Значит, конкурентная борьба в разгаре. «Глория» получила тот же заказ и тоже занимается поисками Коротаевой, а это поворачивало расследование в другое русло.

Теперь Григорий задумался, как выйти отсюда незамеченным. Не факт, что в «Глории» тоже практикуют стрельбу по портретам конкурентов, но о существовании «Зари» там знают, а значит, вполне возможно, Щербак тоже знает его в лицо. И странные недомолвки Деркача сегодня, запрет представляться сотрудником «Зари» и т. д., возможно, как раз вызваны тем, что Деркач хочет обскакать Грязнова — шефа «Глории»…

— Эй, мужик, — послышался сиплый мужской голос.

— Кто? — Шаранин вздрогнул и обернулся.

В дверном проеме детского теремка темнела голова пьяного.

— Пить будешь?

— Пить?

— Если будешь, гони полтинник, а если нет, вали, это наше место.

Шаранин молча полез в карман. Пьяный приободрился и подозвал дружка — хромого пацаненка лет пятнадцати.

— Эй, Митька, дуй еще за одной…

— Все вместе пойдем, — перебил его Шаранин и обнял пьяного.

— Точно, а то он сдачу заныкает, я его знаю, — пьяный погрозил пальцем пацаненку.

Шаранин снял кепку со своей головы и надел ее на голову пьяного, а его шапку надел сам. Обнявшись и шатаясь, все трое покинули детскую площадку и двор.

Шаранин ни разу не обернулся, но он надеялся, что Щербак не успел еще оценить все достоинства и недостатки квартиры Коротаевой, а значит, не будет отвлекаться на пьяную компанию в соседнем дворе. И не ошибся в своих расчетах.

Вооружившись фамилиями и координатами, выданными Попковым, Гордеев резво взялся за дело. А дело на данный момент представлялось совершенно несложным. И ежу понятно, что доказать невиновность Попкова можно, только убедив следствие в том, что Попков к подготовке документов по «Русь-нефти» участия не принимал и, фактически, может быть обвинен только в халатности, за то что не проверил все, прежде чем подписывать. Значит, нужно найти и опросить людей, готовивших эти документы, выяснить, кто инициировал вообще эту подготовку и как получилось, что Попков вынужден был поставить свою подпись. Если Попкову просто не повезло, добыть свидетельства в его пользу будет совсем просто. Если же его квалифицированно подставляют, все равно наверняка найдется хоть один человек с зачатками (или остатками) совести, который согласится рассказать, как все было на самом деле.

Адвоката смущала только позиция Юсуфова. Чего-чего, а въедливости Марату Юсуфовичу не занимать. Значит, он уже со всеми, с кем надо было, побеседовал. И что? Они его не убедили в невиновности Попкова? Убедили в обратном? Или это он их убеждал, а не они его? Такое, кстати, тоже не исключено. Если свидетель не уверен, колеблется и вообще предпочитает от показаний воздержаться, Марат Юсуфович его всенепременно наставит на путь истинный. Истинный, естественно в его, Юсуфова, понимании. И если так, потребуется еще немало усилий, чтобы вернуть свидетелей в первоначальное состояние неуверенности. Но Гордеев решил раньше времени не напрягаться: в конце концов, у Юсуфова свои методы, у нас свои. Он на «сознанку» давит или того хуже — запугивает, а мы с другого края попробуем, люди ой как не любят, когда их пугают.

Из списка, включавшего около десяти фамилий референтов, аналитиков, консультантов и прочая, Гордеев в первую очередь решил остановиться на ветеране труда Минфина Галине Трофимовне Усато-вой. В начале двенадцатого он набрал ее рабочий номер телефона с намерением пригласить старушку в обеденный перерыв на чашку чая. Но ему ответили, что Галина Трофимовна больше в Минфине не работает.

Гордеев настолько опешил, что начал нести какую-то ахинею: что он де благодарный ученик, которого Галина Трофимовна учила азам стенографии и машинописи, что он проездом в Москве и ему ужасно надо ее увидеть. В конце концов девушка на том конце провода сжалилась, заглянула в какие-то записи и выдала ему номер домашнего телефона Усатовой.

Тупо глядя на им же самим только что записанные семь цифр, адвокат никак не мог прийти в себя. Если бы он был суеверен, решил бы, что это дурная примета, знак свыше. Женщина-труженица, отдавшая всю свою жизнь работе, вдруг именно в тот момент, когда над взлелеянным ею производством сгустились тучи, это самое производство бросает на произвол судьбы. Как это следует расценивать? Как бегство с тонущего корабля?

Взбодрившись чашечкой кофе, адвокат набрал домашний номер Усатовой. Снова ответил молодой женский голос, в первое мгновение показалось даже: тот же, что и в министерстве. Прямо мистика какая-то.

— Могу я поговорить с Галиной Трофимовной? — осторожно спросил Гордеев, опасаясь услышать: она здесь больше не живет.

— Мама на даче, а кто спрашивает?

Не мистика, слава богу. Всего лишь дочь или, может, невестка, оттого и голос молодой. На этот раз адвокат сказал правду: представился и даже объяснил, по какому вопросу ему нужна Галина Трофимовна.

— Ничем не могу вам помочь. Вернется она недели через три, не раньше, а телефона на даче нет.

— А адрес?

Женщина, кажется, удивилась такой настойчивости:

— Это же далеко, в Рязанской области.

— Пусть будет в Рязанской.

— Но врачи прописали маме полный покой, ее нельзя волновать.

— Не буду, — искренне пообещал Гордеев.

— Хорошо, записывайте. Поселок Светлый, Широкая, 12.

Дача в Рязанской области. Неблизкий, однако, свет, соображал Гордеев. Хотя, в принципе, за день можно обернуться.

Особенно согревала закравшаяся в голову мыслишка: а вдруг Юсуфов поленился и в такую даль не съездил? Ограничился телефонными переговорами (на почте или в каком-нибудь сельсовете телефон-то там есть) или какого-нибудь местного деревенского пинкертона напряг. Тот снял формальные показания: «ничего не знаю, ничего не ведаю», на том и ограничились. Тогда это шанс. Хороший шанс, который грех упускать.

И суеверия, кстати, были беспочвенны. Он-то со слов Попкова нарисовал себе портрет Усатовой как эдакой сушеной грымзы, старой девы без увлечений и слабостей, сдвинутой на работе и нечего другого в жизни не имевшей. А оказалось, и семья имеется, и дочь, и внуки, скорее всего, и дача вот у черта на куличках. Еще одно доказательство того, что в людях Попков совершенно не разбирается.

Но бог с ним пока, с Попковым, сегодня есть еще время пощупать остальных фигурантов из списка. Второй по степени перспективности — Вюнш. Хоть в список Попков его и не внес, поговорить с ним нужно обязательно. Гордеев созвонился с женой подзащитного:

— Валентина Николаевна, мне нужно поговорить с Вюншем, он, насколько я понял, друг вашей семьи. Можно это как-то устроить? Желательно в неофициальной обстановке.

Ее эта просьба явно застала врасплох. Она определенно смутилась: