– Герти, это было очень некрасиво! – отчитала она пожилую женщину, прекрасно понимая, что такое обращение больше подошло бы ребенку.

В двери показалась голова сестры.

– Что вы здесь копаетесь так долго? Я же сказала, у нас… – Увидев коричневые разводы на ночнушке Герти, она покачала головой. – Вы что, спиной к ней повернулись?

Эллен закусила губу и кивнула.

– Не хотела нарушать ее личные границы.

Сестра вздохнула.

– У нас не просто так нет дверей в кабинках. С этих чудиков нельзя ни на секунду сводить глаз.

Эллен усиленно моргала, чтобы не заплакать.

– Простите. Больше этого не повторится.

Сестра улыбнулась.

– Вижу, вы хорошенько усвоили урок, поэтому больше к этому возвращаться не будем.

– Спасибо, сестра. Еще раз простите.

– Настанет день, и вы будете вспоминать об этом происшествии со смехом, поверьте мне. Но это случится не сегодня. Так, идем. Хоп-хоп! – сказала она, хлопая в ладоши.

К восьми утра все пациенты, одетые в одинаковые бесформенные коричневые балахоны, сидели за длинным обеденным столом. Посередине стояла горка поджаренного хлеба. Десятки рук потянулись за куском, и горка развалилась.

– По одному! – крикнула сестра, собрав хлеб и заново сложив его горкой. – Стажерка Кросби, выдайте всем по кусочку. А то с каждым днем наш завтрак все больше напоминает обезьяний вольер.

Эллен понесла тарелку с гренками вокруг стола, а дежурная сестра стала разливать по чашкам некрепкий чай. Суета улеглась, когда сестра Уинстенли разложила по тарелкам весьма неаппетитного вида серую яичницу. Пациентки сосредоточились на завтраке. Эллен отметила, что они никак не взаимодействовали друг с другом – за столом не было ни шума, ни болтовни. Было слышно только чавканье и хлюпанье чаем, большая часть которого проливалась из чашек в блюдца.

Она медленно ходила вокруг стола, держа руки за спиной, кивала и улыбалась пациенткам. Кто-то улыбался в ответ, остальные гримасничали или отворачивались. Заметив, что Герти закончила завтракать и начала раскачиваться на стуле и хлопать в ладоши, она обратилась к ней:

– Герти, не хотите съесть последний тост?

Не успела она задать этот вопрос, как пожилая пациентка, сидевшая рядом с Герти, протянула руку и сама взяла этот тост. Герти тут же схватила вилку и вонзила, как кинжал, в ее ладонь. Та закричала, на скатерть хлынула кровь. Сестра оказалась на месте происшествия за считаные секунды.

– Ради всего святого, Герти, ты не ищешь легких путей, да?

Эллен же, парализованная ужасом, стояла, раскрыв рот. Ей хотелось кричать от бессилия.

– Стажерка Кросби! – выпалила сестра. – Займитесь Ритой, а эту возьму я.

Она взяла Герти под руки и поставила на ноги. Та начала сопротивляться и выбрасывать ноги вперед, как при езде на велосипеде, но ей было совершенно не под силу тягаться с внушительной тушей сестры Уинстенли. Другие пациенты начали что-то бубнить – то ли сами себе, то ли друг другу – понять было невозможно, потому что крики Риты заглушали все. Она прижала больную руку к груди и обрушила на обидчицу весь свой гнев.

– Тупая корова, по тебе изолятор плачет! – на полном серьезе кричала она.

– Спасибо, Рита, – вмешалась сестра Уинстенли. – Я разберусь. А вы посчитайте столовые приборы! – гаркнула она Эллен. – Должно быть тридцать две вилки и тридцать три ножа, включая тот, что в пачке маргарина.

Она позвала дежурную сестру, и вместе они потащили Герти по коридору, так что ее ноги едва касались пола. На всем протяжении этой сцены пожилая женщина не издала ни единого звука.

Падая от усталости, Эллен поднялась в свою комнату на втором этаже общежития. Остаток смены прошел без происшествий, но она была эмоционально травмирована случившимся с Герти, и сама мысль о том, что предстоящую ночь женщина будет томиться в изоляторе, была невыносима. Сестра заверила, что периодически к ней будут заходить и кормить – они же не монстры. Эллен не поняла, кого она имела в виду – персонал или пациентов. Стоя в тускло освещенном коридоре, она пыталась нащупать в сумке ключ от комнаты. Ей не терпелось снять туфли и упасть на кровать. Ключ никак не находился, и, недолго думая, она вывалила содержимое сумки на пол и присела.

– Эй, что ты здесь делаешь? Помощь нужна?

Она посмотрела на ноги, стоящие перед грудой ее вещей. Точнее, на вычищенные до блеска туфли с перфорацией, зашнурованные на двойной узел. Затем взгляд скользнул наверх, и ей пришлось задрать голову, чтобы увидеть лицо. Оно казалось знакомым – они могли пересекаться в студенческом баре, но точно не здесь, не на женской половине общежития. Эллен поднялась на ноги и покраснела. Еще немного, и она заплачет.

– Не могу найти ключ. Знаю, что он где-то здесь.

Хрустнув коленными суставами, он сел на корточки и начал перебирать ее вещи. Через несколько секунд поднялся и с победным видом протянул ей ключ.

– Он?

Эллен вздохнула с облегчением.

– Ох, спасибо! Сегодня был такой тяжелый день, что я уже ничего не соображаю.

– Понимаю. Первый день дежурства?

Нижняя губа Эллен предательски задрожала, и, опасаясь, что голос подведет, она просто кивнула.

– Дуглас Лион, со второго курса, – сказал он, протягивая руку.

– Эллен Кросби, с первого. Но это понятно и так, – добавила она, улыбаясь и пожимая его руку. У него было открытое дружелюбное лицо, широкая улыбка и растрепанные волосы. – Слышу твой акцент, но не могу понять, откуда ты, Дуглас.

– Зови меня Дуги, пожалуйста, – попросил он. – Мои родители сейчас в Манчестере, но родился я в Нью-Йорке. Мама из Англии, но с папой они познакомились в Штатах, и там мы жили, пока мне не исполнилось девятнадцать. Сначала мама очень скучала по родине, и они не собирались оставаться в США так долго, но в Европе началась война, и родители решили, что безопаснее остаться в Америке. Мы вернулись сюда шесть лет назад, когда заболела бабушка.

Эллен не отрывала взгляда от его голубых, как лед, глаз. Она никак не ожидала, что он начнет рассказывать ей всю свою жизнь, и только сейчас заметила, что они все еще держатся за руки.

– Мне очень приятно познакомиться с тобой, Дуги! Еще раз спасибо!

Присев, она начала собирать вещи. Дуги сел рядом, и их головы почти соприкоснулись. От него пахло лосьоном – аромат свежий и влажный, как сосновый лес после дождя.

– Я помогу. – Он собрал все ее вещи и протянул ей сумку. – Пойду, пока нас не засекла ночная сестра.

Взяв ее руку, он осторожно прикоснулся к ней губами. Невероятно дерзко, но таковы американцы, решила Эллен, до сегодняшнего дня ни разу их не видевшая. Чуть поклонившись, он развернулся и пошел вниз по лестнице, оставляя в спертом воздухе коридора шлейф своего аромата. Она понюхала свою руку – она пахла карболовым мылом. Не худший вариант, учитывая события дня.