Планета Ксена имела кислородную атмосферу, гравитацию в полтора раза выше стандартной и четыреста двадцать солнечных дней из четырёхсот пятидесяти общих. Небольшие ледники на полюсах и практически постоянный тропический климат по всему поясу экватора планеты. Сезоны дождей сменялись засухой, но именно такой климат больше всего устраивал обитателей планеты. Так охарактеризовали бы её астрономы из расы мягкотелых. Но для самих ксеносов это была планета, где они вылупились из яйца и где существовала только одна империя. Их империя, которой каждый ксенос служил верой и правдой по мере своих сил.

В коридоре у шлюза Альказ наткнулся на колонну рабов, которых боеособи уже начали переводить на орбитальную крепость. Едва завидев командира, боеособи быстро прижали рабов к стене, освобождая ему проход и почтительно склоняя клыкастые морды. Даже будучи их командиром, Альказ чувствовал себя рядом с ними недоростком. И это при его почти двух метрах роста! Огромные боеособи возвышались над своим командиром на голову, а то и больше.

Милостиво кивая в ответ на приветствия, Альказ быстро проскользнул мимо колонны и, оказавшись в шлюзе крепости, облегчённо перевёл дух. Пресловутая боевая ярость боеособей давно уже стала притчей среди офицеров. Ведь справиться с впавшим в боевое неистовство бойцом можно было только одним способом. Убив его. Все остальные меры не имели смысла. Откуда взялась эта напасть и почему ею болеют только рядовые боеособи, никто ответить не мог. Даже техножрецы и верховные служители духа планеты.

Стоявшие в карауле бойцы почтительно вскинули зазубренные сабли и дружно расступились, пропуская ксеноброна в святая святых крепости — штаб космического флота империи. Войдя в огромный зал совета штаба, Альказ широко расставил нижние конечности, уперевшись ими в пол и чуть склонив голову в позу почтения, громко сказал:

— Мы сделали то, чего от нас ждали. Рабов уже переводят в крепость.

— Мы знали, что вы справитесь, — прошипел генерал, и стоявшие возле его трона офицеры штаба дружно кивнули.

— Что я должен делать дальше? — выдержав положенную паузу, спросил Альказ.

— Ждите. Вы получите приказ, когда штаб определит приоритеты, — послышалось в ответ, и Альказ, ещё раз склонив голову, вышел из зала.

Теперь, когда задание выполнено, ему предстоят долгие дни ожидания. Пройдя в отведённые ему комнаты, Альказ расстегнул пояс с саблей и, отбросив ножны в сторону, задумчиво осмотрелся. Нужно было решить, чем занять эти долгие дни. Можно было спуститься на планету и отправиться искать приключения в тёмные кварталы. А можно просто остаться здесь и, устроившись в гнезде, провести эти дни в сонном оцепенении.

Впадать в спячку для ксеносов было привычным делом. Особенно для тех, кто служил в войсках империи. Долгие перелёты всегда были бесконечно скучны, и все, кто не был занят на вахте, умели впадать в состояние, очень похожее на медитацию. Это было нечто среднее между сном и явью. Ксеносы могли всё видеть, слышать, чувствовать, но при этом они лежали не шевелясь, полностью расслабив все мышцы.

Пройдясь по комнатам, Альказ бездумно поскрёб когтем бок и, покосившись на налипшие на него чешуйки, вздохнул. Годы берут своё, и его шкура становилась всё более твёрдой и жёсткой. Через пару десятков лет он утратит способность сгибаться и наклоняться. И тогда его переведут в аналитический отдел. Ведь его опыт и умение планировать боевые операции не должны быть утеряны. А если повезёт, он погибнет в бою, с боевым кличем и именем духа планеты Ксена.

