– Потому что они мне нужны. Какая тебе разница? Всё безопасно, я подготовилась, а остальное тебя интересовать не должно. Тебе же даже не нравится нас слушать, когда мы говорим о благовониях.

– Кто мы?

Лина вдруг переменилась в лице, поправила волосы и села обратно на стул. За столом были разбросаны травы и несколько больших розовых цветков – их название Джей никак не могла вспомнить.

В солнечном свете мелькали пылинки.

Джей, конечно же, знала, кто такие «мы». Знала – и всё равно внутренне сжалась в ожидании ответа. Она вдруг ощутила себя маленькой, слабой и неуклюжей в сравнении с сестрой.

Эти сравнения ей никогда не нравились.

Лине было шестнадцать. Она умела делать ароматные отвары, постоянно ходила к Дантонам, и вместе они создавали вкуснейшие пироги – с травами Лины и семейными рецептами соседей. За их пирогами и настойками стояли целые очереди.

Лина уже общалась с парнями, много работала с отцом, и ей разрешалось выходить из дома после темноты.

Джей сглотнула, умоляя себя не заплакать прямо здесь.

Опять поправляя волосы (какой в этом был смысл – волосы у неё всегда были в идеальном порядке!), Лина чуть улыбнулась – неловко, будто даже содрогаясь в лице, – и ответила:

– Мы – это мы с родителями.

– И с мамой тоже?

Они очень редко говорили о маме. Лине как будто было всё равно, а для Джей само слово «мама» казалось таким личным, о чём она никогда бы не поговорила с сестрой. Словно само присутствие сестры нарушило бы всю связь с матерью. Вернее, то, что от этой связи ещё оставалось.

Джей улыбнулась через силу, пока Лина, тяжело вздыхая, ёрзала на кресле.

– Да, с мамой тоже.

В груди больно закололо, и Джей оглянулась на комнату, ища, где бы присесть. Но в комнате Лины царил творческий беспорядок, что выглядело странно: обычно она так тщательно убиралась, что даже бабушка придраться не могла.

Но теперь везде валялись книги, одежда, пакетики с травами, даже еда. Она работала над чем-то несколько дней без перерыва – и, вероятно, работала вместе с родителями и мамой, что держала в секрете от сестры.

Ну конечно.

Солнце постепенно садилось, и теперь стены окрасились в светло-золотой. Джей провела рукой по воздуху, наблюдая, как окрашивается на свету её собственная кожа. Тепло становилось приятным, обволакивало тело.

Она вздохнула и села на пол, обхватив руками ноги. Упёрлась носом в колени. Смотрела исподлобья на Лину, ожидая, что она скажет. Будет ли пестрить подробностями об их с мамой работе? Или прогонит её из комнаты? Что?

– Ты по ней скучаешь? – Вот и всё, что она спросила.

Джей могла бы всё высказать Лине – от детской обиды на то, что родители любили её больше, и до просьбы обучить её всему-всему, что она умеет, чтобы тоже быть продвинутой травницей и работать вместе с мамой. Но слова таяли в густой жаре летнего воздуха.

Потрёпанные и явно не раз прочитанные книги с зелёными, синими, красными обложками теперь тоже окрасились в золотой. Пол выглядел как никогда пыльным в этом свете.

Джей провела руками по своим ногам, покрытым мурашками.

– Нет, конечно… С чего ты взяла?

Лина издала длинный глубокий вздох. Эти её вздохи всегда встревали посреди разговора, нарушали неловкое молчание и могли значить всё что угодно. Теперь это, кажется, был вздох сочувствия: Джей почти могла ощутить, как Лине грустно и неловко.

– Я же знаю, что скучаешь. Джей, мне правда жаль, что мама не может проводить с тобой время, как раньше. Ты же знаешь…

– Знаю, знаю. Можешь не рассказывать мне это в тысячный раз.

– Но я расскажу. Наша мать – великая целительница. Ты сама помнишь, что им с папой удавалось сделать. Отвар, который за час исцеляет простуду; мазь, которая заживляет раны чуть ли не мгновенно. Ещё немного, и она сумеет победить смерть, я тебя уверяю! Ты понимаешь? Мы сможем быть властны над смертью, продлевать жизнь себе и другим, исцелять людей от ужасных болезней. Сколько жизней мы спасём! У малыша Дейнов болезнь, от которой нет ещё лекарства… Но мама сможет его вылечить. Надо только…

– Да, да. Поработать.

