Среди ночи, однако, ее разбудили чьи-то громкие голоса, доносившиеся со двора. Лора села, спустив ноги с кровати, и прислушалась. Мужчина и женщина, лиц которых она не видела, о чем-то жарко спорили.

— Ты должна это сделать! — настоятельным тоном призывал мужчина.

В ответ женщина тяжело вздохнула и с испугом возразила:

— Но ведь это опасно, Хуан! Если об этом проведает наш алькальд[1], нас сурово накажут!

Должно быть, мужчина больно сжал ее руку, и она, тихо вскрикнув, с неохотой добавила:

— Хорошо, пусть будет по-твоему, но все-таки мы очень рискуем. Уж лучше голодать, чем скрывать свои доходы от сборщиков налогов…

Лоре показалось, что голос принадлежал Серите. Спорившие покинули дворик, очевидно, опасаясь, что их могут случайно услышать. Лора нахмурилась, пытаясь понять, чего они так боялись. Ей было странно, что люди так напуганы алькальдом и сборщиками налогов. Решив выяснить все утром, расспросив отца, она снова легла и вскоре уснула.

Когда наутро Филипп Аллен услышал ее вопрос, он помрачнел и долго молчал, потупившись, прежде чем ответить на него.

— Не знаю, кто эти люди, дочка, но они правы: здешний алькальд очень суров и держит местных бедняков в постоянном страхе. Он вынуждает их платить чудовищные налоги… — объяснил отец.

— Алькальд — сборщик податей, папа? — спросила Лора.

— Нет, — покачав головой, ответил Филипп Аллен. — Игера — крохотный городок, и в нем властвуют два человека — начальник военного гарнизона и алькальд дон Луис. Его недавно назначило на этот пост правительство Мексики после внезапной кончины предшественника. Первым делом дон Луис обложил всех жителей города непомерными налогами.

— И ты никак не можешь помочь даже тем из них, кто работает у тебя, папа?

— Я посол, дочка, и должен соблюдать местные законы. Мне самому положено сообщать местным властям, сколько я плачу своим работникам. В моих силах лишь предоставить им бесплатный кров и питание, больше я им ничем помочь не могу.

Доверительный разговор Лоры с отцом прервался появлением в столовой Карлотты.

— Доброе утро, — с улыбкой поздоровалась Лора. — Надеюсь, что вы хорошо спали ночью?

— Да, очень хорошо, спасибо, — слегка покраснев, ответила Карлотта и села за стол рядом с мужем.

Некоторое время все молчали, испытывая легкую неловкость, возникшую оттого, что Лора как будто увидела отца со стороны, и он предстал перед ней привлекательным нестарым мужчиной, любящим свою супругу. За минувшие пять лет она многое узнала о плотской любви, хотя сама все еще и оставалась девственницей. В секреты амурных утех ее посвящали молодые замужние подруги.

— Какое миленькое на тебе сегодня платье, — наконец промолвила Карлотта, слегка улыбнувшись.

— Не кажется ли тебе, дочка, что оно несколько нескромное? — вскинул брови отец.

— Нескромное? — Лоретта, искренне удивленная таким замечанием, покосилась на вырез платья, весьма умеренный по понятиям модниц Франции. Очевидно, такие фасоны пока не вошли в моду в Калифорнии. Карлотта, например, всегда носила шейный платок, заколотый изящной брошью.

— Здесь, в Калифорнии, дамы одеваются несколько иначе, не так, как в Европе, — пояснил свою мысль Филипп.

— Да, я уже успела заметить, — кивнула Лоретта. — Женщины здесь предпочитают скрывать свои прелести под накидками и обожают всевозможные бусы и броши.

— Не желаешь ли отведать свежих фруктов, дочка? — спросил Филипп Аллен, решив поменять тему беседы. — Тебе наверняка понравится дыня.

— Да, папа, я непременно отведаю кусочек, но пока полакомлюсь горячим шоколадом. Он здесь гораздо вкуснее, чем тот, который я пила во Франции.

— Ты всегда слыла сладкоежкой! — улыбнулся отец. — Помнишь, как ты в детстве закатывала за столом сцены, если я запрещал тебе попробовать какое-то лакомство, не предназначенное для маленьких девочек?

— Я все помню, папа! — подтвердила Лоретта. — Я и теперь все еще очень капризная девочка! И упрямая.

— Ты по-прежнему увлекаешься верховой ездой? — спросила ее Карлотта. — Здесь все прекрасно ездят на лошади, даже дети.

— Да, — ответила Лора.

— У нас есть несколько чудесных лошадей, можешь выбрать себе любую. Тебя будет сопровождать наш слуга Пако, — заявила Карлотта.

После завтрака женщины вместе отправились на пастбище. Лоретта снова была приятно поражена прекрасным местным пейзажем. А лошади привели ее в полный восторг.

— Это кони из породы, выведенной моим отцом, — разъяснила Карлотта, прочитав восхищение в ее взгляде. — В отличие от традиции Нового Орлеана их не содержат в конюшне. Они живут на просторе, у подножия зеленых холмов, а потому всегда резвые и полны сил.

— Но ведь их могут украсть! Или они сами могут ускакать отсюда в дебри! — возразила Лоретта.

— Такое иногда случается, но их можно легко найти по особому клейму, — заметила Карлотта, ступая по тропинке, проложенной под развесистыми деревьями среди живописных высоких гор.

Лора с наслаждением вдыхала свежий лесной воздух, чуть солоноватый от близости океана, и радовалась, что надела тонкое хлопчатобумажное платье с короткими пышными рукавами и глубоким вырезом на груди. Карлотта, однако, заметила спустя некоторое время:

— Здесь незамужние женщины не носят подобных платьев!

— Неужели? — Лора весело расхохоталась. — Но какой смысл их надевать, выйдя замуж? Разве симпатичный наряд не предназначен для привлечения кавалеров?

— Ты не в Новом Орлеане, — уточнила Карлотта. — Здесь глухая провинция, и девушки носят скромную одежду. Твой отец попросил меня сказать тебе, Лора, что ты не должна вызывать раздражение у местных жителей ни своим внешним видом, ни поступками. Тебе следует вести себя скромно и прилично.

— Это относится и к моей одежде? — спросила Лора.

— К сожалению, да! — вздохнула Карлотта.

— Понимаю, — помолчав, промолвила Лоретта, внезапно ощутив стеснение в груди. — Может быть, мне следует носить темное платье до пят и платок на голове?

— Пожалуй, было бы совсем неплохо, — выговорила Карлотта.

Лоретте вдруг показалось, что окружающий мир сразу помрачнел. Она закусила губу и надолго умолкла.

К обеду Лора вышла в том же платье, но уже в шейном платке, заколотом брошью, и в шали, накинутой на плечи.

Отец был доволен, а Карлотта одобрительно кивнула ей и мягко улыбнулась. Настроение же самой Лоры значительно ухудшилось. А когда отец сообщил ей, что из дома она должна выходить только в сопровождении дуэньи, Лора поняла — ее свободе пришел конец.

На следующий день, во время поездки в экипаже отца в город, она стала свидетельницей публичной жестокой порки солдатами бедняка, не уплатившего вовремя налоги.