Уже с первых лет жизни Алеши я с радостью наблюдал, что не ошибся в своих прогнозах. Он был прелестным ребенком: пепельные вьющиеся волосы, румяные тугие щечки, большие наивные серые глаза… Больше всего на свете ему нравилось слушать сказки, которые я ему рассказывал, – часами мог сидеть с открытым ртом и слушать. А еще маленький Алеша очень любил книги, которых, благодаря заботе родителей, у него было предостаточно. И когда взрослым некогда было почитать ему сказки или стихи, он сам листал красочные страницы, рассматривал рисунки и сочинял по ним собственные истории. Мне оставалось только радоваться. На своем веку я охранял уже многих людей, все они, как вы понимаете, когда-то были детьми, но никто из моих бывших подопечных не смог бы похвастаться таким богатым воображением, каким обладал этот малыш.

На таком фоне все остальные заботы, связанные с Алешей, выглядели сущими пустяками. Ну да, мальчик бывал иногда чрезмерно впечатлителен, эмоционален и обидчив – но разве не все творческие натуры таковы? Главное, что у него было доброе сердце, а все остальное не так важно… Кроме разве что лени. К сожалению, во всем, что не касалось игр и чтения, маленький Алеша не проявлял особого усердия и любил иногда отлынивать от дела. Особенно это стало заметно, когда мальчик пошел в школу. Но я был начеку и уже с ранних лет не позволял будущему писателю лениться, ведь достичь той славы и успеха, которые были написаны ему на роду, можно было только тяжелым трудом. А лень, как известно, – смертный грех, с ней и душу погубить недолго.

Когда мой будущий Писатель вступил в пору отрочества, мне, конечно, прибавилось работы. Юности часто свойственно совершать необдуманные поступки, которые могут разом переменить судьбу, – и хранителю следовало постоянно быть начеку, чтобы уберечь его от опрометчивого шага. Но мне, признаться, это даже нравилось. Не люблю рутины. Подопечный, в душе которого бушуют бури, мне гораздо интереснее, чем какая-нибудь мещанка, которая всю жизнь думает лишь об обеде, ценах на ситец да ссорах с соседкой. Пускай Алешу метало и швыряло из стороны в сторону, но после долгих и мучительных сомнений он все-таки сделал правильный выбор жизненного пути и поступил в тот вуз, где можно было получить знания и умения, необходимые писателю. Тогда, во время учебы в университете, он и начал создавать свои первые книги, а я помогал ему во всех задумках и начинаниях как только мог.

Бурные страсти и душевные метания привели к тому, что в двадцать два года мой подопечный женился, а к двадцати трем уже сделался отцом. Не могу сказать, что я был рад этому событию, мне казалось, что он несколько поторопился начать семейную жизнь. Но изменить я ничего не мог – ведь мы, ангелы-хранители, не так уж властны над людскими судьбами, как думают об этом люди. Мы способны иногда подвести человека к благому решению, помочь ему самому отказаться от своих же дурных намерений или отклонить от него опасность, но этим все наши возможности ограничиваются. Свою жизнь со всеми испытаниями, счастьем и горестями каждый человек переживает сам – а мы лишь наблюдаем за ним и радуемся или печалимся в зависимости от того, что за выбор сделал наш подопечный. Мой, например, решил рано жениться на девушке, которую, собственно, даже и не любил. Ну что же, это было его право. К моему удивлению, рождение первенца сильно изменило его – недавний бунтарь превратился в наседку. Откуда только в нем взялись такие терпение, внимание, забота? Иногда мне даже казалось, что он перегибал палку: упоение отцовством уж слишком размягчало его. Он просыпался по ночам при малейшем шорохе, доносящемся из колыбели малыша, и потом долго сидел над ним с влажными от счастья глазами, погружаясь в новое для него чувство. Это становилось похоже на рабство. И раб был счастлив, что он раб.

Меня это совсем не устраивало. Я поведал свои сомнения хранителю его сынишки, но тот лишь посмеялся и напомнил мне, что чрезмерной любви не бывает и мы, ангелы, должны в таком случае радоваться, а не наоборот. Но я не был с ним согласен. Я жаждал для своего подопечного совсем другого. В этом человеке, согласно Книге Судеб, были заложены большие страсти, которые, как мне казалось, затухали под мягким грузом каждодневной семейной идиллии прямо на моих глазах. Алексей не имел права так отдаваться одному чувству, это обедняло его, отрывало от главного дела жизни – написания книг…

Однако я вынужден извиниться перед моими читателями за то, что начал свое повествование совсем не с того, с чего следовало. История жизни Алексея еще будет поведана вам на этих страницах, и достаточно подробно, – но не сейчас, а со временем. Ведь Алексей – седьмой по счету мой подопечный. И, стало быть, рассказывать свою историю мне нужно начиная не с него, а с самых истоков моей собственной биографии.

Наверное, по логике жанра, я тоже должен был бы изложить свою историю с самого начала. Поведать о своем появлении на свет Божий, о первых робких шагах в Светлом Мире, о долгом, серьезном и вдумчивом обучении в школе ангелов и так далее. Однако я не буду этого делать по многим причинам. В том числе и потому, что мне самому не слишком-то интересно вспоминать тот период моей жизни. В то время я был таким же, как и все, – самый что ни на есть заурядный ангел-ученик, которых у Всевышнего тысячи, а то и миллионы. Правда, Иволга, моя подруга, уверяет, что уже тогда я резко выделялся среди других – и незаурядным образом мыслей, и склонностью к творчеству, и твердостью характера… Но я не слишком-то доверяю ее словам, во всяком случае, когда речь идет обо мне. Ведь Иволга меня любит, а любовь, как известно, лишает способности быть объективными не только людей, но и ангелов. Я-то сам хорошо знаю, что ничем не выделялся из толпы своих товарищей. Разве что фантазией: я так любил представлять себе что-то и рассказывать об этом, что меня прозвали Мечтателем.

С позволения читателей, я опущу в повествовании весь период своего взросления и обучения и начну рассказ сразу с того момента, как окончил школу ангелов. В то время я, как и все другие выпускники, жаждал как можно скорее приступить к той почетной и интереснейшей работе, к которой нас все это время готовили, – опеке человеческих душ. И когда этот торжественный миг наконец настал, я готов был почувствовать себя счастливейшим из всех творений Всевышнего… И почувствовал бы, если б не Иволга. Так уж вышло, что моя подруга не могла быть удостоена чести охранять души. Ее ожидала скучная рутинная работа в Небесной Канцелярии, и мысль о предстоящей разлуке со мной ее очень печалила. Я, как мог, утешал Иволгу, но мысли мои были уже далеко. Всем своим существом я рвался на Землю… Куда вскоре и отправился, полный самых радужных надежд.

История первая, произошедшая со мной в годы 1652–1677-й от Рождества Христова

Прибыв на место назначения – на окраину большого портового города, я ожидал появления своей подопечной на свет с огромным нетерпением… Чего, увы, никак нельзя было сказать о ее матушке. Моей Эльзе предстояло стать четвертым ребенком в семье – а если быть точным, то седьмым, потому что два ее брата и сестра умерли совсем крошками. И, как ни печально это признавать, родители давно уже не радовались прибавлению в своем семействе. Хранитель матушки Эльзы рассказывал мне, что еще каких-то десять лет назад его подопечная была хорошенькой хохотушкой, вышедшей замуж, вопреки желанию своей семьи, по любви, за рыбака, самого красивого парня в округе, но, увы, далеко не самого богатого.