— Хорош, хорош! — по-родственному мягко смотрел на Сухаря Поперека. Полюбовался им какое-то мгновение, удовлетворенно хлопнул по плечу: — Один или с Таней приехал?

— Вдвоем устраиваться не езжу. Пребольшой привет вам послала и банку меда, чтоб сердце не болело.

— Так у меня ж, слава богу, не болит.

— Чтоб не заболело, — присел к приставному столику Сухарь.

— Это другое дело. Где же мед? Давай! — протянул обе руки Михаил Степанович, добавив: — Это она мне за то, что я тебе снова не очень сладкую жизнь уготовил. Редко будешь видеться с семьей, совсем, может быть, не придется этот год.

— Что за работа? — любил определенность Сухарь.

Поперека распрямился за столом, вздохнул, будто миновал крутой рубеж, ответил исчерпывающе:

— В ОУН нужно войти с черного хода и выйти из парадного. Может быть, с одним из главных бандитов. Ты готов для такой роли?

Капитан Сухарь понял свою задачу.

— Уж не на главаря ли центрального провода задумка вывести меня? — спросил он обыкновенно, без нажима.

— Нет, не на него, Антон Тимофеевич, но, как говорится, чем черт не шутит. Словом, ориентир верный берешь. Цель нашу нона обобщенную наметим: выход на члена центрального провода ОУН. И начинать тебе придется со вживания в их среду. Наметка тут у меня одна звонкой струной должна прозвучать. Из нашего с тобой старого багажа… Ты где остановился?

— В гостинице… Я что-то, Михаил Степанович, пока не вижу связи между моим вживанием в ОУН и выходом на руководящее лицо. Ну, как бы это сказать, будто предстоит мне скоротечное продвижение из солдат в генералы. Так не бывает. Да и рядовым-то бандитом при их жесткой конспирации меня не враз примут, проверку учинят. Убить кого-нибудь предложат.

— Никакой ты для них не рядовой, — отмахнулся Поперека, — а свой человек с высшим разведывательным образованием, преподнесенным тебе в абверской школе, которая по нынешним временам здорово ценится оуновцами. Войти к ним ты должен со звонким прикрытием, чтобы убедить в твоей бандитской хватке и исключить возможную проверку. Все это мы сделаем с тобой не на авось, как сложится, а как нужно нам. И выход твоего солдата если не в генералы, то хотя бы в адъютанты генерала нас устроит на все сто.

— По-ни-маю… — Губы Антона Тимофеевича сложились трубочкой. — На адъютанта я, пожалуй, при соответствующих условиях вытяну. Что там за наметка, говорите, из старого нашего багажа? Ну, та, что звонкой струной должна прозвучать.

Поперека расплылся в улыбке.

— Будет толк, капитан! — сказал он наконец, словно в тем-то окончательно убедившись. — Ты помнишь фамилию Дербаш?

— Дербаш… Дербаш? — повторил Сухарь. — В абверской разведшколе под Грубешовом преподавал нам средства связи и способы диверсий на ней. Разок от пограничников удирали с ним, я его, можно сказать, спас.

— Он самый, молодец! — похвалил Поперека. — Так вот он в верхах у бандитов… Фамилия знакомая, вижу, по материалам проходит. Какой он из себя?

— Небольшой, сутулый, и челюсти-салазки расперты, как у дохлого окуня. Колючий, увертливый мужик… Ты смотри-ка, живой!

— Эсбист центрального провода, фигура значимая, тебя он должен помнить и, будем рассчитывать, поддерживать. А легенду мы тебе наиправдивейшую сложим. Теперь ты понимаешь, Антон, какого я тебе покровителя выискал?

— «Учителя» моего! — ничуть не преувеличил Сухарь, осознав сложнейшую ответственность, которую возлагали на него. Добавил: — Считайте, я вхожу в роль, дрожу, как английский сеттер перед выстрелом.

— Только без азарта, не увлекаться, капитан. Ни эмоций, ни расслаблений ни на мгновение, — счел нужным сразу предупредить подчиненного и друга Поперека. — Сегодняшний вечер и завтрашний день даю на подготовку, почитаешь кое-какие материалы, они сориентируют тебя вообще и по легенде внедрения. Ну, а как и где станешь вживаться, это мы обсудим позже. Поедем домой обедать, мед не забудь прихватить. Мне гостинец посылают, а он дразнит им.

Подполковник Киричук стал замечать: стоит ему заглянуть к кому-нибудь из сотрудников в кабинет, как у него прежде всего возникало желание подойти к окну и какое-то время поразглядывать ближние и дальние дома, будто изучая окружение.

— Что вы там углядели? — тоже подошел к окну Чурин и указал рукой в сторону справа: — Во-он за углом через дорогу монастырская постройка с колоннами, видите, крыша как на куличе, полукружьями. Там знаете что? В одной половине, слева, милиция, а в другой, справа, духовная семинария.

— Неужели?! — изумился Киричук. — И ничего, ладят?

— С миром живут, терпят друг друга и вреда не чинят.

— Так что вы там раскусили, в зашифрованном «грипсе»? — перешел к делу поважнее Киричук.

— Да вот… — Анатолий Яковлевич достал из ящика стола папку, раскрыл. Сверху лежали квадратной формы листочки из тетради, где в каждую клеточку была вписана буква. Пояснил: — Шифр не поддается знакомым приемам прочтения. И я пошел по другому пути. Известно, что в «грипсах» у них бытует неизменно обращение «друже» и «слава Украине». Я, начиная с первого верхнего ряда, пометил буквы, которые составляют названные слова. Получились вразнобой занятые клеточки. Их-то я и перенес на точно такой же тетрадный лист, занятые ячейки вырезал и стал прилаживать эту рамочку с оконцами к тексту и по горизонтали и по вертикали. Тут у меня начали вырисовываться слова, не полностью, правда, но их можно было угадать по смыслу, а дальше оставалось найти положение клеточек к новым буквам. Так открылся весь текст.

— Вроде бы просто… — заметил Киричук. — И нужные сведения они достают без подкопа. Застращают человека, он им на все вопросы даст ответ.

— Ларчик-то, верно, легко открывается. Не с одним из таких пособников я говорил, спрашивал, зачем он помогает оуновцам. Ответ один: за эту помощь вы, то есть Советская власть, на худой конец только лишите свободы, а за помощь вам, если узнают бандиты, уничтожат всю семью, спалят хозяйство. Вот и весь аргумент.

— Но как ни страшится бандитской пули население, однако нам охотно помогает, без этого мы бы не смогли работать, — с удовлетворением заметил Киричук.

Чурин в тон ему добавил:

— Это бесспорно. Помощь оказывают в самой различной форме: и лично приходят в органы госбезопасности, кстати, ко мне даже на квартиру приходили и рассказывали о местах укрытия бандитов, и письмами сообщают любопытные для нас сведения.

— Да, надо эти отношения укреплять, — заключил Василий Васильевич. С его лица сошла озабоченность. Благожелательное мнение об этом работнике в нем окончательно утвердилось.

В Железнодорожном переулке, что рядом с вокзалом в Луцке, минута в минуту с приходом утреннего поезда из Киева остановилась обшарпанная полуторка с металлической бочкой в кузове. Худощавый, ничем особо неприметный на лицо шофер остался за баранкой, наблюдая через обзорное зеркало за прохожими. Среди них он пытался отыскать высокого мужчину средних лет в шинели без погон и в кирзовых сапогах, у которого были с синим отливом волосы. В руках тот должен держать потертый чемоданчик.