Но сейчас ему нужно было принять душ и смазать шкуру смягчающим составом. Иначе она будет трескаться и кровоточить. Включив подачу воды, Альказ встал под упругие струи, долго наслаждался ощущением тепла и покоя, поворачиваясь к раструбу то одним, то другим боком. Наконец, почувствовав, что кожа перестала зудеть и снова обрела эластичность, он выключил воду и, вернувшись в комнату, достал из ящика тубу с мазью.

Пластиковый цилиндр легко смялся в могучем кулаке ксеноса, выбросив упругую струю бесцветного геля. Отложив тубу, он принялся старательно растирать гель по телу, аккуратно покрывая им каждый клочок кожи. Убедившись, что промазал каждую складку и каждый палец, Альказ подошёл к своей постели и, улёгшись, свернулся клубком. Ему нужно было поспать и привести мысли в порядок.

* * *

Проснулся Влад резко. Одним рывком. И с ходу, чуть пошевелившись, едва не застонал от боли. Две огромные чашки чая, выпитые на ночь, рвались наружу, попутно булькая в ушах. Кое-как поднявшись на ноги, он быстро натянул джинсы и, накинув куртку на голое тело, направился к выходу, попутно размышляя, как тут устроены элементарные удобства. Увидев гостя, хлопотавшая у плиты Дженни чуть улыбнулась и, вытирая руки странным, на взгляд разведчика, расшитым полотенцем, сказала:

— Умывальник и удобства по коридору слева. На улицу выходить не надо.

— Спасибо, — буркнул Влад, быстро просачиваясь в двери.

Управившись с умыванием и естественными потребностями, он вернулся в дом и, уже обретя душевное равновесие, решил поздороваться с хозяйкой:

— Доброе утро, Дженни. Извините, что отвлёк вас от дела.

— Ничего. В первые дни всем тяжело приходится. Некоторые даже на морозе присесть умудрялись, про туалет спросить стесняясь, — рассмеялась женщина. — Присаживайся к столу. Сейчас завтракать будем.

— А я думал, вы уже позавтракали, — смутился Влад.

— Только кофе попили. Санни первым делом к своему снегоходу поскакала. Занесло его ночью, вот и откапывает.

Не зная, что ответить, Влад ограничился коротким кивком, недолго думая, впившись зубами в свежую, ароматную булочку. Это было что-то похожее на чудо. Мягкая, ещё теплая, чуть сладковатая на вкус, она заставила его тихо застонать от удовольствия.

— Ты чего? — не поняла Дженни.

— Я такого чуда в жизни не пробовал, — пробурчал Влад с полным ртом. — Как вы их готовите?

— Старый рецепт. Ещё от бабки моей остался, — польщенно улыбнулась женщина. — Ешь, не стесняйся. Если что, я ещё напеку. Благо дело привычное, можно сказать, родное.

Моментально уничтожив полдюжины булочек и запив это всё чашкой крепкого кофе, Влад откинулся на стену и, испустив блаженный стон, проворчал:

— Если вы всегда так готовите, то я умру счастливым и толстым.

— Погоди помирать, — резко ответила Дженни, не принимая его шутки. — Вот обживёшься, поймёшь, что тут да как, а там, глядишь, и дальше жить захочешь.

— Да я и сейчас не против, до только это не нам решать, — усмехнулся в ответ Влад. — Пожалуй, пойду, попробую вашей внучке с техникой помочь.

— Ты ещё и механик? — с интересом спросила женщина.

— Всякое делать приходилось, — отмахнулся Влад, проходя в свою комнату.

Быстро одевшись, он вышел в сени и, остановившись у входных дверей, принялся осторожно вдыхать холодный воздух. Одного приступа при резком переходе из тепла в холод ему хватило, чтобы составить для себя вполне определённые правила. Убедившись, что в горле перестало першить, а лёгкие почти работают, он открыл дверь и, быстро выскользнув на улицу, медленно выдохнул через нос. Теперь нужно было сделать осторожный вдох, при этом постаравшись не умереть от очередного приступа.