Было горько сжигать наследие родных, но я не видел иного шанса достойно завершить трагедию. В тот день я пообещал, что обязательно восстановлю дом. Но вышло немного не по плану. Древнее здание, оправдывая свою репутацию, не захотело гореть. Пламя, забравшееся по тряпке внутрь, быстро погасло в заваленной тряпьем и бумагами комнате, так и не выйдя из нее. От неудачи разум охватила растерянность, потом — тоска и боль, а в след за ними — гнев на сволочей, с которыми мне так и не удалось поквитаться.

Я пришел в себя на краю объятого пожаром квартала. Ноги сами собой привели к дому Марты.

Пожар тушили два дня, каждый день я приходил ранним утром и возвращался к Марте ночью. Тогда то и пришла в голову странная идея восстановить не только дом, но и все здесь. Денег не было, но были фамильные драгоценности, предусмотрительно спрятанные от разума, поврежденного алкоголем и опиумом. Ими я поклонился Баргозо, объяснив свою нужду. Он считал меня кем-то вроде любимого племянника Марты, которую в тот момент уже уверенно можно было считать хозяйкой дома. Сметливая, умная, верная и красивая женщина очень быстро охомутала старого циника.

Денег едва хватило на здания и услуги самого Баргозо, думаю, мне даже сделали скидку. На все остальное предстояло заработать. И с этим мне тоже помог наниматель Марты. Место на вокзале — очень даже солидная и доходная работа, попасть туда со стороны невозможно. Пришлых моментально сцапает полиция, ради улучшения статистики раскрытия преступлений. Так что можно сказать, мне повезло. И повезло во второй раз, когда я встретил Роуда. И в третий — когда я нашел пластинку. Быть может, она — начала новой светлой полосы? Хотелось бы в это верить.

С такими мыслями я шел по своему кварталу. Странное чувство, когда ты под удивленными, ошарашенными взглядами случайных прохожих сворачиваешь с чистой улицы в сторону гиблого места. Некоторые даже пытаются спасти чадо, забредшее не туда, но подобное редкость. Обычно стыдливо отворачиваются, мол, парень не наш, проблема не наша, да и не видели мы ничего. Для меня же тут чуть ли не самое безопасное место, с определенными оговорками, конечно. Большинство жителей знают, что вот к этому парню подходить не надо, и других удерживают. На моей памяти было штуки три прямых конфликта, и каждый раз все завершалось полной и безоговорочной победой добра. Легкий спринт до тайника с заточенным железным прутом, после чего добро всегда возвращается, чтобы победить медленно бегающее зло. Хотя, иногда обходилось и голыми руками, зависит от численности соперника и его состояния. Опять таки, я не нарывался и в вечернюю пору сидел дома.

Дом ныне напоминал небольшую крепость, со всеми атрибутами — высокой стеной, увитой плющом колючей проволоки, заколоченными окнами первого этажа, арбалетом на чердаке и охраной из отдыхающей смены работников.

Строительство дело не быстрое, да и приличные деньги на него стали появляться совсем недавно, но стены, внутренние перекрытия уже восстановлены, вовсю поднимается крыша. Опять таки — восстановлена проводка и канализация. Лично для меня приведена в порядок комната на верхнем этаже, с кроватью, столом и тумбой. Скромно, практично и очень приятно. Решил было прилечь на пару минут, но организм решил иначе и отключился до утра.

Разбудил меня громкий стук в дверь, предположительно, ногой.

На пороге недовольно дожидался личный порученец господина Томаса Баргозо. Вот уж кого с чистой совестью можно назвать бандитом. Шрам на лице, рост под два метра и плечи с дверной проем, господин Вильгельм, для своих — Вилли. Рабочие его знали, потому и пропустили за стену.

— Уже ждет. — Проворчал, развернулся ко мне спиной и двинулся вдоль дороги.

Он всегда был недоволен, во-первых тем, что приходилось идти пешком с края квартала — дороги были все еще завалены, во-вторых он считал ниже своего достоинства лично кататься за каким-то подростком. Стоило поторопится, с него станется уехать без меня.

Шустро накинул на плечи любимый плащ, некоторое время колебался, но все-таки взял с собой медную пластинку. Вряд ли меня взывал к себе Сам по иному поводу.

По местным правилам она была моей. Я не работал на гильдию и не обязан был с ней делиться. Роуд оплатил «гастроли», так что и с этой стороны ко мне не может быть никаких претензий. Правда, у гильдии в лице Баргозо может быть иное мнение.

Легкая пробежка вслед за довольно далеко ушедшим мордоворотом прочистила сознание и настроила на деловой лад. Который, правда, просуществовал каких-то пятнадцать минут поездки и моментально улетучился под внимательным взором хозяина Марты. Все слова и доводы сразу же показались какими-то надуманными, мелкими и невзрачными. Сам же я ощутил себя насекомым на лабораторном столе любопытного ученого.

— Что вчера не задержался? — Изобразил радушие господин. — Марта приготовила дивный ужин.

Без лишних слов я достал пластинку и придвинул ее на центр стола. Взгляд Томаса равнодушно прошелся по ней, словно не замечая.

— Умный парень. Но дурак. — Вздохнул Баргозо и сцепил пальцы перед собой. — Наверное уже возомнил себя великим магом? Нищий мальчик без семьи приходит в академию учиться. Какое совпадение, ровно на следующий день после громкого ограбления, в котором похитили вступительный билет. Общественность удивленно вздыхает — бывают же в жизни совпадения!

Морщусь, как от зубной боли. Действительно замечтался.

— Продать поможете? — Обреченно вздыхаю. Не лучший вариант, комиссию Томас берет дикую, потому то я и не хотел с ним связываться. В свое время я бы продал его сам, но сейчас то куда деваться, за советы тоже надо платить.

— Очнись уже! — Баргозо смотрит на меня, будто впервые видит. — Включай голову!

— Если вы продадите билет. — Начинаю медленно говорить, лихорадочно просчитывая ситуацию. Что же он так взбесился то? — То тут может быть несколько последствий. — Оставляю себе лазейку. Мало ли не догадаюсь с первого раза. — Первое, что вы заказчик.

Лицо Баргозо кислое, видимо совсем не туда. Да и что с того, что он заказчик? Полгорода знают о его деятельности, и ничего — живет спокойно. Попробую другую крайность.

— Второе, что у несовершеннолетнего паренька появилась куча денег. — Да неужели? Мне показалось, или Томас действительно доволен? — Люди на вокзале быстро подскажут, кто покупал у них информацию о приезжающих и устраивал маскарад, а дальше все просто. Деньги отнимут вместе с жизнью. Родителей и семьи у меня нет, защитить некому. — Давлю на жалость. Ой, да какая тут может быть жалость, что я делаю.

Баргозо встал из-за стола и начал расхаживать по кабинету.

— Марта в положении. — Неожиданное начало. — Нельзя ей сейчас волноваться. Так бы потерялся ты в плохом районе, как она всегда и боялась.

Благоразумно молчу. Думаю, ему мои поздравления вообще неинтересны. Неожиданно по телу пробегает холод, а с языка само по себе срывается:

— Роуд. На него могли подумать. Он смог выбраться?

Баргозо останавливается, чему-то улыбается и, видимо приняв какое-то решение, вновь садится в кресло.