Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Случай с золотыми царскими монетами хорошо показывает механизм развития Торгсина. Государство остро нуждалось в валюте, но бюрократическая машина поворачивалась медленно и трудно, поэтому в условиях нараставшего голода люди, спасаясь, брали инициативу на себя. В этом смысле Торгсин, грандиозное предприятие по выкачиванию валютных средств у населения на нужды индустриализации, был не только созданием руководства страны, но и детищем общества.
18 сентября 1931 года появилось официальное разрешение для советских граждан перечислять на Торгсин валютные переводы, которые они получали из‐за границы, но и это решение по сути лишь узаконило практику, уже стихийно распространившуюся в регионах. Официальное разрешение стало ответом на массовые требования людей выдать им всю сумму перевода в наличной валюте, а также на их угрозы в противном случае отказаться от переводов и отослать их обратно. Так, в августе 1931 года Всеукраинская контора Госбанка сообщала в Москву: «В городе (Харькове. – Е. О.) циркулируют слухи, что магазин „Торгсин“ будет продавать разные товары за инвалюту всем без исключения гражданам. В силу этих слухов многие переводополучатели упорно настаивают на выдаче им инвалюты по переводам и воздерживаются от получения (рублей. – Е. О.) по переводам. Если до сего времени мы могли убедить нашу клиентуру в том, что ей инвалюта не нужна (курсив мой. – Е. О.), то с открытием магазина „Торгсин“ нам это никак не удастся, и мы, очевидно, вынуждены будем выплачивать по всем без исключения переводам наличную валюту». В ответ Москва разрешила перечислять деньги на счет Торгсина, если получатель угрожал отправить перевод назад. Сообщения, поступавшие из отделений Госбанка в Одессе, Ленинграде, Киеве, Тифлисе и других городах, подтверждали, что и там люди отказывались брать рубли по валютным переводам; в результате копились неоплаченные переводы, приток валюты в кассы Госбанка сократился, а то и вовсе прекратился, а банки, не дожидаясь указаний свыше, явочным порядком перечисляли на счет Торгсина валюту по переводам из‐за границы.
Хотя решение о перечислении заграничных переводов на Торгсин не касалось наличного использования валюты, Наркомфин вопреки экономической целесообразности пытался запретить перевод всей денежной суммы целиком. По валютным переводам, поступавшим в СССР через Красный Крест и Бюро по иностранному праву, Наркомфин в сентябре 1931 года установил, что с переводов до 100 долларов разрешается перечислять на Торгсин только до трети суммы9. Местные конторы Госбанка также пытались установить нормы перевода валюты. По мнению руководителей Ленинградской областной конторы, пяти долларов в месяц было бы достаточно для покупки необходимых товаров в дополнение к существовавшим в то время пайкам.
Тем же сентябрьским решением было сделано еще несколько валютных послаблений. Наркомфин разрешил переводить на Торгсин деньги с инвалютных счетов советских граждан, работавших за границей, а также выдавать иностранным туристам сдачу в валюте при оплате за товары в Торгсине наличной иностранной валютой. Ранее кассиры отказывались это делать, выдавая сдачу в рублях.
Разрешение использовать заграничные валютные переводы в Торгсине вскоре повлекло официальное добро и на использование наличной валюты. Советским людям разрешалось платить в Торгсине только той иностранной валютой, которую они получили легально по переводам или за работу за границей. Работникам Торгсина запрещалось принимать валюту, которая куплена с рук на черном рынке или привезена контрабандой. Однако на практике торгсиновские продавцы принимали валюту, не спрашивая документов, подтверждавших ее легальный статус. Руководство закрывало глаза на это нарушение, но запрещало афишировать подобную практику. Показателен случай, который произошел в Одессе. На занавесе местного оперного театра появилось объявление: «Торгсин отпускает товар всем гражданам за инвалюту». Правление Торгсина немедленно телеграфировало: «Согласно имеющегося (так в тексте. – Е. О.) у Вас по этому вопросу секретного распоряжения афишировать этот вид операций нельзя. Не возражая в принципе против рекламы на занавеси, срочно предлагаем изменить ее текст, указав примерно, что Торгсин производит выдачу товаров из своих магазинов в Одессе и др. крупных городах гражданам за инвалюту, поступающую на их имя через Торгсин из‐за границы… (курсив мой. – Е. О.)».
1931 год в истории Торгсина стал знаменательным. Именно в этот год «безумство индустриального импорта» и дефицит внешней торговли (то есть превышение расходов на импорт над доходами от экспорта) достигли своего пика. Острая нужда государства в валюте привела к изменению статуса Торгсина и расширению его операций. В январе 1931 года небольшая контора Мосторга стала Всесоюзным объединением при Наркомвнешторге СССР. В конце года произошло главное событие: правительство разрешило советским людям сдавать в Торгсин бытовое золото, включая предметы домашней утвари, ювелирные украшения, медали, ордена, нательные крестики и пр. Первые же месяцы «золотых операций» ошеломили. Если за весь 1931 год, обслуживая иностранных туристов и моряков, Торгсин выручил менее семи миллионов рублей, то один лишь первый квартал 1932 года принес более семи с половиной миллионов. Более двух третей этой суммы обеспечили операции с бытовым золотом. Решение принимать от населения бытовое золото превратило Торгсин в один из основных источников валютного финансирования индустриализации в СССР. Торгсин родился.
Показательно, что автором «золотой идеи» стал не советский чиновник или политический деятель, а беспартийный Ефрем Владимирович Курлянд, директор торгсиновского универмага № 1 в Москве. Архив Торгсина хранит письмо, которое Курлянд написал в Наркомвнешторг в октябре 1932 года. Валютная торговля набирала обороты – подходящий момент, чтобы заявить об авторских правах. К тому времени Курлянд дослужился до поста коммерческого директора Московской областной конторы Торгсина.
Письмо Курлянда – еще одна иллюстрация неиссякаемой людской инициативы и неповоротливости бюрократической машины. По словам Курлянда, он сделал свое «кардинальное предложение» в марте 1931 года, а затем полгода (!), испытывая «бесконечные мытарства», добивался его осуществления. Так и не дождавшись официального постановления, в начале декабря 1931 года с устного разрешения председателя правления Торгсина М. И. Шкляра Курлянд первым в стране начал в своем универмаге продажу на бытовое золото. Через несколько дней после фактического начала операций с бытовым золотом Совнарком официально узаконил их10. Специальная комиссия, куда вошли руководители «валютных» ведомств – А. П. Розенгольц (Наркомвнешторг), Г. Ф. Гринько (Наркомфин), А. П. Серебровский (Союззолото), М. И. Калманович (Госбанк), Т. Д. Дерибас (ОГПУ), должна была определить районы деятельности Торгсина по скупке бытового золота и методы расчета. Постановление Совнаркома было секретным, так как по сути являлось официальным признанием валютного банкротства СССР.