выдает мой гениальный мозг, а осознав, чтО произнесла, перевожу взгляд на Вениамина и вижу, как его глаза становятся похожими на блюдца из маминого любимого сервиза. — Ну, то есть не совсем к жениху… — это оправдание звучит еще глупее на фоне ранее произнесенной фразы. — В общем, у нас гости, и нужна соль.

— Это, типа, сватов хлебом-солью встречать? — удивительно, но произносит это совершенно серьезно.

— Нет, соль нужна, чтобы в солонку насыпать и на стол поставить. Крупную нельзя, она слишком крупная, — что я несу?! — В общем, мне срочно нужна еще соль.

Разворачиваюсь, чтобы снова идти к магазину.

— Скажи честно, Юль, — обращается ко мне Коновалов, который, о счастье! идет рядом со мной, — ты ведь не за солью вышла? — смотрю на него непонимающе, продолжая мелкими шажочками семенить по краю ледяной корки. — Ты ведь явно собиралась сегодня попасть в травмпункт, а следующим этапом наверняка — ко мне?

— З-зачем?

— З-зубы вставлять, — передразнивает меня нахал.

— Знаете что?! — негодующе пытаюсь разразиться тирадой, сама не до конца понимая, что собираюсь говорить. На моё счастье или на беду, каблук на сапоге не ожидает такого резкого разворота и, не найдя, за что ему зацепиться, скользит. Вместе со мной.

Нет, всё-таки на счастье. Ибо теперь я снова в руках Вениамина.

— Не знаю, — отвечая на мой вопрос, тихо произносит отчего-то вдруг охрипшим голосом. Его руки, спасшие меня от падения, теперь переместились на талию и слишком нежно для простой поддержки обнимают меня.

Теплая ладонь поднимается вверх по спине, а вторая прижимает меня так, что расстояния между нами почти не остается. Вениамин значительно выше меня, мне приходится поднять голову, чтобы увидеть его лицо, которое установив зрительный контакт с моим, стало медленно приближаться. Я уже чувствую горячее дыхание и нереальный запах его парфюма. Замираю, глядя на его губы, которые находятся в считанных сантиметрах от моих. Закрываю глаза, повинуясь только той силе притяжения, которая сейчас овладела всем моим телом. Инстинктивно делаю вдох, задерживая дыхание…

Всё разрушает звонок моего телефона.

Ну зачем он такой громкий?! Открываю глаза и вижу раздосадованное лицо мужчины, который вынужден отпустить меня из своих объятий и дать возможность ответить.

— Да, мам, — выдыхаю в трубку тот запас, который должна была потратить на поцелуй с Коноваловым.

— Дочь, куда ты пропала? — мама волнуется за меня, это чувствуется в ее голосе. — У тебя всё хорошо?

— Да, мама, не переживай.

«Я с мужчиной моей мечты» — конечно, это я не могу пока сказать вслух, да еще и при этом самом мужчине.

— Я случайно соль просыпала, — добавляю, чтобы объяснить своё долгое отсутствие. Сейчас вернусь в магазин и …

— Соль просыпала… — мама зацепилась за эту фразу и уже не слушает дальнейших оправданий. — Неужели мы с Маринкой опять поссоримся? — закрываю лицо рукой, потому что только сейчас поняла, как мама воспримет эту информацию. — А может с Валентиной? Хоть бы не с …

— Мам, прекрати себя накручивать, я сейчас сбегаю в магазин, и ни с кем ты не поссоришься, — быстренько отключаюсь, прерывая причитания моей родительницы, которая теперь от каждого будет ожидать подвоха. А в таком состоянии, не сомневаюсь, она обязательно этот подвох сама же и организует. А виноватым будет кто? Правильно — тот, кто рассыпал соль.

Что-то совсем мне перехотелось возвращаться домой…

— Вениамин, — вдруг осмелев, обращаюсь к мужчине. — Викторович, — смелости хватило ненадолго.

— Нет, нет, просто Вениамин, — перебивает меня и, словно между делом, мягко подхватывает под локоть. — Можно даже Веня. Только, пожалуйста, не Веник. Терпеть не могу, когда так сокращают моё имя.

— Почему? — хихикнула, совершенно забыв, что собиралась ему сказать. — Веник, так мило звучит.

«Мило»? Я сказала это вслух? — да что ж сегодня с моим бескостным органом происходит!?

Как ни странно, Коновалов тоже улыбается и как-то слишком уж откровенно прожигает меня взглядом.

— А знаешь, Юлька-шпулька, тебе разрешаю называть меня так, — и подмигивает мне. — Но при одном условии…

Вениамин резко останавливается, и я оказываюсь практически впечатанной в него. Сердце заходится в испанском танце. Вдох, еще вдох… Блин, а выдыхать-то когда?

— П-поцеловать вас? — честно, я не хотела это спрашивать! Такое вообще не спрашивают! Стукнуть бы себя сейчас по лбу хорошенько, может мозги на место встанут.

Секунду Вениамин переваривает мой вопрос, а потом выпускает меня из объятий и разражается диким смехом. Ржет так, что спустя минуту, немного успокоившись, вытирает слезы рукавом своего пальто.

Мне становится обидно. Пока он ухохатывался надо мной, я накрутила себя так, что едва сдерживалась, чтобы не начать заливать у себя под ногами каток из собственных слезных желез.

— Юль, ты просто чудо! — наконец, выдает он, продолжая улыбаться. Вениамин стоит напротив фонаря и ему не видно моего лица. — Поцеловать — это само собой, — ага, щаззз, после такого может забыть вообще это слово! — Но я хотел, чтобы мы для начала перешли на «ты», — он шагает в мою сторону и в этот момент, видимо, замечает моё состояние.

— Да пошел ты! — резко бросаю ему и разворачиваюсь в сторону дома.

Но не могу пройти и двух шагов, меня захватывают те же сильные руки. Вениамин прижимает меня к себе со спины и какое-то время просто фиксирует в таком положении. Я не сопротивляюсь.

Нет, влепить ему за эту наглость мне, конечно, хочется, но пробившиеся всё-таки слезы лишают возможности хоть как-то действовать.

А между тем, Вениамин наклоняется к моей щеке и хрипло шепчет в самое ухо:

— Ну вот мы и перешли на ты.

9. Та самая?

Ммм… блинчики.

Мои глаза еще закрыты, а нос уже учуял аромат, доносящийся из кухни. На губах появляется сонная улыбка.

Сегодня воскресенье. Традиция блинов на завтрак в нашей семье существует, сколько себя помню. Нет, бывают, конечно, исключения, и мама иногда вместо блинов печет пирог или делает оладьи, но то, что воскресное утро всегда начинается с запаха домашней сдобы, это настолько же естественно, как и папин утренний телевизионный рейд. В другие дни он редко смотрит телевизор, но в воскресенье, я даже сквозь сон и плотно закрытые двери моей спальни слышу мелодии из знаменитой «Играй, гармонь!». Точно знаю, что потом будет юмористическая передача, которая пойдёт уже просто фоном, а родители в это время будут во всю обсуждать планы на лето/осень/зиму/весну, в зависимости от текущего времени года. И так каждую неделю. Практически без изменений.

В такие моменты вспоминаю своих сверстников, которые живут самостоятельной жизнью и постоянно мне ставят в укор то, что я до сих пор не съехала