В 1953 году, по своеобразной инерции падения, под властью Маленкова и Хрущева Косыгин лишается и кандидатства, на четыре года выбывая из партийной элиты. Косыгину определенно не доверяет и новый партийный руководитель – Н.С. Хрущев. После таких ударов немногие успешно продолжали политическую карьеру, но в Косыгине нуждалось наше государство, нуждались и власти.

После смерти Сталина в марте 1953 года Косыгин на несколько месяцев лишился поста заместителя Председателя Совета министров СССР. Его назначают министром легкой и пищевой промышленности. Но уже в декабре он вернулся в свой кабинет, став заместителем Г.М. Маленкова, а затем нового премьера – Булганина. В 1956 году Косыгина переводят на работу в Госплан, первым заместителем Председателя, а с 1957 года он снова становится заместителем главы правительства. В 1958 году правительство возглавляет успевший убедиться в профессионализме Косыгина Хрущев – первый секретарь ЦК КПСС и безусловный глава Советского государства с 1953 года. После разгрома «антипартийной группировки» Молотова сотоварищи (Косыгин тогда, как и большинство членов ЦК, поддержал Хрущева) Хрущев подумывал даже о назначении Косыгина новым предсовмина – вместо Булганина. Но все-таки решил самолично возглавить правительство.

Статус правительства, а вместе с ним и Косыгина, поднимается. В 1960 году Косыгина – к тому времени уже Председателя Госплана СССР – делают первым заместителем Хрущева. Если Хрущев был харизматическим лидером правительства, то Косыгин с этого времени является его техническим руководителем. Он держит в руках все нити многообразного советского хозяйства и со скромностью, но и не без чувства собственного достоинства, называет себя «главным инженером Советского Союза», то есть – главным инженером одной из двух мировых сверхдержав. Именно Косыгин, как правило, председательствует на заседаниях Президиума Совета министров. Высочайший статус Косыгина в тогдашнем советском руководстве подкреплялся и его возвращением в Политбюро (Президиум) ЦК КПСС. Теперь Косыгин стал полноправным членом партийного ареопага, занимавшегося, конечно, и общегосударственными вопросами. В те годы журналисты не составляли рейтингов влиятельности политиков, но Косыгин, безусловно, уже входил в руководящую пятерку, а по вопросам экономики и вовсе был первым среди равных. Осенью 1964 года ЦК КПСС принял отставку Н.С. Хрущева с его постов. Отметим легитимную форму этого процесса, стремление к коллективному руководству страной. Л.И. Брежнев стал вождем партии, Н.В. Подгорный – Председателем Президиума Верховного Совета, а Алексей Николаевич – главой правительства, Председателем Совета министров.

Косыгин не участвовал в «заговоре против Хрущева», в длительной подготовке революционного пленума. Когда в августе Шелепин и Семичастный рассказали ему об антихрущевских планах, Алексей Николаевич сперва осведомился о настроениях в КГБ. Узнав, что площадь Дзержинского выступает против Хрущева, полностью поддержал идею отставки Хрущева и согласился возглавить правительство.

