Мы договорились, что он спустится на служебном лифте, а я воспользовался основным – надо было сообщить Отто, куда прислать машину.

На Западных Пятидесятых можно встретить что угодно, от клуба «21» до мрачных закоулков, домов без лифта и унылых складов, но я знал, что квартал на Пятьдесят четвертой улице состоит почти сплошь из старых особняков и что поблизости от Десятой авеню есть парковка. Когда мы отправились в путь, я предложил вернуться в гараж, оставить там «херон» – машина принадлежит Вулфу, а вожу я – и взять такси, но Вулф готов доверить свою жизнь только мне за рулем, поэтому мое предложение отверг. В общем, я добрался до Десятой авеню, свернул к центру и даже нашел место на парковке. Всего-то пройти один длинный квартал до цели.

Дом под номером триста восемнадцать выглядел довольно пристойно. Кое-какие старые особняки на этой улице перестроили изнутри, а в доме, куда мы зашли, подъезд был отделан деревянными панелями и мог похвастаться домофоном. Я нажал на четвертую кнопку снизу с фамилией «Дюко» и поднес к уху трубку. Минуту спустя женский голос спросил:

– Кто есть там?

Если это дочь Пьера, то ей, пожалуй, стоило бы поучиться хорошим манерам; с другой стороны, ее наверняка с утра изводят полицейские и журналисты. На часах было десять минут четвертого.

– Ниро Вулф, – ответил я. – По буквам – В-У-Л-Ф. К мистеру Дюко. Возможно, он вспомнит. И еще Гудвин. Арчи Гудвин. Мы знали Пьера много лет.

– Parlez-vous francais?[6] – уточнил женский голос.

Вопрос я понял, на это моих познаний хватило.

– Мистер Вулф говорит. Погодите. – Я повернулся к Вулфу. – Спрашивают, парле мы по-французски или нет. Вот.

Он взял трубку, а я пододвинулся, освобождая ему место. Вулфу не пришлось наклоняться так же сильно, как мне, чтобы удобно было разговаривать. Раз уж его слова звучали для моего слуха как полная белиберда, я потратил пару минут, воображая, как детектив из отдела расследования убийств приходит сюда, нажимает на кнопку и выслушивает тот же вопрос. Хорошо бы это был лейтенант Роуклифф. А с ним парочка знакомых мне журналистов, в особенности Билл Венгерт из «Таймс». Когда Вулф наконец повесил трубку, я потянулся к внутренней двери; замок щелкнул, и мы прошли дальше. Нас поджидал лифт без лифтера, с распахнутой настежь дверцей.

Если вы говорите по-французски и желаете получить дословный отчет о беседе Вулфа с отцом Пьера, Леоном Дюко, мне придется вас разочаровать. О том, как идет сам разговор, я догадывался исключительно по тону и взглядам собеседников. Поэтому изложу то, что видел своими глазами. У двери в квартиру нас встретила женщина, которая точно не была дочерью Пьера. Этой даме явно перевалило за пятьдесят, если не за шестьдесят. Невысокая, полная, с круглым лицом и двойным подбородком, она щеголяла в коротком белом переднике и маленькой белой шапочке поверх седых волос. Возможно, она говорила по-английски, хотя бы чуть-чуть, но по ее виду в этом возникали сомнения. Она приняла у Вулфа пальто и шляпу и проводила нас в гостиную. Леон Дюко сидел у окна в кресле-каталке. Точнее всего описать его как человека, который с годами заметно ссохся, но все еще выглядел крепким. Весил он, должно быть, фунтов на тридцать меньше, чем в свои пятьдесят, однако дряхлости в его облике не просматривалось, а когда я пожимал протянутую мне руку, то ощутил сильную хватку. За те час и двадцать минут, которые мы пробыли в квартире, он не произнес ни единого понятного мне слова. Быть может, он вовсе не знал английского, вот почему служанка интересовалась, говорим ли мы по-французски.

Спустя двадцать минут или даже чуть меньше по тону Леона и его жестам стало понятно, что кровопролития не предвидится, так что я встал с кресла, огляделся и направился в кабинет со стеклянной дверью и полками у дальней стены. В основном на этих полках стояли разные безделушки, поделки из слоновой кости и фарфора, а также нашлись морские раковины и выточенное из дерева яблоко; на одной полке обнаружилась коллекция надписанных трофеев – серебряные кубки, медаль, похожая на золотую, и несколько наградных лент. Единственные слова надписей, которые мне удалось разобрать, складывались в имя Леон Дюко. По всей видимости, парижское бистро Леона пользовалось успехом и люди ценили его труд. Я обвел помещение взглядом, как положено детективу. Это всегда следует делать в доме человека, которого совсем недавно убили. Как обычно, никаких подсказок. Фотография в рамке на столе… Полагаю, это мать Пьера.

У дверей в гостиную появилась служанка в белом переднике, сказала что-то Дюко, и он покачал головой. Женщина повернулась, чтобы уйти, но я попросил разрешения воспользоваться уборной. Она махнула рукой вдоль коридора, и я направился туда, просто чтобы себя занять, а на обратном пути приметил открытую дверь и не преминул в нее заглянуть. Хорошему сыщику, как известно, приглашение не требуется. Самой дочери Пьера не было видно, но признаков ее присутствия было множество. Здесь буквально все кричало о ней, и громче всего – книжный шкаф у стены. Я разглядел несколько романов и научно-популярных книг в твердом переплете – отдельные названия были мне знакомы, – а также книги в мягкой обложке с французскими названиями, но любопытнее остальных оказалась средняя полка. Там стояли книги Бетти Фридан, Кейт Миллетт, еще каких-то писательниц, о которых я слышал краем уха, и три книги Симоны де Бовуар[7] на французском. Конечно, разрозненно такие книжки можно встретить у кого угодно, но тут их была целая библиотека. Я взял одну книгу наугад, раскрыл. На титульном листе чернилами было выведено имя «Люсиль Дюко». На второй книгой тоже. Я потянулся за третьей, когда у меня из-за спины спросили:

– Что вы есть делать?

Служанка в белом переднике.

– Так, время трачу. В разговор не вмешаться, я ни слова не понимаю, а эти книги я заметил, когда шел по коридору. Они ваши?

– Нет. Она не хотеть мужчина здесь, чтобы мужчина трогать ее книги.

Думаю, вы уже все оценили, и в дальнейшем я не стану передавать акцент служанки.

– Прошу прощения. Пожалуйста, не говорите ей, хотя отпечатки пальцев все равно останутся. Больше я ничего не трогал.

– Как, вы сказали, вас зовут? Арчи Гудвин?

– Именно.

– Я слышала о вас от него. И по радио с утра. Вы детектив. Полицейский спрашивал, приходили вы к нам или нет. Он дал мне номер, чтобы сообщить.

– Еще бы! Вы ему позвонили?

– Пока нет. Надо спросить мсье Дюко. – Слово «мсье» она выговорила так, что я попросту не отважусь воспроизвести