– А почему сейчас? – Катька зацепилась за порог спортзала носком ботильона. – На кладбище темно. Давайте завтра!

Она представила себя на кладбище среди темных могил, и внутри у нее похолодело. Ноги словно прилипли к полу.

– Сейчас самое время, – прошептал ей в затылок долговязый. – Тебя услышат. И завтра ты уже будешь делать все, что захочешь.

Слова звучали убедительно, Катька им верила. Вот только тело ее слушаться не хотело – колени подгибались.

Она бы крикнула, она бы начала сопротивляться, но парни уже были в холле перед столовой. На углу стоял мелкий, махал рукой, показывая, что путь свободен. Другой мелкий шагал рядом с Катей и гладил ее по руке. Перед ней чуть ли не спиной вперед двигался тот, что на класс старше. Замыкал шествие Шуз. Кричать было неудобно – все-таки где-то бродил охранник. Поэтому она дала втянуть себя в открытую дверь столовой, оттуда на кухню и дальше к черной двери на улицу.

Здесь уже на Катьке повис мелкий с чипсами, он намертво вцепился в ее ладонь жирными колючими пальцами. Второй мелкий все так и гладил ее локоть с другой стороны, только эти поглаживания становились все больше похожи на прихватывания.

– Видишь? Еще светло!

Катька была убеждена, что провела в спортзале полжизни. Что прошло если не три, так уж два часа – точно. Но действительность являла немного другую картину. Да, наступил вечер, да, плыли сумерки. Но в этих сумерках хорошо были видны деревья, вяло роняющие свои листья, дома, люди.

Люди!

Катька дернулась. Люди могли ее спасти. И даже не спасти, а хотя бы остановить это ненормальное шествие.

– Знаешь, – прошептал долговязый ей в макушку, – так как терять нам нечего, мы тоже можем что-нибудь пожелать. Например, чтобы к тебе пришел посланник с кладбища. И принес посылку.

И снова – это был аргумент. Катька опустила глаза, чтобы больше не смотреть по сторонам. Чтобы не отвлекаться. Хорошо, она сделает что просят эти пацаны – мелкий с матов очень даже трогательный, так жалобно на нее смотрит. Это несложно. А дальше – все! Дальше только ее желания. Ее жизнь.

Они дружно вышли из ворот школы, повернули к дороге.

Проскрежетал трамвай.

Налево. Вдоль решетки. Она упирается в каменный забор кладбища. Розовый. Чуть вперед выдается небольшое двухэтажное здание, тот самый дом смотрителя. Розовый. Низкая калитка. Высокие арочные ворота с готическими башенками. Розовые. Четыре ступеньки вверх. Площадка с двумя лавочками. Первые захоронения…

– Туда, – устремился вперед на класс старше. – Вот везука!

Кладбище обступило. Дорожка казалась узкой для их большой компании.

Катька повисла на руках ведущих, вывернула голову, чтобы глянуть по сторонам. Странно, почему ворота открыты? Где сторож? Куда подевались люди? Уже никто не плачет над своими покойниками?

Ее сильнее потянули вперед.

– Почему? – дернулась она в крепких руках. – Почему никого нет?

– А чего тут делать-то? – Долговязый вышагивал впереди, дорогу показывал.

– Навещать!

– Навещают по утрам, – наставительно произнес он. – После двенадцати дня покойники по своим делам разбредаются. Если хочешь кого встретить, только утром. И то…

Катька мотнула головой – никого она не собиралась встречать. Ни утром, ни вечером.

– И то, – продолжил долговязый, – если кого еще хоронят, то своих бессмысленно навещать. Они все отправляются новенького встречать. Такие порядки.

Не нравились Катьке эти порядки. В глазах рябило от оградок и недобрых взглядов покойников с фотографий. От тяжелого запаха гниющей листвы голова начинала кружиться.

– Вот сюда! – забежал вперед на класс старше. – Видишь, белый склеп? Написано «Зингер». На него ориентироваться надо! Отсюда направо.

Голова кружилась все сильнее, поэтому Катьке не помогли бы ни Зингер, ни звезды, ни компас.

Они свернули в узкий проход. Здесь пришлось выстроиться цепочкой. Катька почувствовала, что ее больше не держат, но бежать все равно было некуда – она оказалась зажата оградками. Белое чистенькое узкое здание с колоннами, тот самый Зингер, осталось позади. Могилы расступились, и перед ними возникло… возникло…

Это, наверное, когда-то был склеп. Или часовенька. Нет, все-таки склеп. Темно-розовый. С большой, в половину высоты, черной решеткой двери. Крыша чуть выступает над склепом, на ней растет трава, свисает неожиданная грязная тряпка. Две узкие колонны вжались в раму двери. У порога приступочка из плиты серого камня. Справа грязно-коричневая пристройка, скат крыши, уходящий в основание розового склепа. Наверное, это вход в подвал с покойниками. А сверху, розовое, это… это…

– Это усыпальница – часовня и склеп, – отозвался на ее мысли долговязый. – Вот здесь, сверху, в этом доме, – ткнул он в розовую развалюху, – иконы всякие висели. А там, – палец показал на пристройку, – можно было спуститься к гробам.

Все, что говорил долговязый, проходило мимо Катькиного сознания. Она смотрела на жуткий склеп. Он нависал над ней. Казалось, что трава на крыше шевелится, что из нее вытягиваются руки, ищут ее.

– На, держи.

Мелкий с мата смотрел на Катьку снизу вверх взглядом Кота в Сапогах из мультфильма «Шрек».

– Что? – дернулась Катька.

На мгновение ей показалось, что мелкий протягивает ей шприц. Но никто кровь у нее брать не собирался. Это был карандаш. Желтенький, хорошо отточенный.

– Зачем?

Мелкий не ответил, качнул рукой в сторону склепа.

Непонятно! Все было непонятно.

– Ты поближе подойди, – посоветовал долговязый.

Катька видела приступочек, но все равно споткнулась, оперлась рукой о стену. Неприятная была стена, шероховатая, неровно закрашенная краской.

Катька посмотрела на свои растопыренные пальцы. Все вокруг замерло. И только ее пальцы словно плыли в колеблющейся действительности. Под пальцами было что-то написано. Простыми карандашами, маркерами, ручками.

Ахнув, Катька убрала руку.

– Что это?

– Место силы, – произнес долговязый. – Точка пересечения миров, того, – кивок в сторону могил, – и этого, – кивок на Шуза. – Здесь сбываются мечты.

Катька медленно окинула взглядом склеп. Весь, от земли до заросшей травой крыши, был он исписан просьбами. Писали вдоль, писали поперек, писали по диагонали. Писали крупно. Писали мелко. Писали в много строчек, писали в одно слово: «Любви!» Было видно, что склеп закрашивали – под розовым просматривались предыдущие просьбы, но их уже перекрывали новые.

– И все-все это сбылось? – прошептала Катька.

«Господи, помоги моему сыну найти настоящую работу с большой зарплатой, подари ему желание работать, счастливую личную жизнь в любви и уважении. Аминь».