– Я вот что думаю…

– Надо перебраться куда-нибудь и выпить кофе, – перебила его Лилия Валерьевна. – Вон, хотя бы в кофейню напротив. И конечно, по дороге посмотрим то самое расписание встреч, вдруг кого-то ждут уже сегодня?

Расписание и в самом деле висело на доске объявлений. Посмотрев его, я посмеялась мысленно: на знакомство с каждым сотрудником отводилось по семь минут. Не густо, скажем прямо… Конечно, если заранее подготовиться, почитать личные дела, подготовить вопросы, то… Но тогда и знакомиться можно в процессе работы!

Словно прочтя мои мысли, Лилия Валерьевна за рукав потянула меня к выходу и тихо сказала:

– Помолчи пока.

Ей-богу, словно мы в шпионском триллере!

На сегодня назначена была встреча только у Урмаева, но до неё ещё полтора часа, так что Володя успеет и кофе выпить, и высказаться.

Мы сели за столик, заказали, чего кому хотелось – лично я попросила холодного чая с лимоном и пирожное-безе, – и Андрей откашлялся.

– Они взяли третьего преподавателя по сольфеджио, – сказал он то, о чём и я сама думала всё это время. – Двух вполне хватало. Кого-то будут увольнять?

– Кого-то наверняка будут увольнять, – кивнула Лилия Валерьевна. – Вы же слышали, что говорил новый директор: бюджет не резиновый. Лично я не стану дожидаться, а завтра подам заявление. На пенсию, да с частными уроками проживу как-нибудь. А вот тебе, Таточка, нужно быть готовой, потому что, чувствую я, именно ты окажешься «третьей».

– Ещё, я думаю, они ликвидируют одно из отделений, – внезапно произнесла Эсфирь. – И как бы не вокал.

– Вокал-то почему?

– Потому что рядышком, если ты помнишь, частная школа пения, это раз. И два – а какое ещё? Струнные или клавишные нельзя, это база, народников нельзя, это не соответствует национальной идее. А вокал вроде как не при делах…

И она залпом выпила остывший кофе.

– Надо Леонидовне позвонить, что она об этом скажет, – Ольга Михайловна вытащила телефон и ткнула пальцем в экран.

Увы. Абонент был отключён…

– Ладно, я пошёл на допрос. Дождётесь меня? – спросил Урмаев.

– Семь минут? – фыркнула Эсфирь. – Я даже ещё кофе закажу, как раз успеют сварить.

Но Володя так и не появился.

Ольга взглянула на часы и заторопилась домой, ей нужно было забрать внука с каких-то там занятий. Распрощалась с нами и Лилия Валерьевна. Я проводила её взглядом – прямая спина, элегантное льняное платье, соломенная шляпка с узкими полями, уложенные в причёску седые кудри – и вспомнила бабушку. Следом потянулись воспоминания о Бежицах, и я весело стала описывать Эсфири всё, виденное там. Слушал и Андрей, а когда я рассказала о музыкальной школе, перебил меня:

– Зря смеёшься. Весьма солидное заведение, не зря носит имя Андреева.

– Ну и прекрасно, – махнула я рукой. – Вот завтра поговорю с этим Будаковым, уволит он меня, и я переберусь в Бежицы. Буду работать в той школе, а в свободное время искать могилу прадеда.

В тот момент мне показалось, что это смешно.

– Так, мне пора, – Андрей взглянул на часы.

– Погоди, я же с тобой посоветоваться хотела! – вспомнила я. – Вот погляди, что ты об этом думаешь?

В фото на экране телефона он вглядывался долго, потом покачал головой.

– О русских народных инструментах я мало что знаю. Если хочешь, могу спросить у приятеля, он, правда, не по балалайке, а по домре спец, но это всё-таки ближе к теме. Только картинки мне перебрось.

– Спроси.

Андрей ушёл, попрощавшись до завтра.

– Дай посмотреть, – Эсфирь тоже долго разглядывала фотографии, потом покачала головой. – Знаешь, я бы в музей Глинки сходила. Они, по крайней мере, если не сами оценят, то подскажут, куда обратиться.

– Я и сама туда собиралась, вот прямо сейчас и пойду. Хочешь – пойдём вместе, там сегодня ещё и концерт обещали занятный. Им вернули из реставрации клавесин семнадцатого века, мастерских Бланше, и, пока его не убрали в витрину, выпустят поиграть.

– Да? – она с сомнением себя оглядела. – Вид у меня не концертный…

– Да ладно, джинсы шикарные, блузка красивая, ты хороша собой необыкновенно, чего ещё надо?

– А! – она махнула рукой. – Идём!

– Тогда план такой: заходим ко мне, обедаем и отправляемся в музей.

Так мы и сделали.

В музее от вида моих сокровищ не слишком возбудились, но всё-таки заинтересовались. Предложили передать в дар музею для научной и выставочной деятельности, я пообещала подумать. Координат своих оставлять не стала, и вообще сбежала, воспользовавшись тем, что у разговаривавшей со мной сотрудницы зазвонили сразу два телефона.

Эсфирь мои сомнения разделяла.

– Нет, понятно, что это не супер-раритет, но тётка с тобой разговаривала так, будто ты у неё пришла просить денег на чашку кофе! Надо поискать, кто ещё интересуется этой темой. Вроде бы была какая-то ассоциация музыкальных музеев?

– Поищу…

Тут вышел исполнитель, зазвучала музыка, и я выкинула из головы непонятное наследство.

Что бы там ни было, где бы ни пропадала мама поздними вечерами, но я точно знала, что на её поддержку могу рассчитывать. Поэтому утром за завтраком я рассказала её обо всём, что было вчера на педсовете – а заодно о содержимом банковской ячейки и походе в музей.

Слушала она внимательно, на предположения коллег о грядущем моём увольнении только хмыкнула:

– Ну и что? Ты собиралась в этой школе до старости сидеть, что ли? Уволят – замечательно! Пусть выплачивают всё, что положено, заберём деньги, которые нам со счёта Александры Михайловны положены, и поедем отдыхать.

– Куда? – спросила я, несколько ошеломлённая напором.

– Да какая разница? Главное, чтобы был лес и удобства в номере…

– Ладно, мам, я подумаю!

Она посмотрела на часы, охнула и убежала краситься и одеваться. Мне, в общем, тоже было пора, так что вопрос об отдыхе остался открытым. Да и чего тут обдумывать, может, я зря нервничала, и никто меня не уволит?

Вблизи господин Будаков выглядел ничуть не приятнее, чем издалека. Одна радость, что, когда он говорил тихо, его голос был всё-таки не столь противным. Впрочем, это не имело никакого значения, потому что вчерашние предположения оказались справедливыми: мне было предложено подать заявление по собственному желанию.

– С какой стати? – я подняла бровь. – У меня пока такого желания не возникло. А если оно есть у вас, увольняйте по сокращению штатов.

– А по статье не хотите? За нарушение трудового договора, например? – господин директор не стал миндальничать. – Или неисполнение трудовых обязанностей?

– Замучаетесь судиться, – я улыбнулась так сладко, что захотелось прополоскать рот. – Вы же не думаете, что я сама по себе, и