поцелуй в щеку от отца и повернулась к мужу, пылая нетерпением, идущим из самого сердца.

– Дорогая, – произнес он, столь же опьяненный блеском ее глаз, как и в тот день каких-то три года назад, когда впервые увидел их, прибыв в этот дом как простой посыльный. Он быстро клюнул ее в щеку, соблюдая приличия, не преминув, однако, задержаться, чтобы вдохнуть запах ее духов и, словно невзначай, легко коснуться пальцами талии.

– Алекс, – шепнула она, и его имя, сорвавшееся с ее губ вместе с теплым дыханием, коснувшимся его уха, чуть не свело с ума от страсти.

Он заставил себя выпрямиться, но при этом многозначительно посмотрел ей в глаза. Было ясно, что его чувства взаимны и что Элиза тоже жаждет большего, но приличия обязывали, и она отступила в сторону, позволяя мужу с отцом войти в просторный холл, около двадцати футов шириной и почти вдвое больший по длине, протянувшийся до самой задней части дома, откуда на второй этаж, в бальный зал, уводила резная лестница.

Несмотря на то что на часах было лишь начало восьмого, огромный холл был уже наполовину полон, и у генерала Скайлера глаза полезли на лоб от удивления, когда он, мельком заглянув в гостиные по обе стороны холла, обнаружил, что там ест, пьет и развлекается еще больше гостей.

– Боже мой! – хмыкнул он, когда один из лакеев поспешил к ним с Алексом, чтобы забрать треуголки. – Ты замужем меньше полугода, а уже управляешь домом и исполняешь роль хозяйки большого приема! Ты – достойная ученица своей матери, в этом нет сомнений. Но скажи мне, она правда пригласила музыкантов для сегодняшнего вечера? – Он махнул рукой в конец холла, где два скрипача и флейтист наигрывали рил, хоть танцующих пока не было видно. – Я понятия не имел, что мы устраиваем настоящий бал, а не простой ужин.

Элиза подошла поближе.

– Музыканты – это блажь Пегги, осуществленная Стефаном. Очевидно, они «придворные музыканты» в Ренсселервике, и он прислал их сюда, чтобы немного поднять настроение Пегги, расстроенной неурядицами в отношениях наших семей. Я сказала ей, что мы не завели танцевальных карточек и выйдет ужасный беспорядок, но Пегги лишь рассмеялась и заявила: «Это Америка, поэтому мы можем делать, что хотим!» Так она и поступила!

По смеху в голосе жены Алекс догадался, что ей понравилось небольшое самоуправство сестры, но ее немного беспокоило, что это не одобрит отец. И, действительно, генерал Скайлер, казалось, был серьезно озабочен.

– Я боюсь, как бы весь этот шум не потревожил миссис Скайлер, – сказал он.

– Я сразу же обсудила это с мамой. И пообещала, что все увеселения будут проводиться только на первом этаже, а она заявила, что, если уж не может сама поучаствовать в веселье, то хоть послушает через доски пола.

– Что ж, – добродушно усмехнулся генерал Скайлер. – Давайте-ка я найду Самсона и попрошу добыть нам карточки и карандаши, и тогда мы устроим танцы!

С этими словами он вышел из холла.

Алекс воспользовался уходом тестя, чтобы по-настоящему обнять жену и увлечь ее в удобный альков.

– Наконец-то мы вдвоем. Ты пахнешь просто восхитительно, – шепнул он ей на ухо. – Это… клубника?

– Возможно, – ответила она, шутливо стукнув его веером. – А возможно, и розовая вода, просто мы ели ягоды днем.

– А, так вот почему твои губы такие алые, – произнес он, склоняясь за поцелуем.

– Полковник Гамильтон! – Элиза рассмеялась, увернувшись до того, как их губы встретились на виду у гостей. – У меня достаточно дел, чтобы еще и вас держать в узде.

– О, обуздайте же меня, я сгораю от нетерпения. – Алекс не мог удержаться, чтобы не поддразнить ее, хотя бы ради искорок, что вспыхивали при этом в ее глазах. Он снова обхватил талию жены, притягивая к себе.

Элиза снова ускользнула.

– Дорогой! У нас гости!

– К дьяволу их, – заявил Алекс, прижимаясь теснее. – Давай сбежим в амбар.

– Сено мы будем укладывать позже, – прошептала Элиза, как только еще несколько гостей прошли мимо них. Осознав, как двусмысленно прозвучали ее слова, она вспыхнула, что ее мужу показалось совершенно неотразимым. – Но прямо сейчас долг зовет. – Она неохотно отодвинулась от него, выбираясь из родных объятий.

Алексу потребовалась секунда, чтобы привести в порядок камзол.

– Умоляю, скажи, твоя мать действительно говорила про звуки веселья и доски пола? Прости за откровенность, но «веселье» – это не то слово, которое ассоциируется у меня с миссис Скайлер – по крайней мере, не в привычном смысле.

Элизе не удалось скрыть лукавую улыбку.

– На самом деле она сказала, что если будет музыка, то пусть ее приглушат хотя бы доски пола и ковер. А если вдруг шум будет слишком сильным, она задернет балдахин кровати и выпьет стаканчик бренди, чтобы поскорее заснуть.

– Вот эти слова больше подходят той деятельной теще, которую я знаю. Но она на самом деле передала бразды правления домом тебе? Анжелика, наверное, чувствует себя обделенной, – заметил Алекс, взяв жену за руку.

– Мы с Анжеликой немного поговорили. Она понимает, что есть… причины, по которым она не может играть роль хозяйки этого дома в обозримом будущем.

Алекс кивнул. Он знал – знал то, что не мог сказать даже жене, – что она говорит о Джоне Черче и ореоле тайны или, скорее, скандала, который его окружает. Он жаждал избавить ее от мысли, что Джону или Анжелике есть чего стыдиться, но его сдерживали определенные обязательства, из тех, что не подвержены влиянию ни уз брака, ни даже любви. И забота о безопасности Континентальной армии была одним из них.

– Однажды, – сказал он, тщательно контролируя голос, чтобы не вызвать у жены ненужных подозрений, – небольшое и, смею заметить, довольно замкнутое общество Олбани осознает, что мистер Черч – такой же преданный друг Америки, как и любой ее гражданин, чьи предки приехали сюда сотню, а то и более лет назад. – Он оглядел собравшихся гостей. – Хотя следует заметить, сегодня оно вовсе не кажется мне небольшим. Кто все эти люди?

– Поскольку мама вынуждена оставаться в постели, никто не отвечал за приглашения. А вот Пегги, Анжелика и я отправили свои – и, как выяснилось, мама тоже. Похоже, сегодня здесь вдвое больше гостей, чем на нашем последнем большом балу, помнишь? Зимой 77-го года?

– Ты о том вечере, когда я встретил тебя и мое будущее счастье было предопределено навеки? Вы сомневаетесь во мне, миссис Гамильтон! Не будь вы моей женой, я был бы вынужден вызвать вас на дуэль. – Его голос смягчился, и он рискнул запечатлеть легкий поцелуй на кончике носа жены. – Хотя,