Стоя перед ступенями, Брендан сделал несколько глубоких вдохов, прочистил горло и стал вспоминать, как в Богемском клубе Денвер и Олдрич с помощью простых заклинаний вызывали духов Хранителей Знания.

– Диабло тан-тун-ка, – тихо начал Брендан. – Диабло тан-тун-ка, – повторял он нараспев все громче. – Диабло ТАН-тун-ка! Диабло тан-тун-КА!

Но, насколько он мог видеть, ничего не происходило. Брендан вспоминал слова, которые произносили двое Хранителей Знания, но он плохо помнил интонации.

– Диабло ТАН-тун-ка, дух моего … гм, прапра-прадедушки, гм, так я думаю, – сказал Брендан. – Вызываю тебя! Желаю говорить с ушедшим от нас по имени Денвер Кристофф!

Брендан поднял руки к небу, как будто буквально пытался поднять мертвый дух Короля Бури с места его покоя. Брендан остановился с поднятыми вверх руками, как будто показывал тачдаун[5].

Вокруг стояла тишина. Брендан опустил руки. Смешно было думать, что он мог поднять дух мертвого Хранителя Знания да и вообще кого бы то ни было.

Лицом и шеей он почувствовал дуновение ветра, и холодок пробежал у него по позвоночнику.

Затем за спиной хрустнула ветка.

Брендан повернулся и посветил фонариком. Сердце словно застряло у него в горле.

Он вскрикнул так громко, что мог бы разбудить и мертвых.

Но вернемся на пристань «Торпедо». Элеонора поняла, что Корделия была права. Срочно требовалось что-то предпринять, в противном случае становившаяся все более многочисленной стая чаек съела бы всю приманку, предназначенную Жирному Джаггеру.

Элеонора в отчаянии оглянулась по сторонам. Ее взгляд упал на стоявший неподалеку мусорный бак из металлической сетки, полный газет, пластиковых бутылок и кофейных стаканчиков из пенопласта. Рядом с баком спал, храпя, бездомный бродяга в рваной одежде. Было видно, что он заснул только что – между пальцами у него была зажата еще дымившаяся сигарета.

Элеонора взглянула на Корделию, которая все еще пыталась отогнать от кучи мяса кружившихся чаек. Крики все новых и новых птиц сливались с криками Корделии. Элеонора понимала, что времени терять нельзя. Ей не всегда требовались одобрение и руководство старшей сестры. Корделия была не единственной умницей в семье.

Элеонора преодолела страх, подошла прямо к бездомному, опустилась рядом с ним на колени, осторожно взяла сигарету из его пальцев и поднялась на ноги. Триумфальная улыбка играла у нее на лице.

В это время ее схватили за ноги.

– Отдай мою сигарету, – проворчал бездомный.

Элеонора стряхнула руку бездомного со своей ноги и подбежала к другому краю мусорного бака.

– Вернись, дрянь такая! – закричал бездомный, пытаясь подняться на ноги. Он закачался, стоять ему было трудно.

– Что ты делаешь, Нелл? – закричала Корделия, отбиваясь от чаек, которые пикировали на нее, по-видимому, не желая, чтобы она и дальше била их своей курткой. – Перестань мучить беднягу и помоги мне!

Элеонора не ответила. Она осторожно держала окурок между сложенными в чашечку ладонями, чтобы он не погас. Она знала, что дым и теплый воздух поднимаются вверх. Так говорил пожарный, выступавший перед ее классом с рассказом о правилах пожарной безопасности. Она села на корточки у сетчатого мусорного бака.

– Вернись, детка! – кричал бездомный. Он наконец сумел подняться на ноги и, спотыкаясь, пошел к Элеоноре.

– Нелл, отдай ему эту гадость! Что ты делаешь? – прокричала Корделия, ударив курткой по очередной чайке.

– Сейчас увидишь, – сказала Элеонора, прикасаясь тлеющим концом сигареты к мусору на дне бака.

Она понятия не имела, чем пропитаны скомканные газеты в баке, но они воспламенились гораздо быстрее, чем она ожидала. Через считаные секунды весь бак был охвачен пламенем, языки которого поднимались на несколько футов в воздух. К ночному небу летели искры.

Бродяга схватил Элеонору за ворот и поднял с земли.

– Отдай мою сигарету! – прокричал он.

Элеонора протянула ему тлевший окурок. Бродяга схватил его и поставил Элеонору на землю.

– Спасибо, мистер, – сказала она.

– Чужую собственность надо уважать, детка, – сказал бродяга и сел на землю.

– Нелл, будь добра, объясни мне, что происходит, – прокричала Корделия.

Элеонора побежала к куче, отогнала чаек и взяла столько сырого мяса, сколько могла удержать в руках. Она задержала дыхание и напомнила себе, что делает это ради Жирного Джаггера. Она бы легла даже в ванну с дождевыми червями, если бы это потребовалось, чтобы спасти его.

Элеонора подбежала к горящему мусорному баку и бросила мясо в огонь. Пламя затрещало, жир стал вытапливаться и гореть. Тотчас запахло жареной вырезкой, запах был гораздо более сильный, чем от сырого мяса.

Элеонора снова побежала к куче мяса.

Корделия, поражаясь сообразительности Элеоноры, тоже набрала в руки мяса. В следующий раз Жирный Джаггер, поднявшись к поверхности воды, чтобы вдохнуть воздуха, почувствует запах жареного мяса. Корделия и Элеонора бегали от мясной кучи к горящему баку, бросая в огонь все новые охапки мяса.

Запах жареного мяса был так силен, что Корделия и Элеонора закрыли себе лица подолами рубашек. Они стояли возле импровизированной жаровни, глядя на темный залив. Корделия положила руку на плечи младшей сестры.

– Как думаешь, скоро он поднимется к поверхности? – спросила Элеонора.

– Надеюсь, что скоро, – ответила Корделия. – Но, как бы то ни было, я горжусь тобой. То, что ты сделала, было рискованно, но идея хорошая, Нелл.

Элеонора в ответ только прижалась головой к боку Корделии. Они ждали до тех пор, пока на месте костра не образовалась кучка золы и жареного мяса. Но даже когда пламя погасло, в воздухе все равно стоял сильный запах жареного.

Через десять минут, как раз когда Элеонора стала терять надежду, послышался низкий звук, как будто гром прокатился в темноте над заливом Сан-Франциско.

Элеонора увидела высокую приливную волну, возникшую в черноте, и улыбка надежды померкла на ее лице. Волна шла прямо на детей.

– Нелл, пригнись! – закричала Корделия, прижимая к себе сестру.

Но было поздно. Огромная волна нахлынула на них, заглушив их крики.