Эви вздохнула, бросила ручку и снова забарабанила пальцами по столу. Граф прищурился. Эвелин Тернер Хэдли-Эттуотер, графиня Уоттерстоун, никогда не барабанит пальцами по столу и не вздыхает так тяжело. Все это совершенно не похоже на нее.

Может быть, она тоже ощущает смутное беспокойство. Граф не был глупцом и не считал, что женщины, даже имеющие все, что душе угодно, отличаются от мужчин и не подвержены влиянию скуки. А жизнь Эви до их свадьбы была намного насыщеннее. Она путешествовала, была душой общества и занималась самыми разными делами. Нет, они никогда не обсуждали ее или его прошлое. Эдриен не видел в этом смысла. Они с самого начала решили, что их совместная жизнь началась с первой встречи, а все, что происходило раньше, не имеет никакого значения. В этом было нечто романтичное. Его жизнь была пустой до того, как в нее вошла она.

Она идет во всей красе

Светла, как ночь ее страны[1].

Ему снова вспомнились слова поэта. Эви — воплощение грации, ума и очарования, всего, чего он желал и получил вместе с ней. Стихотворение, должно быть, было написано о его восхитительной супруге. Он думал о ней такими же словами с тех самых пор, как впервые заглянул в ее манящие карие глаза, услышал ее смех, взял за руку. Эдриен Хэдли-Эттуотер, смолоду слывший повесой, пропал в тот самый момент, когда встретился взглядом с мисс Эвелин Тернер и она улыбнулась.

Вся глубь небес и звезды все

В ее очах заключены.

Прошло два года. И для него ничего не изменилось.

А для нее? Сегодня он впервые заметил перемену в ее поведении. Но быть может, раньше он просто не обращал внимания? Эдриен всегда гордился своей наблюдательностью, но он был очень занят. Она тоже. Бывали дни, когда им удавалось перекинуться друг с другом лишь парой слов. Бизнес и политика часто заставляли его до поздней ночи пребывать вне дома, равно как и заседания ее благотворительных комитетов. Но все это не имело значения. Он не сомневался, что Эвелин его любит, и сам любил жену всем сердцем.

В свое время он не обрадовался тому, что оказался не первым мужчиной в ее постели. Но ведь они поженились, когда ей было двадцать семь и она была во многих отношениях искушенной женщиной. Идеально подходившей ему. Он был бы лицемером, если бы обвинил ее в тех же грехах, которым сам с удовольствием предавался до женитьбы, пусть даже к женщинам обычно применяют более высокие требования. Все же ему было приятно обнаружить, что в постели она не слишком опытна, хотя и исполнена энтузиазма. Эдриен ухмыльнулся. Хорошая девочка.

Как солнце в утренней росе,

Но только мраком смягчены.

В общем-то он не слишком стремился обзавестись семьей. В мире полно красивых женщин, с которыми можно приятно проводить время и не ведя их под венец. В результате он дожил до тридцати шести лет и мог с уверенностью сказать, что ни одна красотка ни разу не сумела разбить его сердце. Возможно, не встретив Эви, он вообще никогда бы не женился. Но умер Ричард. Эдриен стал обладателем титула. В его жизнь вошла Эви. И он стал счастливым человеком.

Эвелин повернулась к мужу.

— Ты что-то сказал, дорогой?

— Нет. — Он несколько мгновений не сводил глаз с лица жены. — Ты сегодня выглядишь расстроенной. Что-нибудь случилось?

— Нет, — быстро ответила она. Слишком быстро. — Просто я немного отстала от своего списка. — Она тяжело вздохнула. — А я не люблю отставать.

— Я знаю. — Он снова вгляделся в лицо жены. — И это все?

— Да, конечно. — Она одарила мужа лучезарной улыбкой, которая показалась ему вымученной. Возможно, ничего серьезного нет, однако инстинкты никогда его не подводили.

— Ты же знаешь, дорогая, — с деланным безразличием сказал он, — если что-то не так, ты всегда можешь сказать мне…

— Дорогой, конечно, я все это знаю, — снова улыбнулась Эви. — Но ничего не случилось. Уверяю тебя, беспокоиться совершенно не о чем.

— Что ж, значит, мне показалось, — сказал Эдриен и опустил глаза на открытую страницу. Он чувствовал, что Эвелин смотрит на него. Интересно, понимает ли она, что он знает, что она не говорит всей правды. Это, возможно, незаметно для других, но очевидно для него. Что-то мелькало в ее глазах, звучало в голосе… Даже в манере держать себя появилось нечто неуловимо новое. Нет, графиня Уоттерстоун определенно что-то скрывает от своего супруга. Хотелось бы знать, что именно.

Она не относилась к типу женщин, скрывающих от мужей дополнительные расходы или заоблачные счета. Наоборот, она расходовала средства — его средства — очень экономно. У графа и графини Уоттерстоун не было необходимости пускать пыль в глаза. Эви нельзя назвать скопидомкой, но и денег на ветер она не бросала. Эдриен подозревал, что, если бы ей когда-нибудь пришло в голову попробовать, она не стала бы это скрывать.

Возможно, речь идет о какой-то болезни. Нет, в данный момент она здорова. Это видно по ее чистой коже, блестящим глазам. Кроме того, она видела, как тяжело подействовала на него смерть Ричарда, которой предшествовало его упорное нежелание заниматься своим здоровьем. Эви никогда так с ним не поступит.

А может быть, его супруга чувствует то же смутное беспокойство, которое охватило и его самого? Необходимость что-то сделать. Что угодно. Желание встречи с неожиданным, с неведомым. Испытать волнение… азарт.

Эта мысль пришла в голову Эдриена без предупреждения. Беспокойная жена… Это, должно быть, ужасно. Его сердце стиснула холодная рука. Он постарался отмахнуться от тревожных мыслей. Что за ерунда! Его жена никогда не заведет интрижку с другим мужчиной. На это способны жены других джентльменов, но не его супруга. Для такого вывода у него нет абсолютно никаких оснований. Эдриен полностью доверял жене. Он мог бы доверить ей свою жизнь.

Он глубоко вздохнул. Эви никогда не делала ничего, что могло поставить под сомнение ее любовь или верность. Ее нельзя легко увлечь. А то, что у него возникла пусть даже тень сомнения, является результатом его собственного возбуждения, а не ее слов или поступков. Прежде ему никогда не приходилось ревновать, но, очевидно, он не был защищен от этого сильного чувства. Этот вывод Эдриену тоже не пришелся по душе. Он всегда считал себя разумным, рациональным человеком.

— Черт возьми, — пробормотала Эви, и его взгляд снова скользнул к ней. Она отодвинулась от стола и встала. — Закончу все это утром, — сказала она. — Конечно, я отстану еще больше, но ничего не поделаешь. — Она убрала непослушный локон с лица и нахмурилась, поскольку всегда была убеждена, что у нее не бывает непослушных локонов. — Ты, пожалуй, прав, — со вздохом призналась она.

— Я всегда прав, — усмехнулся Эдриен. — А в чем?

— Похоже, я сегодня действительно расстроена, но даже самой себе не могу объяснить почему. — Она нахмурилась. — Возможно, все дело в погоде? Подумать только, с октября идет снег.