– О черт!

– Потом обнял меня, пытался поцеловать, уверяя, что я в безопасности, но эти вспышки ярости…

– Как он это сделал?

– …а я не чувствую себя в безопасности! Когда я сказала…

– Как он это сделал? – Пензел почти кричал.

На виске завибрировала жилка. Нашаривая в кармане гомеопатические таблетки для снятия давления, Пензел готов был свободной рукой вцепиться в запястье женщины, только бы поскорее услышать то, чего слышать нельзя. Невозможно. Но это так. Ведь он верил!

– Как он…

– Он позвал молнию!

Жилка застыла. Голову заполнил странный звон, и стало горячо в грудной клетке.

К черту таблетки! К черту гироскопы! Неужели действительно все это рядом?

– Принесите… видео… – выдохнул Пензел. – И, если не затруднит, подайте стакан воды. Там, в холодильнике. Сами тоже выпейте…

Время опять потекло в обычном ритме, туман рассеялся, женщина снова плакала. Он пил воду и думал.

Господи! Что теперь ему делать с таким знанием? Сообщить в органы безопасности? Но госпожа Капрош – клиент! Такой шаг без ее согласия означает пятно в карьере! А согласия она не даст. Никто не дал бы. Тайна исповеди и сведений, полученных нотариусом или адвокатом. Нотариусов чаще прижимают, потому что у них сведения о сделках, государственные чиновники не любят, когда мимо их кармана текут чужие денежки. Оказывается, есть вещи, которые важнее самых скандальных сделок. Вот только погубить человека легко, а можно ли ему помочь? Пензел представил медиков, пытающихся увернуться от электрических искр, и понял, помочь нельзя. Если он сам того не захочет.

– Вот. – Ева раскрыла дамскую сумочку. – Визитка того принца из Люксембурга. Без адреса. Никаких телефонных номеров и электронной почты. Если сможете его найти – найдите. Я оплачу расходы. Только скажите, что же мне со всем этим делать? Тибор не желает развода, потому что думает, будто все в порядке. Он… он…

Снова слезы. Пензел вынул визитку из безвольных пальцев.

Не картон, не пластик, прямоугольник желтого металла. Будто фольга. Неужели золото?

На фоне пышной короны, венчающей какой-то сложный герб в завитушках, всего лишь имя. Кейтли Матиас де Сотера. Там, где обычно пишут «менеджер», «генеральный директор», «журналист», «доктор» или, если нечего указывать, «специалист», там было другое.

Регент.

Вернув позолоченную пластину, Пензел сделал последний глоток. Посмотрел в окно, где, впрочем, все оставалось неизменным, как и в начале этого странного разговора. И принял решение.

– Бежать.

– Что? – встрепенулась она.

– Смените город или даже покиньте страну. В Европе найдется достаточно мест, где примут прогнозиста с приличным стажем и рекомендациями. Иностранными языками владеете?

– Английский свободно. Чешский, немецкий, могу изъясняться на улице, – не без гордости ответила Ева.

По всему было видно, она пытается за что-то ухватиться. Обрести под ногами почву, а не жуткое раскачивание багровых облаков. Иностранные языки, работа, семья. В ее жизни было много реального и осязаемого, пока самый близкий человек не научился разговаривать с молниями.

– Уезжайте. А когда вернется ваш супруг… Кстати, а когда он вернется? Вы говорили, он отправился в экспедицию на метеорологическом судне?

– Да. Эль-Ниньо. «Младенец». Сейчас очередное рождение. Задействован весь исследовательский флот. Тибор не скоро вернется. Три месяца, так он сказал.

– Уезжайте, пока его нет.

– Но куда? Легально сменить работу – все равно что дать о себе объявление в газете.

– Это верно. Ну а если все, что тут говорилось, вы сообщите…

– Тогда, господин Пензел, из вашего клиента я для начала превращусь в клиента какой-нибудь психушки. А потом, когда они убедятся… Потом и меня, и Тибора, и Маркоша, нас всех посадят под колпак. Тибор станет подопытным кроликом, меня сделают сиделкой при кролике, чтобы не болтала лишнего. Но это не самое главное…

– Что-то еще прячете в рукаве?

– Тибор сказал, что мне и малышу не нужно никуда бежать. Он ведь не глупый, видел, как я… как отношусь к его новому таланту!

Слова давались Еве то легко, то трудно. Когда речь шла о спасении, ее и сына, преобладал женский практицизм и живой ум. Как только разговор касался супруга, твердая почва вновь становилась багровым облаком. И ее раскачивало сильнее и сильнее.

– Тибор предупредил, ну, так, будто пошутил, где бы я ни оказалась, он найдет и напомнит о себе.

– Как?

– Не знаю.

– Вы верите в это? Больше похоже на обычное запугивание.

– Может быть. Я и так боюсь, неужели вы не понимаете?

– Но по-прежнему называете его мужем, – задумчиво протянул Пензел.

– Называю. И буду называть дальше. Вот только если бы не его одержимость…

– Знаете что? Вы многое уже пережили, раз вам довелось увидеть настолько невероятные вещи. И сделать еще один шаг для вас должно быть не так страшно. Попробуйте. Уверен, супруг точно так же называет вас женой. А значит, не сделает ничего плохого. Я не говорю, что это сработает, но вы хотя бы попробуйте.

* * *

Она попробовала. Вот уже месяц никаких поводов для беспокойства. Капошвар – тихое место. Свое бегство она привыкла считать разводом. Тибор поймет, убеждала себя Ева, должен понять.

На всякий случай, уходя из дома, она даже оставила записку, прямо на зеркале в прихожей. Он вернется и прочтет. Юрист, к которому она обратилась по рекомендациям того самого врача, что снимал кардиограмму мужа, обещал поговорить с Тибором. Хотя и было видно, как его испугал рассказ о сверхъестественных способностях. Видеозаписи Пензел просматривал в присутствии Евы, после чего стал бояться еще больше. Но все-таки обещал поговорить, разъяснить… В конце концов, Тибор не убийца! Не сумасшедший. Он просто…

Тут Ева почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Это происходило всякий раз, стоило ей подумать о супруге. Она старалась заглушить эти мысли. Ведь нужно думать о будущем. Сходить с багровых облаков на твердую почву.

* * *

– Маркош! Ты где? Что насчет мороженого?

Повертев головой, она наконец-то увидела сына. Тот стоял неподвижно, запрокинув голову, всматриваясь в небо.

Она положила руку на грудь, потому что часто забилось сердце. Потом тихо ойкнула и села прямо на асфальт.

Там, в облаках, колыхался величественный мираж. Белоснежный кораблик плясал посреди огромных океанских волн. Вот очередной вал заставил капитана положить руль на борт. И даже отсюда, за несколько тысяч километров от Тихого океана, она смогла разглядеть название.

«Тесефон». Исследовательское судно ООН.