– Да ничего… – сказал Разуваев. Задумчиво уставился в сторону барной стойки. Там пара каких-то пижонов клеила девицу в красном. Майор снова повернулся к нему: – Слушай, если вдруг увидишь его – немедленно сообщи мне.

– Он что, натворил что-то? – с напускным равнодушием спросил Кот.

– Ты меня понял? – Голос майора стал жестким. – Немедленно сообщи мне! Это важно. Спасибо за пиво.

Разуваев ушел, оставив лаборанта в недоумении.

Что за дела? Почему Акимом снова заинтересовалась служба безопасности? Натворил чего? Или это как-то связано с его стремлением в Зону? Не зря ведь с этим парнем ученые возились столько. Лавров вон на его пророчествах карьеру сделал, на нобелевку претендует. С другой стороны, какое ему, Коту, дело до всего этого? Никакой видимой выгоды.

Не надо себе врать. Не может он отсиживаться в стороне. Не может!

Он грохнул по столу кулаком. С соседнего столика скосились в его сторону. Кот ощутил, как напряглось тело, как делся куда-то хмель, как забилось сердце. Это было знакомое беспокойное чувство, бороться с которым он был не в силах. Такое сидит в каждом, кто хоть раз ходил по краю, кто привык принимать решения, для кого нет вопросов, не имеющих ответов. Жажда действия.

Этим вечером он сорвался. Кот сам не помнил, как оказался в клубе. Парфюмер держал свой притон на окраине, в подвале склада стройматериалов. Люди здесь были самые разные – от криминальных авторитетов до сотрудников Института, привыкших щекотать себе мозги и нервы. Зубов тоже был здесь, и Кот оказался за одним с ним игровым столом. По какой-то необъяснимой причине сталкер подозревал, что этот тип видит его насквозь. И сейчас тот ехидно пялился на него, будто зная, что сегодня сталкеру не видать фарту.

Кот сам понимал, что играть не стоит. Как говорится, против прухи мастерство бессильно. Святые слова. Когда остальные игроки сбросили карты, они с Зубовым остались вдвоем. Игра достигла пика, и на столе последовательно разлеглись «флоп», «терн», «ривер». Осторожно, за уголки, приподняв свои карты, Кот подумал: неужели капризный фарт вернулся? Ведь теперь на руках у него был полновесный «флеш»!

Он двинул по сукну от себя половину всего, что имел. Зубов усмехнулся и ответил, прибавив еще сверху. Кот пристально вглядывался в глаза Зубова, но не мог понять, блефует ли тот. Взгляд за стеклами очков был непроницаем. Этот парень пытался спихнуть с пьедестала его шефа, нобелевского лауреата и ученого мировой величины. Неужто он так же хорош и в покере? Возможно. Но что он может противопоставить «флешу» с тузом-кикером?

– «Олл ин»! – сказал Кот. Это не было фигуральным выражением – он ставил всё, все свои сбережения. Глупо не идти ва-банк, когда ты уверен в победе.

– Отвечаю, – спокойно сказал Зубов.

– Открываем! – распорядился дилер.

Не отрывая взгляда от противника, Кот выложил своего туза и шестерку.

– Старший «флеш» на «пиках», – объявил дилер.

– Впечатляет, – согласился Зубов, открывая свои карты. – А теперь посмотрим, что у меня… Надо же, король и дама пик! К пиковым валету, десятке, девятке…

– «Флеш-стрит» на «пиках»! – бесстрастно объявил дилер. – Игра сыграна.

Кот сидел в оцепенении, глядя, как Зубов сгребает его деньги. Все, что у него было. Вообще все. Вокруг толпились изумленные любители покера. Еще бы: «флеш-стрит» – редкое явление… По сути, такого вообще не бывает в обычной игре.

Зубов подмигнул ему – и растворился в толпе.

Что было дальше, он помнил плохо. Разве как бормотал в кулак заговоры на удачу, какие-то глупости, вроде: «что мешало счастью, прочь сдуваю, деньги и удачу верно привлекаю». Да еще – смутные картинки – как клянчил у Парфюмера деньги на отыгрыш, как Парфюмер внимательно глядел в его лихорадочные глаза – и молча давал столько, сколько просил сталкер.

Парфюмер знал, во что вкладывает деньги. Знал, что через час клиент спустит все подчистую и осознает, что оказался в страшной, безвылазной долговой яме. Что ему не останется ничего, кроме как нарушить свое затянувшееся безделье. Что единственный выход для проигравшегося игрока – оторвать задницу от барного стула и снова отправиться за своей эфемерной удачей туда, откуда струится в этот мир тоненький ручеек драгоценного товара.

В Зону.

Новосибирская Зона, сутки спустя

Аким стоял за деревьями, наблюдая, как вдоль проволочного заграждения неторопливо проползает бронированный джип. Мотор сварливо ворчал, радарный блок на крыше ревниво обшаривал лес за периметром. Обычный с виду лес. Не скажешь, что там, за деревьями, начинается лабиринт смертельных ловушек.

Машина огрызнулась черной гарью выхлопа и скрылась за холмом.

Пора. Нужно сделать все как учили. Аким натянул на голову черную вязаную маску. Неудобно, но теперь все так делают, чтобы не засветиться на камерах слежения. Поправил на плечах рюкзак легкомысленной расцветки. И начал быстро спускаться с холма, переходя на бег. Выскочил на просеку, пересек вельвет контрольно-следовой полосы и бросился к столбу с черной меткой, нанесенной краской из баллончика. Если Щербатый не соврал, здесь в проволоке имеется малоприметный лаз.

Найти лаз оказалось непросто. Он был виден только под определенным углом. Обнаружив его, Аким бросил в дыру рюкзак, стал протискиваться следом. Зацепился за острый металлический шип и сжал зубы от боли. Ловкости ему явно недоставало. Послышался шум мотора: патруль возвращался. Отчаянно дернувшись, с треском оставляя на проволоке клочья одежды, перекатился на ту сторону. Движение проволоки не осталось незамеченным: где-то мерзко заблеял сигнал тревоги, и тут же взвыл за холмом на повышенных оборотах двигатель. Аким схватил рюкзак и бросился к зарослям. За спиной едко загрохотал пулемет, на голову посыпались сбитые пулями ветки. Пробежав сотню шагов, он перешел на шаг. Стрельба прекратилась, и можно было рассчитывать на то, что преследовать не будут. Военные и полиция без приказа в Зону не сунутся.

Остановился, огляделся. Ну вот. Он сделал это. Нужно пройти всего несколько километров. Где-то там, впереди, его ждут места, знакомые с детства. Даже долгие годы странного, похожего на анабиоз сна не стерли из памяти воспоминаний. Он шел по тропинке и улыбался. Никогда еще он не был в лесу. Всю жизнь вокруг серые стены лабораторий, люди в белых халатах или в военной форме. А здесь так красиво, так тихо, свежо и спокойно.

Аким не понял, как оказался на земле. Он лежал на боку и не мог выдернуть застрявшую в чем-то ногу. Приглядевшись, он не заметил ничего, что могло бы держать его. Просто тропинка, просто сухая земля да поверхность булыжника, чуть присыпанного хвоей. Только подошва кроссовка почему-то намертво приклеилась к этому самому камню. Неловко поднялся. Дернул ногой раз, другой. И вдруг с ужасом заметил, как нога погружается в глубину странного камня. Он ощутил себя мухой на клейкой ленте. В панике принялся извиваться в стремлении вырваться из непонятной ловушки. И стал погружаться всем телом. И, только когда погрузился по пояс, оставил эти бесплодные попытки.