Хану было под пятьдесят, но выглядел он намного старше – все-таки криминальная жизнь оставила свои отпечатки. Двоим его молодчикам едва исполнилось тридцать, больше я бы не дал.

Обычно Хан щеголял в безумно дорогом костюме, но сегодня он решил несколько поскромничать. А может, посчитал, что я птичка не такого высокого полета, чтобы перед встречей со мной наряжаться.

Я болезненно поморщился, ибо давал себя знать синдром похмелья, и, отодвинув легонько в сторону не то армянина, не то грузина, я двинулся к секции.

– Ты чэго толкаешься, да? – взъерепенилось, дернувшись, лицо кавказской национальности. – Счас «помочу»...

И говоривший для убедительности вытащил «пушку». Сзади, из-за пояса. Вот же урод! Мне так и хотелось въехать ему в рожу.

– «Замочу», – не без издевки поправил Хан.

– Знаю, да, – обиделся знаток «великого и могучего». – Я так и говорю.

– Закрой пасть и спрячь ствол, – громыхнул Хан так, что, мне показалось, задрожала люстра.

Я открыл дверцу бара, достал пачку сигарет, зажигалку и поспешно прикурил. Можно было бы и пивца глотнуть, но, глядя на нетерпеливые лица гостей, я решил пока отложить лечебную процедуру. Сделав пару глубоких затяжек, почувствовал себя еще паршивее. Прошел к дивану, плюхнулся на него и с некоторой развязностью поинтересовался у Хана:

– Как дела в клубе?

Уголки губ у того дрогнули:

– Хочешь просадить свои денежки?

Я скривился. По имеющимся у меня данным, когда-то у Хана был не клуб, а просто казино, но после запрета данных игорных заведений в столице он быстренько свое казино переоборудовал под клуб. Правда, по слухам, которым я вполне доверяю, в новом заведении рулетка по-прежнему вертится – в укромном помещении и для избранных.

– Нет, пожалуй. Думаю, может, ты в компаньоны меня пригласишь.

– Все умничаешь? – Хан сузил свои и без того узкие глазки.

– Ему по мошке надо съездить, – не удержался русскоязычный словесник.

– Башке, – зло поправил его Хан.

– Знаю, да, – досадливо скривился кавказец. – Я и говорю.

– Да заткни ты свою пасть, наконец! – едва не подпрыгнул в кресле Хан.

Собеседник невозмутимо пожал плечами. Веселенький товарищ, ничего не скажешь.

– Вернемся к делу, – рыкнул Хан, переводя взгляд в мою сторону; ему наверняка надоело то препираться со мной, то поправлять своего идиота-товарища.

Я предусмотрительно промолчал. Пусть говорит дело. Быстрее расскажет, быстрее свалит. И я быстрее начну лечиться. А то с каждой минутой становится все хуже.

– Мне нужно найти одного засранца.

С этими словами Хан вытащил из кармана рубашки фотографию и протянул ее по направлению ко мне. Бурый моментально подхватил снимок и передал мне в руки.

На фотографии красовался далеко не засранец. Довольно крепкий парень лет двадцати пяти, в форме спецназа. Снимок с одной стороны – правой – был волнисто обрезан, из чего я заключил, что «засранца» просто вырезали из общей фотографии. Интересно, почему Хан не захотел показать мне снимок целиком?

– Сколько он тебе должен? – спросил я, продолжая любоваться фрагментом фотографии.

– Не твое дело, – огрызнулся Хан. – Ты мне его отыщешь, и все. Долг тебя не должен волновать. За это получишь десять кусков.

– Я работаю на проценты от выбиваемой суммы, – попытался напомнить я.

– На этот раз выбивать не нужно. И должен он мне совсем не деньги. У нас другие счеты. Так что десять кусков – это вполне приемлемая цена за информацию о местонахождении человека. Пять кусков аванс. – Хан поднялся и подошел ко мне: – Короче, мне этот человек нужен через день, максимум – два.

– Э-э, – протянул я, едва не упустив изо рта сигарету. – Так дела не делаются. Человека бывает не просто найти.

– Он здесь. В Москве или около.

– Почему же сам не найдешь?

– Если бы мог, к тебе не пришел бы.

– А откуда такая уверенность, что он где-то здесь?

– