— Левкоевские? — зло усмехнулся купец и добавил непонятную фразу: — Ищи лохов на Привозе!

Хитрые голландцы выпустили специальную серию талеров из низкопробного серебра для торговли с арабскими странами. Достаточно часто их использовали и в Восточной Европе.

— Поставьте подпись вот здесь, — торопливо сменил тему ростовщик и указал пальцем на строчку. Не удалось обжулить в этот раз, получится в другой. В обмен на ключи от складского амбара он бережно и неторопливо отсчитал серебряные монеты с профилем российской императрицы. Удачный день, щедрый клиент. Что еще нужно для счастья бедному еврею?

* * *

— Пся крев! Данила, друже, обдурить жида не удавалось даже епископу!

Пан Ляшко гулко захохотал на весь трактир, отложив на время превращение поросенка в груду костей. Лисица поперхнулся пивом, и сидел с выпученными глазами, с трудом сдерживая приступы смеха. Наконец, протолкнув в глотку добрый глоток рвущейся наружу жидкости, он задал нетерпеливый вопрос:

— Как ты удумал такое?

— Физику надо было в школе учить, а не по шинкам шляться — последовал туманный ответ. Продолжение было еще непонятней: — Плотность масла меньше чем у воды, поэтому оно всегда всплывает на поверхность.

Запорожцы понимающее переглянулись: только что их друг-колдун произнес очередной заговор.

— А если бы палочка оказалась длинней? — поинтересовался ясновельможный пан. — Что тогда?

— Ничего, — пожал плечами Палий. — Дерево, проходя сквозь верхние слои, пропитывается маслом, и вода к нему не пристает. Результат был бы тот же самый.

Мудреная речь характерника была понята лишь отчасти, но общий смысл казаки уловили и вновь расхохотались, пугая немногочисленных посетителей трактира. Бондарь Ивашка, кум Лисицы, сидел с мрачным лицом и участия в общем веселье не принимал. Мучивший его вопрос он задал после третьей чарки огненной горилки.

— Соломон подаст жалобу в войсковой суд.

— О чем? — насмешливо поинтересовался Данила.

— Как это о чем? — в свою очередь удивился кум и пояснил: — В бочках вместо масла вода.

— Но масло там есть?

— И что? — продолжал недоумевать Ивашка.

— В договоре записано, что бочки с маслом. Масло в них есть. Какие проблемы?

— Что напишет писака, не слижет и собака, — к месту вставил казачью поговорку Лисица.

Заржали все, в том числе и мрачный бондарь. Праздничное застолье продолжалось до полуночи, а утро трое запорожцев встретили в Диком поле. На закате третьего дня, заплатив положенные пошлины в крепости Ор, проехали Перекоп. Пыльная дорога, заполненная купеческими повозками и угрюмо бредущими пленниками, привела друзей до ворот Кафы. Оставалось выяснить судьбу невольниц…

Мурза Кель-Селим, проходя мимо развалин медресе, привычно помянул шайтана и его ближайшего родственника кошевого атамана Ивана Серко, во время набега которого и было разрушено мусульманское духовное училище. Правильно гласит сура Корана — к сожалению, благочестивый мурза не помнил какая именно — не стоит поминать нечистого всуе. Ненавистные гяуры внезапно скользнули из тени раскидистой пальмы и через мгновенье, обливающийся липким потом страха Кель-Селим лежал на холодном каменном полу со связанными руками и вонючим комком прелой верблюжьей кошмы во рту.

Храбрый потомок славного крымского рода приготовился с молчаливым достоинством отправиться в райские сады, но отрезанное ухо и вылетевшие зубы внесли изменения в первоначальные планы. Внезапно захотелось жить. Извлеченный из котомки кусок свиного сала и клятвенное обещание гяура с зелеными глазами забить его в глотку, сами собой развязали прикушенный от боли язык. Тускло сверкнувший под лунным светом булатный клинок с рукоятью из рыбьего зуба оставил прощальную улыбку на жирной шее правоверного мурзы.

— Сховаем под камнями? — деловито осведомился Лисица, вытирая кинжал о бездыханное тело.

— Пусть лежит, — ответил Палий. — Покойный слишком любил деньги.

В воздухе блеснула серебряная монета. Сильные пальцы раздвинули челюсть и вставили новенький рубль в сжатые предсмертной судорогой остатки зубов.

— Холера ясна! — четко обозначил проблему пан Ляшко.

— Грошей мало, — согласился с ним Лисица.

Сумма выкупа оказалась совершенно иной, нежели ранее представлялось запорожцам. Данила задумался на секунду и задал неожиданный вопрос:

— У пана маршалка ты, друже, войсковым господарством ведал?

— То есть так, — подтвердил бывший интендант панцирной конницы.

— Где ближайшая страховая компания находится, знаешь?

Пан Ляшко недоуменно взглянул на товарища, яростно почесал в затылке и осторожно ответил:

— То в Варшаве, проше пана. Це дерьмо известное.

С оценкой деятельности страховщиков Палий — по неведомым причинам! — был полностью согласен, но вслух сказал иное. Прозвучало задумчиво:

— Дерьмо, так дерьмо. Это тоже деньги. Запорожцы спорить с голдовником не стали — ему видней.

— Будем кидать? — оживился Лисица, удачно ввернув понравившееся ему выражение.

— Будем, — кивнул Данила.

— На сколько?

— Тысяч на пять. Или десять. Хватит с лихвой.

Сказано было небрежно. Названная цифра представлялась вполне достаточной для выкупа любимой. О том, что в колоде европейской политики появился новый джокер, молодому запорожцу известно не было.

Легкий экипаж пролетел по Диван йолу от султанского дворца Топкапы, сооруженного на площади, где когда-то находился древний акрополь Византия, в сторону Андрианопольских ворот и повернул на северный берег Золотого Рога — в Галату, район иностранных посольств. Пугая разжиревших голубей, коляска лихо притормозила перед особняком, отстроенным в вычурном стиле «лалэ». Сухощавый смуглолицый аскери торопливым шагом пересек обширный ухоженный парк — уменьшенную копию версальского — и взбежал по каменным ступеням резиденции французского представительства.

— Срочное послание от эфенди Салима-оглы.

Тайный агент кефинского асес-баши — начальника уголовной полиции — достал из кармана свиток, запечатанный сургучом, и передал его секретарю посольства.

— Больше он ничего не передавал?

Ив Костилье ловким движением фокусника материализовал в руках глухо звякнувший кошель и вопросительно взглянул на стамбульского чиновника.

— Люди фон Рексина что-то вынюхивали, — нехотя выдавил аскери. Профессия шпиона наложила свой отпечаток на османского подданного — речь его была лишена обычных для Востока витиеватых изысков.

Костилье задумчиво почесал наманикюренным мизинцем длинный породистый нос: сообщение оказалось неожиданным. Прусский посол фон Рексин был близким другом личного банкира короля Франции — английского финансиста Баркера, который влиял не только на политику Версаля, но и выделял значительные суммы на подкуп падишаха и его окружения. Интрига закручивалась в невероятную спираль. Тайный агент, тем временем, получив вознаграждение, развернулся и скрылся в тенистой аллее парка.