— Придет им в голову искать нас здесь, как полагаете? — спросил капитан.

— Кто их знает, командир, — усмехнулся Черных. — Азиаты. Вдруг не поймут нашей европейской хитрости.

— Хуже, если поймут, — насмешливо отозвался Марьясин.

— Обнаружив трупы, засада, вероятней всего, бросится в погоню за нами, — продолжал капитан. — Тогда мы занимаем ее место и замираем до вечера. Вертолет примем внизу возле самолета и улетаем. Воды осталось по три-четыре глотка на брата. Ваше мнение, мужики?

— Лучше бы, конечно, сразу двинуть к границе, — сказал Савченко. — Но ни одной посадочной площадки для вертолета позади нам не встречалось.

— Говорите только по делу, — одернул капитан.

— Думаю, все получится, как надо, — уверено заявил Марьясин. — Дело-то в общем ерундовое.

— А если что не так, прорвемся, — сказал Малышев. — Двинем на Пешавар, и пускай они попробуют нас остановить.

— Нас мало, но мы на самом деле в тельняшках, — ухмыльнулся Владимир Омелин.

— Если бы они знали о кровавых склонностях нашего Дмитриевича, то сами предоставили бы нам вертолет, — насмешливо заговорил Кондратюк. — А что касается тельняшек, то при таком бездумном подходе к делу от нас только одни тельняшки и останутся. Теперь к делу. Вниз идут те, кто лучше других владеет ножом. Значит: Дмитриевич, Савченко, Тимохин.

Все шло по плану. Посты были сняты сразу после смены караула, чтобы иметь запас времени до очередной смены. Часа через три вернулся Малышев с парнями. Сняв блокаду, группа бесшумно отошла от пакистанской засады и вернулась на свою временную базу. Командир повертел в руках принесенную ребятами табличку из непонятного блестящего металла, но не мог понять ее истинную ценность и сунул в рюкзак. А еще через час внизу раздались крики, потом загалдели громкие голоса, послышалась визгливая ругань, команды. И тишину гор разорвал шквал огня. Пулеметы и автоматы беспрерывно били по секторам в сторону вероятного отхода группы. Огненными кустами в ночи вздымались на камнях минные взрывы. Не меньше получаса стлался над ближайшими склонами гор поток свинца, темноту рвали взрывы. Потом огонь стих и уже снизу, от самолета, снова донеслись возбужденные голоса, ругань, злобные выкрики.

На рассвете к месту происшествия подкатила колонна из пятнадцати грузовиков, джипа и двух бронетранспортеров.

— Не очень они торопились, — прошептал командиру Малышев.

— Значит, не только у нас полно разгильдяев, — отозвался услышавший его Марьясин. — Да и какое удовольствие из теплой постельки — под пули?

Внизу сновали маленькие фигурки солдат. Из джипа вылез какой-то чин. К нему тут же подскочил офицер, видимо, командовавший засадой, и начал рапортовать. Вдруг чин несколько раз наотмашь ударил его по лицу, отвернулся и отдал какое-то распоряжение. Понуро стоявшие в стороне участники засады кинулись к грузовикам. В кузов забросили три трупа. И колонна двинулась дальше по долине.

— Хотят перерезать нам путь, — сказа Малышев.

— Похоже, — кивнул капитан. — Как только скроется колонна, все разом несколькими бросками — вниз, на место бывшей засады.

Едва они успели замаскироваться, как над ними с востока на запад, распределившись по фронту обзора, медленно проплыли три вертолета. Больше их никто не тревожил, всюду вокруг было безлюдно и тихо. Часа за два до захода солнца капитан подозвал радиста и передал радиограмму.

— Батареи и установки ПВО указал? — спросил Марьясин. Капитан кивнул и тихо обратился ко всем:

— Наш вертолет трижды подряд мигнет красными огнями. По команде сразу все вниз. И без задержки — в машину. Пока уничтожьте следы. Мусор заберем с собой.

