«Значит?»

«Значит, товарищ Сталин должен стать ловцом человеков».

Из «Военного дневника» генерала Гальдера:

28.2.1941 г. … Генерал-лейтенант Паулюс:

а) Результаты военной игры Гудериана весьма удовлетворительные. Руководство рассчитывало иметь для достижения линии устья р. Припять 11 дней.

б) Результаты переговоров с командованием группы армий «Б» относительно плана проведения операции «Барбаросса». Достигнута единая точка зрения. 3.3.1941 г. Герке:

…3) Железнодорожно-строительные войска необходимы не только для текущих потребностей, но и для обеспечения возможности подвоза достаточных запасов в целях создания новой железнодорожной базы. В противоположность кампании на Западе, теперь придётся продвигать вперёд также железнодорожное оборудование для станций. Строительные части должны следовать непосредственно за танковыми соединениями. В то время как во Франции существовала широкая база для строительства железных дорог, на Востоке будет иметься лишь узкая база. Один железнодорожный батальон может за день перешить до 20 км железнодорожного полотна с русской на немецкую колею…

4.3.1941 г. 9.00–11.00. Участие в совещании у генерал-квартирмейстера. Разыгрывалась военная игра, касающаяся организации снабжения группы армий «Юг». Не следует недооценивать трудности, которые возникнут при переводе всей группы армий на снабжение горючим из Румынии…

5.3.1941 г. … Вагнер (генерал-квартирмейстер) представил на утверждение проект распоряжения ОКБ об организации администрации в оккупированных областях на Востоке. В тылу наступающих войск должны быть организованы комиссариатские управления, которым будут приданы командующие оккупационными войсками. Требования главнокомандующего сухопутными войсками должны быть удовлетворены, но в остальном необходимо следить, чтобы войска не оказались обременёнными административными задачами. Особые задачи рейхсфюрера СС…

Самое невыносимое в жизни заключённого – не голод и непосильный труд, не постоянные стычки с блатными, даже не мороз, хотя Р. Амундсен говорил, будто единственное, к чему не способен привыкнуть человек, – это холод. Самое скверное – невозможность ни на миг остаться одному. Но на втором месте по праву должна стоять постоянная мутная серость вокруг.

Небо в низких облаках свинцового цвета, похожих на потолок барака. Грязно-серые строения, просто грязные телогрейки зэков. Даже снег здесь не кажется белым, он словно присыпан мелкой пылью. Это потому, что солнце не показывается неделями и месяцами. От этого люди впадают в тоску, постоянно вспыхивают перебранки и драки, некоторые бросаются даже на надзирателей, что равно самоубийству.

Чтобы выжить, надо либо превратиться в автомат, сосредоточенный на более чем скромных событиях текущего дня: хорошей или плохой делянке, попытке урвать горбушку, а не средний кусок, откосить от особо тяжёлой работы. Или научиться думать о чём-то отвлечённом: особенностях строфы в байроновском «Дон Жуане» – в английском, естественно, оригинале; исследовании мнимых математических величин и сопоставлениях их бытия с социальным существованием индивида в стране победившего социализма. Или анализе стратегических и тактических перипетий нынешней Мировой войны.

Сергей Марков, бывший комкор РККА по званию, начальник штаба армии по должности, герой Гражданской войны, кавалер ордена Боевого Красного Знамени с розеткой за номером 13, а ныне зэк СТОНа, Соловецкой тюрьмы особого назначения, поплевал на ладони и привычно обхватил рукоятку двуручной пилы. Другую рукоятку сжимал бывший же полковник Владимир Лось. Он дослужился только до начальника особого отдела корпуса. Но это не мешало ему быть главным в их паре на лесоповале.

Лес валить им пришлось в местах очень, очень странных, не похожих ни на одно исправительно-трудовое учреждение необъятной Советской державы.

