Голова на ее благое желание ответила чугунной, тяжелой, вмиг образовавшейся глухотой в ушах, и пришлось тут же опустить ее обратно на каменную плиту пола. Надо же, как кружится все. Ноги, все чьи-то ноги перед глазами… В джинсах, в брюках, изредка голые девчачьи коленки попадаются. Танцуют они вокруг нее, что ли?

— Смотрите, у нее кровь под головой! Наверное, надо скорую вызвать!

— Эй, девушка… Скажите хоть что-нибудь…

— Воды! Принесите воды! У вас голова кружится, девушка? Вас не тошнит, нет?

Это что, они все к ней обращаются, что ли? У нее — под головой кровь? Ничего себе… Слава богу, этот хоровод наконец остановился, можно слегка голову приподнять. Можно даже до малыша дотянуться, если постараться. Вот он, сидит в двух шагах. Даже не плачет, только глаза таращит. Сильно испугался, наверное.

— Малыш, ты цел? Болит что-нибудь? Покажи, где у тебя болит?

— Девушка, у вас кровь! Вы бы не вставали — вдруг у вас сотрясение? — назойливо лез в ухо голосок той самой девушки, к которой она только что приставала с расспросами. — Может, вам скорую вызвать?

— Нет. Не надо скорую. А кровь… Это я затылком проехалась да кожу содрала… И локтем вот тоже. Локоть больно…

— Смотрите, а у ребенка-то — ни царапинки! — удивленно проговорил кто-то из окружающих.

— Ну, правильно! — тут же подхватил другой испуганный голос. — Он же ей в руки упал, спружинил… Бедная девушка! Пришла в институт поступать, называется! Сходила за хлебушком… А чей это ребенок, кстати? Эй, граждане, чей ребенок?

— Да вон, кажется, нашелся нерадивый папаша…

Через толпу и впрямь пробирался высокий мужчина в белом стильном, слегка помятом костюме. Впрочем, помятость эта происходила вовсе не от недостатка аккуратности — такие костюмы, как у этого мужчины, Бася не раз видела в дорогих журналах. Да и сам мужчина был — будто с журнальной обложки только что выскочил. Красивый, холеный, бородка щегольская, очки модные. По крайней мере, в их сибирском городке Семидолье таких мужчин точно не водилось.

Добравшись до малыша, мужчина подхватил его под мышки, поднял, потом потряс слегка. А может, и не потряс, может, у него просто руки от испуга очень сильно дрожали.

— Глебка… Глебка, ты цел? Что случилось? Что тут произошло, черт возьми? Ты запнулся и упал, что ли?

— Ничего себе запнулся! — раздался из толпы первый удивленный возглас, и тут же его подхватил хор молодых голосов, слившихся в едином порыве возмущения пополам с запоздалыми нотками смешливого упрека: — Да как вам не совестно такое говорить — упал! Ой, ну вы прям сказанули, мужчина! Упал-запнулся! Да он не упал, он вон оттуда, прямо с верхотуры, навернулся! Вы голову-то вверх подымите, посмотрите сами! Надо же, упал, главное… А эта вот девушка его, можно сказать, спасла… Да, да, она как-то раньше всех прореагировала! Все растерялись, а она… Ой, и правда, прямо героиня, а не девушка… А кто она, откуда? Прессу сюда, прессу!

Мужчина стоял, послушно поворачивая голову в сторону каждой звучащей из толпы реплики и одновременно с силой прижимая к себе мальчишку, потом недоверчиво вскинул голову вверх, на перила балкона. Осознав наконец, что произошло, так растерянно и благодарно уставился на Басю, что ей немного даже неловко стало. Вяло махнув рукой, словно собираясь этим жестом перекрыть волну комментариев, она слегка поморщилась, улыбнулась мужчине виновато. Нет, ну чего они на него напали, в самом деле? Тоже нашли героиню. Ищут пожарные, ищет милиция. Она же, можно сказать, сдуру от фонаря бросилась под этот балкон, ни одной секунды не думая. И сама не поняла, откуда это геройство из нее вдруг выплеснулось. И вообще — надо бы встать на ноги, а то неудобно — чего это она на полу расселась. И юбка так некрасиво задралась, наверняка трусы было видно. Стыдоба.

