насильственную стерилизацию как вмешательство в Божьи дела, и новым законом: неизлечимо больные и инвалиды не имеют права иметь детей.

Пастыри предпочли слово фюрера слову папы римского. Некоторые даже сделали это открыто.

Один из таких теологов писал: «Любовь к ближнему требует проведения расовой гигиены, поскольку лишь через улучшение человеческой породы можно создать основу для распространения царства Господня на земле».

Иезуит и антрополог Герман Мукерман издал книгу «Основы учения о расе», где требовал избегать межнациональных браков: «Не следует ссылаться на крещение, которое из иудея делает христианина. Крещение обращает человека в дитя Божье, но не изменяет его наследственной структуры».

В 1937 году в католическом журнале «Теология и вера» появилась статья одного священника под названием «Лечение наследственных пороков в непорочном зачатии Марии и в крещении». Священник восхвалял «натуральную наследственную массу Богоматери» и доказывал ее арийское происхождение…

Некоторые католики все же не хотели участвовать в программе стерилизации. Легко находился компромисс: врач-католик не сам выдавал больному направление на стерилизацию, а «всего лишь» сообщал вышестоящим инстанциям, что такой-то является носителем дурной наследственности. Направление выписывали другие.

Цинизм отцов церкви не знал предела. Архиепископ Грёбер и епископ Бернинг обратились в имперское министерство внутренних дел с претензиями. Они «привлекли внимание чиновников к тому, что проведение закона в жизнь сопряжено с большой опасностью для морали. Стерилизованные мужчины и женщины могут безудержно предаваться половой жизни, так как из их контактов не возникает потомства. Со стороны правительства нужны меры защиты».

Эти католические священники не пожелали задуматься над жестокими нравственными и физическими страданиями стерилизованных, многие из которых предпочли смерть позору.

Стерилизации подверглось примерно четыреста тысяч человек. Католическая церковь не стала мешать нацистам. Папская энциклика — одно, политика Ватикана — другое.

А что же протестанты?

После прихода нацистов к власти в Берлине собрались видные деятели протестантской церкви. Они пришли к выводу о том, что «жгучим является вопрос предупреждения беспрепятственного размножения асоциальных элементов. Принятие закона о принудительной стерилизации проваливалось из-за неспособности парламентского аппарата работать. Новая власть должна изменить это положение».

Один из видных деятелей протестантской церкви писал: «Церковь должна очищать пашню Божию от этих сорняков». Другой призывал тех, кому угрожает стерилизация, принести добровольную жертву и стать «почетным бойцом за будущее своего народа».

Протестантская церковь созвала специальную конференцию по евгенике. Она пришла к выводу, что Евангелие «не обязательно требует неприкосновенности человеческой жизни. Если Богом данные функции ведут ко злу или к разрушению царства его в том или ином члене сообщества, то существует не только право, но и моральный долг прибегнуть к стерилизации — из любви к ближнему и из чувства ответственности, возложенной на нас, не только за настоящее, но и за грядущие поколения».

Священнослужители не испытывали сомнений. Уничтожение расово неполноценных людей воспринималось ими как необходимая хирургическая операция, что-то вроде удаления воспаленного аппендикса. Более того, им казалось, что они выполняют важную миссию. Вера в Бога не уберегает людей от участия в преступлениях. В ситуации выбора человек может полагаться только на собственную совесть.

Охота на «гибридов»

Следующей жертвой, принесенной во имя очищения народного организма, стали «гибриды» — немецкие дети, родившиеся в Рейнской области от цветных солдат французской оккупационной армии после 1918 года.

Тот факт, что некоторые из чернокожих французских солдат понравились немкам, вызвал у националистов едва ли не больший гнев, чем само поражение в войне. Волна животного национализма охватила депутатов рейхстага от всех партий (кроме независимых социал-демократов):

— Эти дикари представляют собой зловещую опасность для немецких женщин и детей!

Член социал-демократической партии военный министр веймарской Германии Густав Носке был вне себя:

— Наша молодежь опозорена, достоинство немцев и белой расы топчут ногами.

Его товарищ по партии, тогдашний президент Германии Фридрих Эберт выразил сожаление по поводу «использования чернокожих военнослужащих с очень низкой культурой в составе оккупационных частей, осуществляющих надзор над населением Рейнской области с ее высоким духовным и экономическим потенциалом».

Адольф Гитлер узнал об этом «позоре», находясь в заключении после неудавшегося путча 1924 года. У него был свой взгляд:

«Евреи прислали черных на Рейн — с намерением уничтожить белую расу путем гибридизации, неизбежно происходящей при этом».

До 1933 года немецкие борцы за чистоту расы ничего не могли поделать с «гибридами». После прихода нацистов к власти дело было поручено гестапо.

Государственная тайная полиция искала таких детей по всему левому берегу Рейна. «Гибридов» доставляли на заседание комиссии, в которую вошли сливки германского научного мира — крупнейшие специалисты в области наследственности.

У трехсот восьмидесяти пяти детей они обнаружили «примесь негроидной расы». Детей стерилизовали — в больницах, принадлежащих протестантской церкви. Отчет о каждой операции направлялся на Принц-Альбрехт-штрассе, в центральный аппарат государственной тайной полиции, гестапо.

Стерилизация скоро перестала удовлетворять национальных социалистов. Сама по себе операция не давала стопроцентной гарантии — врачи сообщили о нескольких случаях беременности у стерилизованных женщин, которым насильно делали аборт и повторную стерилизацию.

К тому же началась война, врачей призывали в армию, им некогда было возиться со стерилизацией. Выход вновь предложили ученые, служившие режиму, «биологические солдаты» партии, — эвтаназия, умерщвление из гуманных соображений. Те же категории людей, которые прежде подлежали стерилизации, теперь должны были быть убиты.

В октябре 1939 года Гитлер распорядился «расширить полномочия врачей таким образом, чтобы можно было предоставить облегчение смерти неизлечимым, по всей вероятности, больным при наличии негативной оценки их состояния».

Многие ли врачи запятнали себя участием в этом преступном деле? Проще ответить, кто остался в стороне.

Вот характерный пример.

Почти через полвека после окончания войны, в 1992 году, президентом Международной медицинской ассоциации был избран представитель ФРГ, известный в стране доктор Ганс Зеверинг; ему было тогда семьдесят шесть лет.

Но когда он пожелал навестить коллег в Соединенных Штатах, министерство юстиции заинтересовалось его прошлым, и выяснилось, что будущий президент в студенческие годы вступил в кавалерийский корпус гитлерюгенда, потом в НСДАП. Став врачом, он вынес решение отправить юношу, больного туберкулезом, в центр, занимавшийся эвтаназией…

Как отнеслась к уничтожению людей католическая церковь?

Викарий Фишер писал министру внутренних дел земли Баден-Вюртемберг 5 октября 1940 года: «Мы смеем полагать, что г-ну министру внутренних дел известна христианская оценка уничтожения так называемых недостойных жизни. Мы теперь уже ничего не можем изменить в этом прискорбном положении вещей, но нам пришлось бы обвинить себя в тяжком невыполнении своего долга, если бы мы не сделали все возможное, чтобы позаботиться о душе и дать причаститься перед смертью католическим подопечным».

Причастие перед газовой камерой?

2 декабря 1940 года Ватикан объявил,