Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если бы сэр Найджел достал из кармана топор и ударил меня им по голове, я бы и то меньше удивился.
– Меня?! За что?! – завопил я, пытаясь понять истинный смысл услышанного.
Мой мозг пытался уцепиться за спасительную соломинку мысли, что все это – просто какая-то очередная проверка, устроенная моим начальником с непонятной для меня целью. Но слишком искренним было выражение лица Лысого Дьявола, и я почувствовал, как покрылось льдом и ухнуло куда-то вниз сердце.
– При чем здесь я? Неужели вы собираетесь сослать меня только потому, что я пропустил пару проверок на эту чертову адекватность?
– Да черт с ними, с этими тестами, тут дело намного серьезнее, чем ты думаешь, – спокойно сказал мой шеф и посмотрел на меня так, словно уже примерялся палаческим топором к моей шее.
От слов Лысого Дьявола меня пробрала мелкая дрожь. Словно кусочек льда скользнул вдоль позвоночника. Такого я от своего шефа еще не слышал.
– Так в чем же дело? – спросил я и сам удивился, как фальшиво и неуверенно прозвучал мой голос.
– А в том, что по результатам проверки по межзональным пропускам и полицейским архивам не найдено никого, кто имел бы хоть приблизительное сходство с описанной тобой свидетельницей! – сказал сэр Найджел на выдохе, словно нанося мне смертельный удар.
Моя нижняя челюсть медленно отвалилась.
– В полицейском протоколе, который поступил в наше бюро пять минут назад, свидетельница происшествия, схожая с твоим описанием, не значится. Твои коллеги из группы прикрытия женщину с такими приметами также не наблюдали. Американцы уже уехали обратно и ничего подтвердить не могут, так как связи с ними пока нет. Повторный опрос свидетелей, уже допрошенных полицией, и исследование телефона на предмет обнаружения отпечатков пальцев положительных результатов пока не дали, – перечислил предпринятые им меры мой начальник и почти с сочувствием посмотрел на меня. Но только почти. – А поскольку ты уже в течение трех недель не проходил психологическое тестирование, а последние твои результаты были отнюдь не лучшими, то у меня, да и не только у меня, возник вопрос, что бы это могло значить. Сам понимаешь, разъяснение этого вопроса для нашего бюро очень много значит, а для нас с тобой особенно. Из того состава бюро, которое было в самом начале, тогда, двадцать с лишним лет назад, только мы с тобой и остались. А мне бы очень не хотелось, чтобы я остался здесь единственным динозавром.
Я ошалело смотрел на своего начальника, продолжая делать попытки переварить услышанное. Я видел эту девушку своими глазами, ясно помнил каждое ее движение. Такую девушку нельзя было не заметить. И тем не менее ее не видел никто, кроме меня. Неужели это все была просто галлюцинация?! Такого не может быть! Я на секунду зацепился на этой спасительной мысли, однако память тотчас услужливо подтолкнула мне моего коллегу Чарли Финкла, который твердил, что к нему каждую ночь приходят все его жертвы и волокут его на Страшный суд. Старина Чарли перерезал себе вены отколотым от умывальника кусочком эмали в нашем дурдоме.
«Неужели я действительно сошел с ума и даже не заметил этого?! – подумал я. – Но я видел ее так ясно и отчетливо, как сейчас сэра Найджела! Но, кроме меня, ее больше никто не видел! Никто!!! Никто, кроме меня. Чертовщина какая-то!»
– Я немедленно иду в кабинет психолога, чтобы пройти тестирование на адекватность реакций, – твердо сказал я, взяв себя в руки.
– Хорошо, только одного я тебя в свете открывшихся обстоятельств отпустить, извини, не могу. – Сэр Найджел кивнул назад, и я увидел за его спиной трех неизвестно откуда взявшихся здоровяков из внутренней службы безопасности «Лондон фармацептик компани». – Они проводят тебя.
Мир раскололся на две части – то, что было до, и то, что стало после. Я чувствовал, что падаю в глубокую пропасть с самой вершины огромной горы, и каждое слово моего шефа ударяло меня в голову, словно брошенный мне вслед булыжник. Я падал вниз, на самое зловонное дно, навстречу позорной собачьей смерти. Мне пришлось опереться на табло электронного бармена, чтобы не упасть, и потрясти головой, чтобы отогнать серый туман, застлавший мне глаза.
То, что сказал мне сэр Найджел, означало в переводе на нормальный язык, что меня считают сумасшедшим, который провалил операцию, упустив потенциального свидетеля, и, таким образом, создал возможность утечки информации, а такое обвинение для любого сотрудника, как бы высоко он ни стоял, означало только одно – ликвидацию.
Полжизни я стоял на одной стороне баррикады рядом с сэром Найджелом, и вот теперь оказался на другой стороне, приговоренный к уничтожению, став одним из тех бесчисленно многих, чьими жизнями самовластно распоряжался британский Палач номер Один. Только вид трех здоровяков из службы безопасности со своими дубинками и пистолетами удержал меня в эту секунду от попытки придушить моего шефа.
Наверно, мои мысли отражались на моем лице, как в зеркале, потому что сэр Найджел совсем уже ледяным тоном сказал:
– Иди, не заставляй психолога ждать.
«Не заставляйте палача ждать», – подумал я, вытирая рукой холодный пот со лба.
– Так ты идешь или нет? – спросил сэр Найджел, и охранники тотчас подтянулись к нему, положив руки на расстегнутые кобуры, готовые по его сигналу вязать или пристрелить меня, меня, который двадцать лет проработал в бюро без страха и упрека! Вот, значит, как! Меня, меня, не кого-нибудь, а меня готовы уволочь на эшафот из-за малейшего подозрения!
Пытаться оказать сопротивление четверым противникам, из которых трое были вооружены дубинками и пистолетами, в то время как у меня не было вообще ничего, кроме натренированных рук, было бессмысленно. Скорее всего, меня бы просто пристрелили раньше, чем я успел бы добраться хоть до кого-нибудь из них.
Нет, конечно, я мог попытаться. Я бы и попытался. Они ведь, в конце концов, не такие профессионалы, как я, а Лысый Дьявол уже давно вышел из формы, но… но… Но ведь я невиновен! Я же ничего не сделал! Это все просто ошибка! Я сейчас схожу к Дженис, пройду эти чертовы тесты, и все они увидят, что я… Что я невиновен! Если я брошусь на них, меня убьют, а если не убьют сейчас, то устроят охоту и все равно прикончат, и будут уверять друг друга, что я действительно сумасшедший, а если пойти к Дженис… Тогда остается маленький, но шансик… Хоть какой-то… Хоть какой-то шанс уцелеть… Выжить! Остаться жить, пить пиво, наслаждаться погодой, дышать! Просто дышать и жить! Это ведь только задыхаясь понимаешь, как прекрасно дышать. Только когда легкие рвутся в последней попытке вдохнуть, понимаешь, как ценен тот самый воздух, который ты обычно просто не замечаешь. И как ценна жизнь, когда смотришь в ствол пистолета и чей-то палец уже лег на курок.
Я посмотрел в ничего не выражающие ледяные глаза сэра Найджела, почувствовал, как вселенский всезамораживающий холод его взгляда начал переливаться мне в грудь, обреченно кивнул и пошел к двери. Однако даже просто так дойти до психолога мне не дали – двое приставили мне стволы пистолетов к вискам, в то время как третий завернул мне руки за спину. Лязгнули наручники.