нам представляется шанс расширить или, наоборот, сузить свои рамки. Выходить за границы привычного крайне важно.

«Что мне делать дальше?» – вопрошаем мы в своих утренних страницах, и ответ зачастую нас удивляет. Я вела страницы уже пятнадцать лет, когда они вдруг заявили, что вскоре я «начну писать чудесные песни». Хоть я и родилась в семье, где очень любили музыку, я росла с твердой верой в то, что у меня к ней склонности нет, и потому отмахнулась от этого предложения: «Если бы у меня были музыкальные способности, я бы об этом уже узнала». Однако в ответ на мой вопрос: «Что мне делать дальше?» страницы из раза в раз повторяли: «Ты будешь писать чудесные песни».

Гостя у подруги в городе Боулдер, штат Колорадо, я рассказала ей о том, что мне предложили страницы, и о своем глубоко скептическом отношении к собственным музыкальным задаткам. Она терпеливо меня выслушала, а потом посоветовала пойти к горному ручью и помедитировать. Я отыскала большой валун и села слушать журчание воды. И тут я вдруг «услышала» и слова, и мелодию. Я ринулась вверх по склону горы и, вернувшись к своей подруге, воскликнула: «Послушай! Кажется, это песня!» Так и получилось: это была чудесная песня. Страницы заставили меня расширить свои границы.

Во время преподавательских поездок я слышу много подобных историй. Люди рассказывают: «Джулия, страницы подтолкнули меня написать книгу – вот она». Или: «Страницы посоветовали мне создать радиопередачу» или «подать заявку на участие в художественном конкурсе». Поначалу затея, которую нам навязывают страницы, всегда представляется невероятной, неосуществимой, но они из раза в раз повторяют одно и то же, и постепенно их предложение перестает казаться нам столь масштабным и невозможным. На смену восклицаниям: «Ох, это мне не по силам!» приходит мысль: «Пожалуй, я мог бы попробовать». И наконец: «Поверить не могу, у меня получилось!»

С помощью утренних страниц мой друг Эд, подобно Элизабет Гилберт, открыл в себе любовь ко всему итальянскому. Поначалу он подумал: «Я слишком стар, чтобы учить иностранный язык», но потом записался на курс итальянского для начинающих. Через несколько месяцев он уже умел объясняться на будничные темы. Мог заказать еду и спросить дорогу. Будучи завзятым велосипедистом, он заметил в спортивном магазине объявление о велосипедном туре по Италии. Оставив в стороне сомнения (все то же «я слишком стар»), он набрал номер, указанный на визитке. Оказалось, что было немало велосипедистов его возрастной категории. И вот, со смесью опаски и воодушевления, он подал заявку на участие в туре. Утренние страницы убедили его, что эта рискованная затея доставит ему огромное удовольствие. Он перестал стоять в стороне и оказался в гуще приключений. Его «скучная» жизнь стала захватывающей.

Да, утренние страницы соблазнили его выйти за рамки привычного. История Эда мне знакома. Мои ученики то и дело рассказывают, что постоянная практика ведения утренних страниц – это надежный способ расширить свои границы в разных сферах жизни. Сначала мы рискуем на бумаге, а потом – и в жизни.

Прямо как мои розы, страницы подталкивают меня мечтать.

Писательство как духовный путь

Мы привыкли думать, что писательство – занятие мирское, но на самом деле это духовный путь. Мы можем осознанно просить духовных наставлений. Подойдет простая молитва: «Что ж, Господи, Ты позаботься о качестве, а я займусь количеством». Когда я впервые узнала об этой молитве, она показалась мне притянутой за уши. Мне было трудно поверить, что вселенскому духу есть дело до моей прозы. Но стоило мне отказаться от желания стать выдающейся писательницей, питаемого моим эго, и я стала понятнее выражать свои мысли. Я больше не пыталась произвести впечатление или написать нечто выдающееся, а стремилась говорить откровенно. Я пришла к выводу, что «творец» – это тот же «художник». И доверилась Великому Художнику, той «силе, что сквозь фитиль зеленый проталкивает цветок», выражаясь словами Дилана Томаса[6]. Я попробовала представить себя цветком, таинственным образом дающим бутоны. Проявить смирение и покорность. Я пришла к убеждению, что честность и верность себе помогут мне завоевать доверие читателей.

Утренние страницы похожи на телеграмму, адресованную вселенной. Мы сообщаем ей свои точные координаты: вот кто я и вот где я нахожусь. В ответ вселенная начинает действовать от нашего лица. Мы послали своего рода молитву, хотя, возможно, и назвали это иначе. За словами, которые мы изо дня в день пишем на утренних страницах, скрывается просьба: «Прошу, помоги», и вселенная отзывается.

На страницах мы осмеливаемся упомянуть о своих мечтах. Вселенная исполняет их, даруя нам если не желаемое, то однозначно необходимое. По сути своей утренние страницы – это молитва, просительная молитва. Мы просим вселенную воплотить в жизнь наши мечты, чаяния и потребности, и она идет нам навстречу. Не пройдя и половины пути, мы встречаем дружественную силу, которую не все осмеливаются назвать Богом.

И хотя нам, быть может, не хочется давать ей имен, мы уже встали на путь духовности. Страницы символизируют нашу готовность обратиться к Богу и прислушаться к ответу. Они распахивают настежь некую внутреннюю дверь. В своем воображении мы читаем на ней надпись: «Это путь к вере, которая дает результат».

То же можно сказать и об утренних страницах. Когда мы излагаем свои желания на бумаге, они начинают сбываться. Один практикующий сказал мне: «Я еврей и атеист, меня вряд ли можно отнести к вашей целевой аудитории, но в моем случае страницы работают».

Что подразумевается под словами «страницы работают»? Имеется в виду не что иное, как духовное пробуждение. Коренным образом меняются наши взгляды и отношение к жизни. Мир, некогда казавшийся опасным, начинает нам благоволить. Мы без труда справляемся с ситуациями, которые когда-то могли нас обескуражить. И постепенно осознаем, что Бог делает для нас то, что не под силу нам самим.

Не слишком ли это смелые обещания? Не думаю. Они то и дело воплощаются в жизнь – иногда быстро, иногда медленно. Они непременно материализуются, если не забрасывать утренние страницы.

Не так уж важно, верим ли мы, что страницы помогают нам поддерживать связь с некой дружественной силой или сами ею являются. На самом