На расширенном заседании Президиума перед пленумом ЦК, которое проходило 13—14 октября 1964 года, секретарь Компартии Грузии генерал Мжаванадзе упомянул Косыгина в ряду незаслуженно обиженных Хрущевым. Действительно, в сентябре, в отсутствии Косыгина, Хрущев грубо и необоснованно критиковал своего заместителя за недочеты по сбору хлопка. Почти все выступавшие непреклонно критиковали Хрущева. Оговорки позволил себе только молодой председатель ВЦСПС В.В. Гришин и старый соратник Хрущева Микоян. Микоян предложил вариант, который мог показаться компромиссным: «Неправильное отсечь. Хрущева разгрузить, должен оставаться у руководства партии». То есть оставить Хрущева на посту первого секретаря партии или – если воспринимать формулировку Микояна расплывчато – по крайней мере, оставить Никиту Сергеевича в составе Президиума ЦК. В своих воспоминаниях Микоян пишет, что предлагал оставить за Хрущевым пост Председателя Совмина. Видимо, было и такое предложение, но на совещании 14 октября Анастас Иванович предлагал не освобождать Хрущева именно от партийной должности. Хладнокровно и решительно возразил Микояну не Брежнев и не Суслов, а Косыгин: «Удовлетворен ходом обсуждения. Линия правильная. Полумерами не удастся решить. Стиль Хрущева – не ленинский. XXII съезд – два доклада на себя взял. Все сам, все сам. Письма льстивые рассылает, а критические – нет. Противопоставили себя Президиуму ЦК и ЦК. Ни с кем не считаетесь. Интриговали. Доклад Суслова – сначала хвалил, потом хаял. Власть на вас давит. Вам нравятся овации. Записки и единоличные решения о пятилетке и восьмилетке. Военные вопросы – монополизировал. Созвать пленум, ввести пост второго секретаря. Вас освободить от всех постов». Микоян рассказывал Хрущеву: «Я еще предлагал учредить для тебя должность консультанта Президиума ЦК, но мое предложение отвергли». Кто отверг? Снова Косыгин. Отповедь Брежнева еще оставляла Микояну пространство для маневра, но Косыгин был непреклонен и полностью исключал присутствие Хрущева в политической жизни.

В народе события октября 1964-го восприняли с воодушевлением – как отказ от хрущевской смуты, как возвращение к сталинским нормам. С газетных страниц на советских людей смотрели два портрета. Два новых лидера. К одному из них привыкли за последние годы, он неизменно присутствовал на главных государственных церемониях. О втором знали, что в годы войны он был опорой Сталина в тылу, и эта устойчивая слава была стратегическим багажом новой власти. Гуляла по кухням частушка:

Будет все по-прежнему! —

Сказал Косыгин Брежневу,

И рабочий будет пьян,

Поставил точку Микоян.

А в новогоднем «Голубом огоньке» знатный артист-частушечник, в недавнем прошлом – любимец Хрущева Павел Рудаков вместе со своим новым партнером Станиславом Орловым пели:

Сократили в храме штаты,

Упразднили звонаря.

Говорят, что маловато

Прихожан у алтаря.

Эх, снег-снежок, белая метелица,

Вообще-то звонари сейчас уже не ценятся!

Веселый получился «Огонек». Многие верили, что пришел конец пустозвонству. Новые лидеры были популярны, на них надеялись.

Назначение Косыгина – человека, всю жизнь занимавшегося экономикой и невоенной промышленностью, – символизировало установку на повышение уровня жизни в СССР. Начался новый период в жизни страны и в судьбе Косыгина – период, который почему-то назвали «застойным», игнорируя успехи Советского Союза в экономике и внешней политике, трудно дававшиеся победы в бескровных и кровавых сражениях «холодной войны». Именно в эти годы Советский Союз достиг паритета с США по современным видам вооружения, в эти годы в нашей стране производились не только лучшие в мире ракеты и балерины, но и специалисты различных отраслей технических и гуманитарных наук. Страна становилась все образованнее, но… от великих знаний – великие печали. Коммунистическая идеология уже не удовлетворяла наших интеллектуалов, они искали опоры в иных идеологических установках, зачастую противоречивших патриотическим ценностям. Но за идеологию Алексей Николаевич не отвечал… Он отвечал за экономическую реформу.

Журнал Newsweek в 1964 году представлял американским читателям кремлевского премьера: «Косыгин – новый тип советского руководителя, не столько идеолог, сколько практик… Человек такого типа мог бы возглавлять крупную корпорацию вроде «Форда» или «Дженерал Моторс», но не кажется способным руководить политической партией. Он, возможно, будет рассматривать проблемы с точки зрения фактов, прагматически и логически… Косыгин поднялся наверх главным образом благодаря своей абсолютной преданности любому делу, которым он занимался, начиная с работы на ленинградской текстильной фабрике… Пристрастие Косыгина к логике будет, несомненно, полезно для русской экономики…».