class="p1">И тут странная мысль. Что если известный нам мир — там за пределами башни — лишь уровень какой-то другой большой башни. И там нам кажется, что наша жизнь вполне реальна и ей не руководит нечто, как местными муравьями.

Любимый брат, впервые я думаю над тем, как на самом деле может быть устроен наш мир… Так жаль, что я в силу глупости не мог поддержать наши разговоры тогда в семейной роще, или тогда в «Сладком преддверии», когда двоюродная сестра в третий раз выходила замуж…

Я уснул. Не знаю, надолго ли. Меня разбудила Вивай.

— Мясо.

— Угу.

Поднять голову было очень сложно. Скоро конец моей смены, тогда и поспим.

Я перевернул мясо и застонал от аппетитного аромата. Вивай откусила яблоко. Еще одно передала мне.

Я пожал плечами и без затеи вцепился в него зубами.

— Ты так уверен, что оно не червивое… мне даже приятно.

Я осмотрел отгрызенное место, затем все яблоко. Оно было идеальным. Вивай расхохоталась.

— Знаешь, как предостеречь себя от червей?

— Сварить яблочко надо.

— Нет. Его не надо есть.

На секунду мой мозг уловил в этом нотку поэтичного и даже философского. Я что-то пробубнил, отчего совсем вогнал девушку в краску.

— Кушать подано, Ви. — обратился я к своей мучительнице, — Разбуди всех минуток через десять, когда усну.

— Хорошо, Крау. — и снова улыбнулась.

Со странными мыслями в голове я отправился на боковую. Спину приятно грел костер. И звуки хвостика — шлеп, шлеп.

XI. Маяк

XI

В детстве я любил море. Наш семейный домик стоял на берегу на прочных сваях, а кругом вода! Была у нас и лодка, которую долго стругали брат с отцом, была и пристань на которой я часто засиживался, наблюдая как уходит день. Мама приносила ужин мне прямо туда, говорила всегда, что я как брат. Он тоже любил сидеть вот так. Но он наверняка думал о чем-то великом, строил планы… я же просто наслаждался красотой. Вдали по левую сторону виднелся маяк, справа грубели скалы, похожие на злобные зубья пилы. Быстро-быстро шло время… А потом я подрос и сделал себе плот, на котором поплыл к маяку.

Уже пятый год тогда шла война с Лергийским королевством. Отец всегда называл их и нас дураками.

Когда я приблизился к маяку, стоял глубокий вечер, а ведь в это время я уже хотел вернуться! Но маленький Крау пропустил в тот день ужин.

Открывшаяся передо мной картина была впечатляющей. На берегу я узрел результаты нехилого побоища. Я брел среди множества трупов и все мне казалось таким захватывающим. Это сейчас я боюсь смерти, когда возмужал, а тогда…

Дорожка из трупов в черных и зеленых одеяниях тянулась до самого маяка. Морская вода волнами смывала кровь с песка. Я, как мама, хотел помолиться за павших, но не знал ни одной молитвы. Я рассматривал лица, навсегда закрывал им глаза, считал кольца на руках… Больше тридцати семей лишилось отцов. Тогда мне казалось странным, что, если умрет мой единственный отец я буду испытывать больше грусти, чем если умрет целых тридцать отцов!

Брат застал меня за этими раздумьями. Он не ругался и вообще был чертовски немногословен. Отец тоже вылез из лодки и тоже молчал. Они забрали меня оттуда и никогда с тех пор мы не говорили о случившемся. А я разобрал плот и построил из него домик на дереве.

XII. Маяк

XII

Мы шли по длинному коридору. Рондо был впереди и освещал фонарем путь. Сколько таких коридоров мы оставили позади знала лишь Смерть.

Эленмер напевала песенку, популярную у Юсдисфальской малышни. «Детской» она была только из-за своего мотива, сюжет у нее был следующий: кузнечику надоело жить со своими родителями, а потому он отправился в путешествие на большую поляну. Припев был вполне мирный, самое интересное происходило во втором и третьем куплетах: кузнечик познакомился с самкой, которая оказалась каннибалом. Она отрезала ему ноги, в ответ же он пришиб ее камнем. Кузнечик долго лежал неподвижно, пока его страдания не окончил паук.

— Приятно видеть тебя в добром здравии, Элен. — заговорил я с ней впервые с тех пор, как вытащил из пещеры.

— О да, Крау, я не просто в добром здравии, так хорошо я себя никогда не чувствовала. — Элен культей погладила меня по спине.

— Ты не против поговорить на болезненные темы?

— Хочешь спросить меня о магии?

— Да.

— Я не бесполезна, если ты об этом.

— Я переживаю за тебя. Мне неважно полезна ты или нет.

Элен рассмеялась.

— С чего бы это, Крау?

Я призадумался. Действительно, с чего бы это? Может права была Вивай? К черту бесполезного мага…

— Весь наш поход — это затянувшийся момент перед смертью, когда вся жизнь проносится перед глазами. В последнее время все чаще я вспоминаю не то, что было у меня в прежней жизни, а то, что я пережил здесь со всеми вами. Ты холодна, Элен, но ты столь же заботлива и добра. Иначе, рискуя жизнью, я не пошел бы за тобой.

Мы шли некоторое время в тишине. Только Рондо ворчал впереди, и Вивай пошлепывала своим хвостиком чуть более нервно, чем обычно.

— Спасибо тебе. — сказала Элен, — В самом деле, я дура. С кем мне нужно было поговорить, так это с тобой… — она приобняла себя руками, словно закрываясь от холода, — Просто ты… напоминаешь мне…

— Я знаю. Поэтому старался не попадаться лишний раз на глаза.

— Не стоило. Я привыкну. Обещаю.

Не знаю, видела ли она, как я улыбаюсь, но то была улыбка полная любви, добра и благодарности.

— А чертовы Сларки оказались еще умнее, чем мы думали… Определить главную угрозу — мага, и отрезать ему кисти рук, чтобы тот не мог колдовать… Так поступал Шордан, когда вел свои войска на Юсдисфал.

— Я всегда находил много общего между ним и чудовищами.

— А я была его сторонницей. В детстве мне всегда хотелось, чтобы он нас завоевал. — Эленмер странно улыбнулась.

— О да, его представляли как романтичного воина света, несущего освобождение… Но я видел его. Он был толстый самодовольный дурак, которого убило собственное невежество.

— И что, даже лицо у него было некрасивое?

— Даже оно. У некоторых сларков посимпатичнее.

Элен тихо посмеялась.

— И где же ты его видел, о молодой воин?

— Он командовал отрядом, который мы встречали у реки. Нам тогда казалось, что его армия непобедима… Битва при Орилее.

— Я тогда училась в академии… старших магов