— А вы случайно не сгущаете краски? Ну, потому что вы там убираете и все такое?

Это было грубо с моей стороны. На самом деле я хотел только чуть-чуть ее поддразнить. Но вышло иначе.

— Если останетесь здесь, с вами произойдет то же самое, — сказала она.

Она смотрела в окно и молча переваривала мою грубость. Я чувствовал себя, как последний дурак. Со мной так часто случается — когда спорю с женщинами, нет-нет да и вырвется вдруг какое-нибудь совершенно неуместное замечание. А ведь женщина — последний человек на земле, которого я хотел бы обидеть.

К счастью, мы как раз проезжали Венскую Оперу, единственное здание, известное мне по фотографиям, и я попытался немного развеселить соседку.

— А вы знаете, что люстры в оперном театре делаются не из стекла? — спросил я. — Потому что когда какое-нибудь особенно сильное сопрано берет верхнее «до», стекло может разлететься вдребезги, и осколки посыплются в публику. В мире происходит до тридцати подобных несчастных случаев в год. В прошлом году, например, осколок разрезал платье супруги японского посла, и она предстала в нижнем белье с изображением дерущихся самураев.

— Вы это сейчас придумали?

— Клянусь, так все и было.

Она улыбнулась так, что стало ясно: не поверила. Однако уже не казалась такой расстроенной.

— Всякая работа хороша, — сказала она. — Это вы тоже скоро поймете.

— Трудно найти работу? — спросил я, пользуясь случаем что-нибудь разузнать. Тысяча шиллингов, данная мне отцом, отнюдь не превратила меня в сына миллионера.

— Считайте, вам повезло, если устроитесь разносить рекламу.

— А мне говорили, работы здесь, как в море ракушек.

— Вот как? — она указала на мостовую. — Покажите мне море, и я найду вам ракушки. Только вот что вам следует знать. Если в один прекрасный день вы дойдете до того, что решитесь отправиться на «ярмарку поденщиков», возвращайтесь-ка лучше домой.

Внезапно нас перебил громкоговоритель. Это был водитель. Из «бардачка» он достал микрофон и теперь вещал в него.

— Уважаемые пассажиры, — сказал он. — Наше путешествие подходит к концу, и от имени фирмы «Мечта путешественника» я хочу попрощаться с вами и пожелать приятного пребывания в Вене. Подумайте вот о чем: раз уж «Мечта путешественника» доставила вас сюда, то и отвезти обратно для нее раз плюнуть.

Арнольд и его дружки зашумели, как стадо лосей.

— Я и не подозревал, что наш водитель такой юморист, — вслух подивился я.

— Погодите, то ли еще будет, — прошептала соседка.

— Некоторые из вас не в курсе последних событий, — продолжал водитель. — На прошлой неделе в городе объявились юги, и цена на блок сигарет упала до тридцатника. Но начиная от сотни блоков, можно говорить о старой цене.

— Кто такие юги? — тихо спросил я.

— Юги — югославы. Мы — пшеки. Турки — канаки, а немцев здесь зовут «пифке». У всех свое прозвище. Смотрите, — она указала на громадное здание, мимо которого мы как раз проезжали. Перед зданием стояла статуя с весами в руке. — Парламент. Здесь австрийцы принимают законы против югов, пшеков и самих себя.

Водитель снова нас перебил:

— Но есть и хорошие новости. Цена за литр увеличилась. Плачу семьдесят шиллингов за бутылку. Прием ограничен. Желающим сразу же по прибытии подойти ко мне.

Дружки Арнольда внимали его словам, словно проповеди. Многие достали карманные калькуляторы и вполголоса обменивались репликами вроде: «Могло быть хуже» или: «В следующий раз пошлем их подальше».

Так продолжалось все время, пока мы ехали по Рингу. Водитель что-нибудь изрекал, и все начинали щелкать калькуляторами. Возле Хофбурга мы узнали цену на шоколад, возле Бургтеатра — на краковскую колбасу, а возле ратуши — текущий курс доллара. У Арнольда и его приятелей просто не было времени глядеть в окно.

Моя соседка вытащила из сумки пачку сигарет.

— Хочу покурить. Есть у вас зажигалка?

— К сожалению, нет. Я не курю.

Она глубоко вздохнула.

— Куда подевались мужчины девятнадцатого столетия? — спросила она, оглядываясь по сторонам. И не обнаружив вокруг ни одного, извлекла зажигалку из собственной сумки. Зажигалка была похожа на маленький космический корабль. Целиком позолоченная. Она протянула ее мне.

— Вперед, почувствуйте себя джентльменом. Предложите огоньку одинокой даме.

Я щелкнул зажигалкой. Огонек был очень слабеньким. Наверное, зажигалка была не в порядке.

Потом она снова протянула руку.

— А теперь отдайте обратно. Это подарок.

— Вот оно что. И чей же?

— Моего друга. Он уже некоторое время живет здесь и неплохо ориентируется. Он бы вам сразу открыл глаза. Если хотите, могу познакомить. Он меня встретит.

— Спасибо. Вовсе не обязательно.

Я вернул ей зажигалку, и в ответ она выпустила в мою сторону целое облако дыма. Потом попыталась разогнать его рукой. Но только для проформы. Скорее всего, она не совсем еще простила меня за грубость.

Некоторое время она наблюдала, как приятели Арнольда подсчитывают возможную прибыль.

— Вот мерзкие, — сказала она наконец, — из-за таких, как они, нам здесь ничего и не светит.

— А я где-то читал, что жители Вены относятся к туристам очень дружелюбно.

— Да вы посмотрите на наших туристов. Как можно относиться к ним дружелюбно? В Вене никто и не сомневается, что вся наша страна мало чем отличается от этого вонючего автобуса.

Мы замолчали, глядя в окно. Наш «Икарус» остановился на светофоре возле университета. Рядом встал туристический автобус из Бельгии. Два автобуса стояли рядом, окно в окно, на расстоянии вытянутой руки. У них были тонированные стекла, кондиционер и туалет. За стеклами можно было разглядеть лица бельгийских туристов с видеокамерами, они внимательно слушали гида.

Все — пенсионеры. На многих одинаковые смешные футболки с Микки Маусом — супермышонок гладит по голове Плуто и говорит: «Путь к сердцу лежит через желудок». Скорее всего, футболки они выиграли в благотворительную лотерею. Когда пенсионерам что-нибудь достается бесплатно, они тут же напяливают это на себя.

И рядом — мы. Опрокинутый «холодильник» с открытыми окнами вместо кондиционера. Причем ни раскрыть эти окна пошире, ни толком закрыть невозможно.

Мы были измучены бессонной ночью, а глаза у всех так покраснели, что можно было подумать — до Вены бежали бегом. Некоторые из наших персонажей, которые сделали бы честь любому фильму про пиратов, среди них и сам Арнольд, тоже заметили бельгийский автобус и на секунду оторвались от калькуляторов. Они принялись делать неприличные жесты, понятные везде в мире.

Бельгийцы отплатили по-своему. Они навели на наш автобус видеокамеры и снимали без передышки.