Кончилась брусчатка, а вместе с ней и гул шагов. Теперь отец и дочь шагали по обычному серому асфальту. Красная площадь осталась позади вместе с воспоминаниями об одной присяге, трижды принесенной одним и тем же человеком одной и той же стране. Фантастика да и только! А может быть, это просто одна из черт того абсурдного времени, в котором мы жили? Ведь формально уже нет той страны, которой мы присягали, а может, и той присяги тоже уже не существует? Может быть, от всего этого надо быстрей отказаться в угоду сиюминутной конъюнктуре и мимолетной политической выгоде? Но это каждый решает только сам, ведь свобода – это не просто осознанная необходимость, а осознанная необходимость перемен.

Добрый и по-детски озорной взгляд дочери вырвал отца из мира воспоминаний и вернул к действительности со всеми ее плюсами и минусами, со всем тем, что она дает нам или отнимает у нас. Ведь именно этот полет во времени, благодаря которому у нас есть что вспомнить, и называется жизнь.

Еще два выстрела, и я закончу круг,

Неся свой крест как бремя и награду,

Еще два выстрела, и я закончу вдруг

Свой путь, чтобы остаться где-то рядом…

Он умер сразу, не рванувши вмиг

Рубахи ворот, с ним жилет и галстук,

И только мысли уходили в крик

Безмолвных и потусторонних галсов.

Скользит перчатки кожаная гладь

По рукояти пистолетной вниз.

И ствол ушел в карман уже на пядь,

Лишь магазина чуть отстал карниз.

Работа сделана. Чуть-чуть не по нутру

Лишь штриховой осадок – недоспал.

Ведь он, наверно, тоже поутру

Не верил в свой трагический провал.

Мы долго жили рядом или врозь,

Порой пересекались невзначай,

Но жизнь упрямо вбила розни гвоздь,

И мы не соберемся уж на чай.

Он выбрал путь, и в том вина иль рок,

Что кровь на нем моих друзей.

Моя Судьба согнулась в боли в лунный рог,

И в той судьбе один свидетель – я.

Нет злобы, холодок лишь по спине,

Сейчас в отель и в ванну, после спать,

Людские судьбы меркнут на войне,

Где невозможно фронта отыскать.

Сентябрь, сухо, в шелестве листвы

Домашних грез манящий аромат,

И дочка спит в коляске. У жены

Все время напряженно-ждущий взгляд.

Еще два выстрела, и, видимо, домой

Мне можно улетать, пройдя весь мир.

Дочь родилась, и вот теперь со мной

Идет по жизни маленький кумир.

Рожденье дочери – граничная черта,

Судьбу невидимо деля на половины,

Прошла сквозь душу, тонко очертя

И на места расставив чувств лавины.

Ствол тихо спит в кармане – он устал.

Работа сделана, другие двинут дальше,

А я не буду ждать большой провал,

Чтоб, завершив работу, жить без фальши.

Еще два выстрела, и я закончу круг,

Неся свой крест как бремя и награду,

Еще два выстрела, и я закончу вдруг

Свой путь, чтобы остаться где-то рядом…

20.11.2003

Взятое слово необходимо держать, даже если это очень сложно сделать.

(7502 год от с. м.)

Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…

Шекспир

Берлин жил своей обычной жизнью. День в этом непредсказуемом с точки зрения погоды городе обещал быть веселым и солнечным. Горожане спокойно занимались своими делами и ведать не ведали о моих приготовлениях. Анатолий Сергеевич позвонил точно в назначенное время и, как всегда, мягко, но уверенно подтвердил готовность к запланированному мероприятию. Я чмокнул еще дремавшую в теплой постели супругу в щеку и направился на кухню варить кофе. У меня было такое ощущение, будто я воссиял изнутри каким-то удивительным светом. На душе было легко и радостно.

Курс на спецфакультете Академии полиции завершился, как всегда, удачно, мероприятия в посольском Доме советской культуры прошли просто на ура. Немецкая сторона долго благодарила наших представителей. Невидимые, но эффективные действия курирующих нас товарищей обеспечили такую насыщенность и непрерывность мероприятий, что это не могло не радовать. Работа шла своим чередом, поездка подходила к концу, впереди ждала защита докторской диссертации и долгожданная радость получения диплома из рук самого академика Станислава Сергеевича Шаталина в ходе официальной презентации и при активном участии в ней представительной группы штатских и не очень штатских знаменитостей.

Окружавшая меня великолепная команда дипломатов создавала такой прекрасный настрой, что даже жена, которая всегда с повышенной чувствительностью относится к моему душевному состоянию, отметила, насколько я посвежел и отдохнул, несмотря на напряженный рабочий график. Ей тоже было приятно общаться со всеми этими прекрасными людьми.

Пока чудо буржуинского заварочного машиностроения сосредоточенно пыхтело, сливая содержимое рабочей емкости в новомодную стеклянную колбу и сшибая меня ног ароматом свежего кофе, я случайно остановил взгляд на напольных весах. Какая-то неведомая сила подтолкнула меня к ним, и я встал на платформу.

Посмотрев вниз и убедившись, что еще не совсем растолстел, я утвердился в мысли о необходимости немного увеличить нагрузки в спортивном зале и чуточку сбросить вес для сохранения уже достигнутого солидного изящества. Решив, что килограмма два-три вполне можно было бы и сбросить, я покинул «весовую территорию». В этот момент кофеварка выдала паровую фразу на своем профессиональном языке, и я бросился к уже наполненному кофейнику с ароматным дымящимся кофе, чтобы поскорее разлить его по чашкам и подать на подносе с завтраком жене в постель.

Так как эта процедура повторялась нечасто и только в периоды нашего пребывания за рубежом, мне очень хотелось, чтобы все было, как в прекрасных и веселых французских фильмах. Да и к тому же надо было торопиться, чтобы кофе не успел остыть. Ну, кажется, все получилось, и вскоре перед женой красовался родной жостовский поднос с классическим европейским завтраком в полной немецкой комплектации. Я чувствовал себя на высоте. Оставалось только выслушать завершающие аккорды моей рабочей поездки и пережить последние мероприятия по повышению моего интеллектуального уровня, а равно и по укреплению авторитета нашей страны на международной арене, включая, само собой, мой собственный. Короче, я сиял, как олимпийская медаль.

Второй контрольный звонок застал меня в конце завтрака. Сергеич, так называют его близкие друзья, был, как всегда, необыкновенно пунктуален и по-службистски точен. Я мельком взглянул на часы – оставалось еще достаточно времени. Ну что же, можно привести себя в порядок и кое-что продумать в преддверии рабочей встречи.