят, пальчики оближете! И к кипяточку травки душистой насобирал, так что хорошая заварка ожидается!

От такого известия путники повеселели. А Лех уже хлопотал возле костра. Скоро он пригласил братьев к ужину. Ели прямо из котелка, хлебая деревянными ложками, нахваливали:

— Как ты только, Лех, догадался сбегать в лесок? — спрашивал Русс.

— У меня даже на ум не пришло такое, — поддерживал его Чех.

— А то бы ели всухомятку…

Вдруг Русс отстранил ото рта ложку, проговорил морщась:

— Лех, ты хорошо грибы промывал?

— В нескольких водах.

— А почему песок на зубах попадается?

— Речка песок несет, наверно, когда зачерпывал котелком, попалось немного.

— Как же есть с песком?

— А ты не дожевывай, — невозмутимо ответил Лех, — тогда не будет хрустеть.

Чех фыркнул, отвернулся, сдерживая смех.

Русс отставил чашку, задумался.

Лех тотчас спросил:

— Можно доесть?

Русс кивнул в знак согласия, из мешка достал кусок копченого мяса, долго его осматривал, принюхивался, затем ножом стал отрезать мелкие кусочки и отправлять в рот. Чех и Лех весело переглянулись между собой. Был Русс привередлив и брезглив в еде, ел немного и выбирал что-нибудь послаще. Зато Лех мял все подряд, почему Русс иногда спрашивал его с притворным удивлением:

— И как в тебя все влезает?

На другой день им встретился гурт скота, его под охраной отряда вооруженных вандалов гнало несколько пастухов.

— Куда направляетесь? — спросил Чех военачальника.

— На рынок в город Лауриак. Продадим римлянам и обратно.

Потом невдалеке от дороги заметили несколько подвод, рядом паслись распряженные кони, возле костерка обедали с полтора десятка путников. Чех решил присоединиться к ним. Это оказались италийские купцы, они ехали с берегов Балтийского моря, везли драгоценный янтарь.

— По дороге варвары не забижали? — спросил Чех их предводителя.

— Такое редко случается. Разве что какой-нибудь старейшина-отщепенец решится на разбой, но и того накажут соплеменники, — ответил тот. — Племена крайне нуждаются в торговых дорогах. Через них они могут продать свой товар, а взамен приобрести необходимое для себя…

Через два дня въехали в канабу — торговый поселок, возникший на дороге. Основой его был большой луг, превращенный в торговую площадь. На нем раскинуты были палатки, шатры, хижины из бревен и склады из жердей, крытых соломой, прохаживались вооруженные люди, паслись кони, тут предлагали всевозможный товар. Римские и италийские купцы торговали различной расцветки тканями, тонкой работы драгоценностями, всевозможными изделиями из керамики, оружием и снаряжением для воинов, бронзовыми и серебряными ножницами, серебряными и золотыми сосудами, зеркалами из серебра и меди… У варваров был скот, пушнина, мед, воск, копченое мясо, зерно.

Чех раскинул свой товар, состоявший в основном из драгоценностей и кухонной утвари, поторговал пару дней и отправился дальше.

Однажды, когда в пути застиг их ненастный дождь, заночевали в селении вандалов. Жители отнеслись к ним весьма гостеприимно. Они нисколько не напоминали то разбойничье племя, которое разорило земли квадов, разграбило предместья и округу возле города Виндобона, проявляя дикую жестокость и кровожадность. Это были обычные селяне с обветренными лицами и натруженными руками. Одевались они в одежды из льняной ткани, некоторые накидывали на плечи плащ, застегивали пряжкой, под ним ничего не было. На ногах носили кожаные башмаки, чем-то напоминавшие римские сандалии. Были они бородатыми, со спутанными волосами на голове. Мужчины занимались скотоводством, охотой, рыболовством, бортничеством, а женщины копались в поле. Питались в основном хлебом, мясом, молоком и тем, что приносили из леса. Жили в просторных домах по несколько десятков человек. Потолков в них не было, его заменяла крыша, крытая тростником и поддержанная крепкими стропилами и перекладинами. Посредине крыши имелось отверстие для дыма, в которое лилась дождевая вода, она по утрамбованному полу стекала под стены. Посредине жилища — очаг, где готовили пищу. Возле него — большой дубовый стол из необструганных досок, скамейки. Вдоль стены — широкие лавки, на которых сидели и спали. От постоянной копоти стены, стропила и перекладины были густо покрыты глянцевой коркой сажи.