– Да, и ещё. У такой степени владения целительством… у неё есть своя цена. Безумие. Мама не избегает тебя – она просто не хочет тебе навредить… испугать…

«Да чем она может меня испугать, чем не пугали меня уже вы все. Вся эта семья – сплошные безумцы. Едва ли у мамы есть что-то особенное». – Эти предложения вертелись на языке, так и норовили спрыгнуть и повиснуть в воздухе, разобщив сестёр. Но Джей держалась. Помимо всего раздражения, зависти, ревности и ещё миллиона разных чувств, в ней играл тихий восторг по поводу того, что сестра, успевшая порядком от неё отдалиться, вдруг заговорила и даже ей улыбнулась.

– Мы даже не разговариваем.

– Я знаю, Джей. Иди сюда. – Лина опять издала свой классический вздох и протянула к ней руки.

Сёстры встали, и Лина потянула её к себе в объятия. От неё пахло розой, мускатом и чем-то ещё, чем-то резким и чужим. Она касалась её нежно и невесомо, и Джей едва чувствовала на себе её руки. Лицо путалось в золотистых волосах, голова кружилась – то ли из-за резких запахов, то ли оттого, что она, кажется, не смела дышать.

– Я видела, как ты заглядываешься на лес. Что тебе в нём нравится?

На секунду Джей показалось, что все эти объятия и разговоры – всё ради того, чтобы втереться к ней в доверие, а потом рассказать отцу и бабушке обо всех её планах. Но она насильно выдернула эти мысли из головы, словно мешающий волос.

– Свобода, – прошептала она. Именно это слово вертелось у неё в голове, стоило ей вспомнить лес. Оно удивительным образом сочеталось с запахом хвои и танцами фей в воздухе.

– Это в лесу-то? – Тихий смешок, и Лина разжала объятия.

И Джей вновь оказалась в душной комнате, полной чужих вещей и чужого запаха.

Она позвала сестру на кровать, смахнув на пол одежду и аккуратно опустив на пол с десяток книг.

– Ты же сама не была в лесу. – Несмотря на то что не была и Джей, она готовилась защищать лес до последнего. В конце концов, никто из них там не был – и никто не вправе говорить ей, что в лесу нечего делать.

– Не была. Но знаешь что? Я знаю о нём достаточно.

– Например?

– Всё расскажу, если ты перестанешь стоять передо мной с таким лицом, будто я тебе враг какой-то. Садись рядом, поговорим нормально.

«Говорить нормально» ей не хотелось, но всё-таки Джей села. Скрип кровати – и вот за окном темнеющее небо, рядом шумное дыхание сестры. Впереди на столе – коробки с палочками для благовоний, много коробок, чёрных и тёмно-красных, с какими-то надписями, которые было не отличить. Она постоянно работала, но непонятно над чем.

– Что вы делаете с мамой?

Лина отсела, облокотившись на стену и запрокинув голову.

– Ты можешь изучать потолок хоть часами, но я всё равно жду ответа.

Лина рассмеялась, похлопав её по плечу. Джей подавила порыв уйти, на весь дом хлопнув дверью, и выжидающе уставилась на сестру.

– Мы на пороге великих открытий. Огромных, я бы сказала.

– Мы и так вроде многого добились. – Джей провела рукой по воздуху, как бы напоминая, что они сидели в большом трёхэтажном доме и весь участок – почти всё поле перед лесом, – всё принадлежало им. Да хоть вся Белая Земля.

– Ни в какое сравнение не идёт, поверь. Я же тебе говорила, какие возможности открылись перед мамой. Но… это опасно. Очень. Поэтому, пожалуйста, не говори ничего отцу и бабушке. Считай, этого разговора не было. Наш секрет. Хорошо?

Лина очаровательно улыбнулась ей и подмигнула, и Джей не смогла устоять перед теплотой сестры. Теплота эта всегда появлялась неожиданно, непременно когда ей самой было надо – но всякий раз Джей поддавалась. Пора было уже себе признаться: она безумно скучала по сестре.

Джей кивнула.

– Так вы сможете победить смерть?

– И это тоже, – Лина гордо фыркнула и одним рывком прижала её к себе. – Теперь давай рассказывай, что там у тебя с лесом.

Джей укуталась в запах сестры, в её мягкую кожу и на мгновение забыла, где находилась. Даже жара её больше не мучила – вместо жары пришло