Вертолет прилетел минут через сорок. Едва он коснулся колесами земли, как тут же отошла в сторону дверца и в проем, не теряя ни секунды, устремились парни Кондратюка. Через тридцать секунд вертолет оторвался от земли и взял курс на север.

— Лучше обойти этот район. Береженого бог бережет, — объяснил пилот свой маневр стоявшему рядом Кондратюку и кивнул назад, — там все, что положено. Ешьте, пейте, запасайтесь. Потом скажешь, куда вас доставить. Приказано выполнять твои указании. Кстати, если тебе это надо, по эту сторону границы видел войска в горах, двумя цепями идут. Не тебя ищут?

Не получив ответа, он понятливо замолчал.

Все парни сразу набросились на воду. Отдышавшись, снова прикладывались к флягам пересохшими губами и не могли оторваться. Капитан пил с такой же жадностью, посматривал на парней и уже в который раз с удовлетворением отмечал, какую же они прошли великолепную выучку. В последние дни все страдали от жажды, но ни один не то, чтобы заговорить, даже не намекнул об этом. LНаша школаі — гордясь парнями, подумал Кондратюк.

— Хорошо все-таки быть верблюдом, — блаженно отдуваясь, выговорил белокурый Андрей Тимохин, один из немногих в группе с таким цветом волос. — Залился на две недели и шуруй, посвистывая.

— Если верблюд, то — поплевывая, — уточнил кто-то.

Напившись, парни без приказаний, которые были в таких случаях совершенно излишни, наполнили все фляги, запихали в рюкзаки имевшиеся в вертолете продукты и лишь потом принялись за еду.

— Командир, через две минуты граница, — крикнул пилот. — Командуй. Подойдя к нему, Кондратюк достал карту, и показал отмеченную на ней точку.

— Оставишь нас здесь, на западной стороне этой долины вплотную к горам. Хорошо бы, конечно, долететь и сесть незаметно, — вздохнул он. — Но уж как получится.

— Именно что, как получится, — хмыкнул пилот. — Если из-за каждого душмана менять курс… Много их тут бродит. Говорят, это их страна. Кажется, живут тут. Может, и правда, — расхохотался он.

— Юморист, — хмуро отозвался капитан. — Вижу, что ты отличный пилотяга, но и дурак не из последних.

— Ну-ну, командир, — удивленно посмотрел на него пилот. Может, он и был болтуном, но мастером оказался превосходным. Посадил машину метр в метр в указанную точку, которую выбрал капитан, стремившийся сразу, не показываясь на открытом пространстве, исчезнуть в горах. Он не сомневался, что душманы видели вертолет и определили место его кратковременной посадки.

Напоследок жизнерадостный летун успел пошутить, обращаясь к командиру:

— Даже если нету любви, ты меня позови, и я приду. Только подготовь площадку.

— Позову, только не опоздай, — улыбнулся капитан.

Группа кочевала, не задерживаясь на одном месте более одних суток. Это изматывало людей, но никто даже в мыслях не роптал. Все из опыта знали: как ни маскируйся, хоть растворись в этих осточертевших камнях, — даже если в пределах видимости нет ничего живого, на третьи сутки моджахеды, вероятно, узнают о временной базе группы, а на четвертые будут знать наверняка. Наблюдение за шурави велось, не прекращаясь ни на минуту, сотнями пар глаз крестьян, пастухов, кочевников всех народностей, племен и кланов. Информация передавалась любой вооруженной группе душманов, отряду, банде независимо от их религиозной и политической окраски. Какие бы, нередко кровавые, столкновения ни происходили между ними, все они были врагами оккупантов и ставшей ненавистной правящей клики, пустившей на их святую землю иноземцев. А то, что их многочисленные, постоянно пребывавшие в жесточайших раздорах лидеры продавали страну и народ ради будущей власти любому, кто хотел и мог заплатить, это народ не интересовало.