Она быстрым неловким жестом одернула юбку и уж потом осторожно подтянула под себя ногу, потом другую, слегка переместилась корпусом вперед. Тут же, будто по команде, вытянулось перед ней несколько услужливых рук. Какой-то парень, опередив всех, подхватил под мышки, резко поставил на ноги, и лицо перепуганного незадачливого папаши оказалось совсем рядом, глаза в глаза.

— Спасибо вам, девушка… Сам не понимаю, как Глебка там, на балконе, оказался! Я, право, даже не знаю, как мне вас теперь благодарить… — растерянно пожал плечами мужчина, прижимая к груди малыша по имени Глебка. — Нет, я действительно не понимаю, как это могло произойти! Простите, конечно. А может… Наверное, вам помощь нужна? Может, я вас в больницу отвезу?

— Ой, а вы знаете, ей же на стройфак успеть надо! — неожиданно выскочила из толпы и встала рядом с ней та самая девушка, у которой она спрашивала про приемную комиссию. — Может, вы ее теперь отвезете? Ну, как бы из благодарности… А то она уже не успеет документы подать! Сегодня же последний день!

— Конечно! Конечно же я с радостью! Я отвезу! Пойдемте, девушка. Вы идти-то можете? Пойдемте, моя машина тут недалеко стоит. И в институт, и в больницу, и куда захотите, хоть на край света…

До машины ее тоже провожала толпа — и впрямь как настоящую героиню. Кто-то сунул ей в руки сумочку с документами, кто-то заботливо провел носовым платком по лицу. Наверное, там кровь была. Мужчина, сунув ребенка на заднее сиденье, открыл перед ней переднюю дверцу, заботливо придержал под локоток. Потом испуганно посмотрел на свою ладонь — она была в крови.

— Может, все-таки сначала в больницу, а потом в институт? — тщательно вытирая ладонь носовым платком, озабоченно обратился он к ней.

— Нет, нет… Не надо в больницу. Вообще не надо. Со мной все в порядке, честное слово. Подумаешь, локоть разбила. Давайте лучше на стройфак поедем, сегодня последний день…

— Да успеем, не волнуйтесь.

— Э, мужчина, вы… это! Одним «успеем» не отделаетесь! И «спасибом» тоже! Подвиг-то заценить надо! — весело крикнул кто-то из толпы, и Бася сердито махнула рукой в сторону шутника.

— Ладно, разберемся! — сердито проговорил мужчина, плюхаясь рядом с ней на водительское сиденье. — Как будто я не понимаю, что надо, а чего не надо…

— Вы не обращайте внимания, пожалуйста… — тихо проговорила Бася. — Мне и правда ничего не надо, вы не подумайте…

Мужчина ничего не ответил. Повернув ключ зажигания, рванул с места, лихо вырулил на проезжую часть. Пристроившись в нужный ряд, искоса глянул на Басю.

— Надо бы вам руку перевязать…

— Ничего-ничего, я вам сиденье не испачкаю! Сейчас, у меня где-то носовой платок был…

— Да не боюсь я за сиденье, еще чего! — с досадой произнес он, глядя, как она торопливо роется в недрах своей сумочки. — Странная вы какая, честное слово. Я теперь, можно сказать, ваш вечный должник, а вы за машину мою переживаете. Что вы, ей-богу…

— Тетя, тебе очень больно, да? — вдруг слезно пропищал с заднего сиденья малыш и всхлипнул виновато и запоздало.

— Нет, что ты, совсем не больно! — повернулась к нему Бася, улыбнулась ободряюще. — А ты как? Очень испугался, да?