— Выходит, мы с твоей помощью самого Последнего Гостя обхитрить можем, кобылу мне в жены?! — выпалил пораженный Кирт, хлопнув ладонью по бедру.

— Нет, — опустила я мечтателя с небес на землю. — Лишние жертвы собирать ему самому лень, поэтому порой могу видеть, как избегнуть возможной гибели. Но если смерть за кем наверняка прийти собралась, то меток я не рассмотрю. Так что не расслабляйтесь!

— Спасибо, что сказала, — склонил голову набок в знак признательности Керт.

— Ваше выживание — залог моего, — развела я руками, берясь за вторую рубашку и вновь пытаясь ввести себя в состояние рефлекторной штопки.

Черные пятна на Керте благополучно выцветали, возвращая крохи спокойствия.

Совсем спокойным в моих обстоятельствах смог бы быть, наверное, только йог со стажем или профи-психиатр. Этих товарищей после работы со специфическим контингентом вообще ничем не прошибешь!

В очередной раз оказав услугу Смерти, я продолжила штопку. Мужчины вновь принялись за экстремальную стирку. Через полчаса у нас уже имелись относительно целые и чистые (весьма относительно, потому что мыло, порошок и горячая вода в комплект попаданца не входили) вещи. Заодно из остатков плаща бедолаги Тимаса я сшила заплечную сумку. Ее тут же прибрал к рукам Кирт, чтобы упаковать весь наш нехитрый скарб.

Нацепив подсыхающую одежду (тоненький плащ Ким стирали первым, и он успел просушиться лучше других вещей), наша троица устроила маленькое совещание. Говорить под шум своенравной речушки даже на небольшом расстоянии друг от друга, перекрикивая ее, не слишком удобно. Но орать в ущелье? Не-э, выжить после падения, чтобы затем ненароком спровоцировать обвал, никому не хотелось. Поэтому присели кружком и склонили головы поближе.

Вопрос «куда и как идем?» снова встал на повестке дня ребром. Первым делом разобрались с «куда». Подтвердили, что возвращаться в благословенные земли Ламильянского королевства никто не собирается. Во-первых, дохлую принцессу нам, выжившим, нипочем не простят, даже если мы тут совсем ни при чем. Виноваты уже тем, что выжили, а она умерла. Во-вторых, никто не знает, что именно и как сотворил с нами старый безумный колдун и нет ли на нас отпечатка его забытого и ушедшего (ага, ушел он, как же!) бога Ольрэна. Если есть и его какой-нибудь бдительный служитель Первоматери обнаружит, то с гарантией устроит ритуал принудительного согревания. По той же самой причине двигать в сторону Радильяра, где правит венценосный дальний родственник нашего королька и царит культ Первоотца, не след.

Что остается? Вольные Пустоши, где сидит барон на бароне и никому нет дела до новых искателей удачи, или мирная Валисанта, где поклоняются любому из богов Фальмира. Их, конечно, поменьше, чем баронов на Пустошах, но жрецам все равно приходится быть терпимее друг к другу и прихожанам, чтобы не лишиться паствы.

Вопрос политической целесообразности тут же уравновесился проблемой географической доступности. Попросту: куда мы из этого ущелья сможем выкарабкаться? Два тренированных мужских тела избыточным самомнением, к счастью, не страдали. Какие-никакие, а головы на плечах имелись и откровенно нелепых предложений не выдвигали. Стены ущелья, пусть не вертикальные, вверх забирали чересчур круто даже для опытных альпинистов без набора профессионального туристического снаряжения. Единственное местечко, внушающее осторожный оптимизм, нашлось метрах в пятнадцати левее скрытого зева пещеры.

— Попробуем? Если снять сбрую с лошадей и использовать как веревки… — с сомнением предложил Кирт, меня же передернуло при одной мысли о комке плоти, в котором придется копаться добытчикам.

А потом я взглянула на болтуна, и меня передернуло еще разок. На его теле появились и начали наливаться темнотой пятна. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить, чем кончится попытка скалолазания для любителей.

— Нет, пятна проступают, — сразу ткнула я в «очевидное — неблагоприятное» компаньонов по несчастью. — И сбруя та… Уж больно легко она рвалась, не факт, что нас выдержит. Вы, парни, далеко не пушинки.

— Как тогда быть? — снова советуясь, разжал в мою и Киртову сторону пальцы Керт.

— У меня вопрос: как здесь оказался старикашка-колдун? — ответила я вопросом на вопрос.

— Ольрэн его знает, безумного мага, — передернул плечами щитовик, словно пытался закрыть тему возможностей ненормального живодера.

— Он умеет летать, живет в ущелье или где-то есть проход, о котором мы не знаем? — упрямо продолжила я нить рассуждений, перечисляя версии.

Братцы-псы переглянулись, синхронно нахмурились и почесали лоб у левого виска. Хорошо хоть говорить хором или через слово, перехватывая речь один у другого, они не пробовали. А не то б я, невзирая на ужасы грядущего одиночества, отыскала камешки побольше и пустила их в дело в старой как мир попытке братоубийства.

— Я не слышал о том, чтобы Йорд летал, как птица. Даже самые могущественные маги из Края повелителей стихий, если они с рождения не посвящены стихии воздуха на алтаре Вадера, летать не могут. Только прыгают и не на такую громадную высоту. А посвященные ветрам никакой иной магией не владеют, — затарахтел Кирт.

— Вряд ли старик живет в здешнем ущелье. Его порой видят то на одном краю мира, то на другом, как рассказывают бродяги-барды, — вставил пару слов Керт и резюмировал: — Значит, есть проход. Жаль, мы с братом не следопыты.

— Порыскать-то по округе все равно стоит, — загорелся трепач. — Вдруг тут впрямь тайный ход из пещеры на поверхность и клад в придачу.

— Угу, золото, брильянты и груда старинных артефактов лежат, тоскуют и ждут нас. Такой рояль в кустах пришелся бы кстати, — не очень веря в столь меркантильное чудо, согласилась я себе под нос и посетовала, поежившись на ветерке: — Увы, одни совершенно недрагоценные камни вокруг, и кустов вовсе нет, негде спрятаться даже детскому пианино, не то что пакету с нечаянно забытыми неизвестным благодетелем бутербродами.

Хотя на фоне резкой смены тела, мира и вообще всего, вытворенного Смертью, чокнутым жрецом и богом Ольрэном, любые мелкие житейские неурядицы кажутся ерундой. К тому же в совершенно безвыходную ситуацию меня бы засовывать не стали. Значит, есть хороший шанс выбраться, главное — его использовать. Огорчений на сегодня, пожалуй, достаточно. Пора реальности меня порадовать, желательно обнаружением выхода!

И вообще, какой глупец от лишней радости бы отказался? Радость — она такая штука, что лишней никогда не бывает, в отличие от еды. Кстати, снова о ней, пище насущной. С момента раннего завтрака в животе Ким, ныне моем, не было ни крошки, и музыкальные рулады пузика, истомившегося в мечтах о супчике, на худой конец о горбушке хлебушка, становились все громче. Мужчины пока держались стойко; с другой стороны, это тощей девчушке надо еды как котенку, а вот когда проголодается эта пара шкафов с антресолями, придется хреново. Еды, как я уже намекнула, тут никто под камни не положил. Пусть в речке вроде как мелькали рыбьи спинки, но сетей и удочек у нас нет, медвежьей сноровкой для ловли голыми руками не обладаем, острогу сварганить не из чего, а значит, рыба остается лишь соблазнительным элементом пейзажа.