– Умора! Говорят, вроде они в кино будут сниматься по книге Чингиза Абдуллаева. Он же раньше в «Конторе» работал, вот ему начальство и решило помочь с экранизацией.

– Да, такого маскарада в «Альфе» еще не было!..

Смеющийся молодой капитан был не прав. На его памяти маскарадов, может, и не было, а вообще в «Альфе» бывало всякое. В том числе и командировки с переодеваниями.

К примеру, при Горбачеве группа «скорохватов» под видом польских туристов летала аж в Америку. На обратном пути они прикрывали группу офицеров КГБ вашингтонской резидентуры. А те везли якобы перебежчика Юрченко.

Юмор заключался в том, что предателем был вовсе не Юрченко, а один из офицеров резидентуры, который Юрченко как бы конвоировал. Его-то «альфовцы» и «сняли» по прилете в Шереметьево. То есть взяли так, что даже находящиеся в метро пассажиры не поняли, что у них на глазах группа захвата задержала преступника. Да что там пассажиры – даже умудренные опытом офицеры резидентуры не поняли, куда вдруг подевался их коллега…

Вот так работала прежняя гвардия «Альфы».

Пока «альфовцы» нового поколения тренировались в «распальцовке», учились «ботать по фене» и запоминали, как по-турецки будет звучать слово «чемодан», доктор медицинских наук Мережковский Аркадий Захарович собирал в дорогу медицинский чемоданчик.

По легенде, он вылетал в Стамбул в качестве куратора для проверки состояния медицинского обеспечения российских судов по линии Департамента морского флота. Соответствующие документы готовились оперативно-техническим управлением ФСБ.

О предстоящей операции Мережковский знал совсем мало. Точнее – не знал практически ничего. Полковник Марченко объяснил Аркадию Захаровичу, что в Стамбуле они пробудут недолго и в Россию вернутся на каком-то теплоходе. А само дело якобы заключается в том, что один из членов экипажа этого самого теплохода совершил преступление, но не хочет об этом рассказывать.

А поскольку дело очень серьезное, государственной важности, то Мережковскому придется помочь этого «товарища» разговорить. Любым способом – либо «сывороткой правды», либо введением его в гипноз, либо как-то еще. Доктор, конечно, чувствовал, что дело обстоит совсем не так, как говорит полковник, но старался об этом не думать.

Предстоящая командировка, свалившаяся как снег на голову, ранняя побудка, фальшивые документы и необходимость врать даже собственной медсестре – все это пугало и угнетало Мережковского. Но и отказаться от предложения «Конторы» доктор не мог.

Он был очень-очень талантливым психиатром, психотерапевтом и гипнологом. Практиковал в своей небольшой частной клинике на окраине Москвы. Принимал только по рекомендации и только состоятельных людей. В общем, деньги греб лопатой.

Но, как все очень-очень талантливые люди, доктор имел свою очень-очень маленькую слабость. В психиатрии эта слабость называется «педофилией». На этом-то доктора и поймали. Причем намертво. В сейфе Марченко хранились несколько видеопленок, мягко говоря, откровенного характера. На них человек, как теперь принято говорить, «похожий на Мережковского», вытворял такое, что даже у бывалых сотрудников ФСБ ком к горлу подкатывал.

Видео доктору прокрутили при вербовке, после чего объяснили, что с этого момента он по зову сердца и из чисто патриотических соображений будет делать то, что ему скажут. А если нет, то сегодня же он окажется в камере, обитатели которой будут наслышаны о болезни доктора. И там же, в камере, его начнут лечить по испытанной методике. Правда, другие доктора, нетрадиционные – «ухо-горло-жопами» называются. И лечить они его будут до самого суда, после чего Мережковского переведут в другую больницу, где курс лечения в обязательном порядке продолжат.

Так и стал доктор по зову сердца и от прилива патриотизма работать на ФСБ. И принес немало пользы. Разоблачил под гипнозом двух специально направленных к нему агентов, а также провел углубленное исследование так называемого НЛП (нейролингвистического программирования) и это учение тоже успешно разоблачил как шарлатанское, чем сэкономил для «Конторы» немалые средства.

Привлечение Мережковского к операции «Стамбульский транзит» было вызвано огромной важностью операции. Если бы речь не шла о жизни президента РФ, никто не стал бы отрывать такого ценного кадра от повседневных дел в клинике.

И вот теперь доктор Мережковский отбирал в секретной медицинской лаборатории препараты для своей командировки. В общем-то препараты он мог взять и из своей клиники, но дело было в том, что замаскировать их следовало под архаичные лекарства стандартной судовой аптечки, коих с собой в командировку доктор собирался взять аж три штуки – чтобы не вызвать подозрений у турецких таможенников.

После того как препараты были отобраны, а аптечка запечатана, Мережковский долго ждал Марченко с документами. Потом они наскоро перекусили в ведомственном буфете и отправились в аэропорт уже под видом ответственных сотрудников Департамента МФ…

Полковник Марченко здорово нервничал, хотя и старался этого не показывать. Задолго до подлета к Стамбулу он начал посматривать на часы. Что касается доктора Мережковского, то он полет едва пережил.

Вестибулярный аппарат психотерапевта не годился ни к черту. При взлете Аркадий Захарович едва не исторг содержимое своего желудка фонтаном под потолок. Потом ему резко приспичило в туалет, в котором он и провел, с небольшими перерывами, большую часть перелета. В результате ко времени посадки в Стамбульском международном аэропорту выглядел Мережковский как узник концлагеря.

Марченко едва дотащил едва живого, пожелтевшего эскулапа до трапа. И только там, глотнув свежего воздуха, Мережковский стал постепенно приходить в себя. Через несколько минут Марченко сунул порозовевшему доктору его чемоданчик с аптечками и подтолкнул к стойке таможенного контроля.

У обоих вместо загранпаспортов были паспорта моряков, да и форма говорила сама за себя. В результате таможенные и пограничные формальности заняли минимум времени. В зале Марченко и Мережковского уже поджидали представитель морского департамента и капитан т/х «Герои Бреста».

Едва поздоровавшись с ними, полковник сказал:

– Поехали!

По дороге в представительство морского департамента Марченко задал встречавшим несколько вопросов. Получив исчерпывающие ответы, он умолк. Правда, представитель с капитаном еще некоторое время пытались поддержать светскую беседу, но она явно не клеилась, и в салоне вскоре воцарилась напряженная тишина.

Наконец все четверо переступили порог представительства. Офис был небольшой. И в нем прилетевших уже ждал подполковник Гашков. После кратких рукопожатий Марченко для проформы спросил хозяина офиса:

– Вы не возражаете, если мы займем ваш кабинет?

– Нет-нет, что вы! Пожалуйста… – тут же закивал представитель департамента МФ.