После расформирования знаменитого лагеря на его месте вдруг возникло это не пойми что. Вроде и лагерь, но уж слишком мало в нём заключённых, едва несколько сотен. И попадали сюда не по суду, а по решению Особого совещания, часто – заочному. Вызвали человека для беседы в свой же отдел кадров, а комкора – в штаб округа на экстренное совещание – и тут «на» ему «постановление» в зубы. Восемь лет лишения свободы без права жалоб и апелляций. Под шифром «КД», то есть контрреволюционная деятельность. Хорошо без одной или даже двух «Т» – «контрреволюционно-террористическая», «контрреволюционная троцкистско-террористическая». К этим литерам обычно «высшая мера» прилагалась, с «приведением в исполнение немедленно». То есть времени на приведение мыслей в порядок и покаяния (если есть в чём каяться) – только пока до «места исполнения» довезут.

И в самом СТОНе жизнь складывалась не по-обычному. Человек мог оказаться на том же лесоповале, жить в бараке, устроенном в бывших монастырских скитах посреди бесконечной тайги, и вкалывать от подъёма до «пока начальник скажет». А мог устроиться совершенно непредставимым образом. Зависимо от шифра на обложке личного дела, но уже другого, чем на «постановлении». Этот шифр в другом месте рисуют.

Комкору с полковником не повезло.

«Вжик», – сказала пила, вгрызаясь в толстую кору. Руку к себе, отпустить. Руку к себе, отпустить. Через десять минут оба вспотели, несмотря на мороз. Февраль на Соловках – месяц сугубо зимний.

Лось, не прекращая работы, огляделся. ВОХРы – конвоиры устроились по углам вырубки, завернувшись в тулупы и прижав к груди винтовки с примкнутыми штыками. Значит, можно разговаривать, если не нарушаешь однообразный ритм движения стального полотнища.

Ещё одна странность – нормы выработки здесь никого не волнуют. Главное – чтобы не бездельничали, а так даже нарядчика не имелось, чтобы поваленные хлысты обмерял, погонные метры и сантиметры в «кубики» переводил.

Здоровенный, двухметровый Лось, мерно двигая ручищей, снова возвращался к теме, которую они обсуждали последний месяц.

– Ты же стратегию изучал, – бормотал он, чтобы никто не мог услышать. – Гудериана «Panzerkrieg» читал. Они ударят танковыми колоннами, да при приличной поддержке с воздуха, Павлов сразу до старой границы полетит. А там вооружения вывозить начали, когда я еще на воле был. Доты взрывали, никак разрушить не могли. Ну, Павлов известный мудак, а эта сука рябая в Кремле вообще ничего не понимает?

Марков молчал. Возразить было нечего. Вчера подвезли новую партию с воли. Среди «свежих» оказались три полковника из наркомата и целый генерал-лейтенант, не успевший обмять свежевведённые лампасы.

Ночью чуть слышным шёпотом они рассказывали о небывалой концентрации немецких войск на новой границе, о том, что с нашей стороны поезда идут так плотно, что собаке не удаётся перебежать через рельсы. Каждый третий – с железной рудой, хлебом, мясом для немцев, согласно договору. Остальные два – бойцы и вооружение. Но танки выгружаются без горючего и боезапаса. А бензин и снаряды, в свою очередь, выбрасывают совсем в других местах, в чистом поле, где только планируется строить «базы снабжения». Командование дивизий почему-то оказывается в сотне километров от личного состава. Вперемешку занимают «указанные районы» полки не только разных дивизий, даже разных корпусов. Особенно это касается «механизированых». Танковая дивизия, скажем, Восьмого мехкорпуса – в Луцке, а мотострелковые, с которыми она должна общие задачи решать, – одна под Львовом, другая в Ровно. Боевые самолёты располагают чуть ли не на контрольно-следовых полосах границы. И на весь этот бардак постоянно любуются асы люфтваффе. Им зайти в наше воздушное пространство легче, чем в пивную «Бюргербройкелле».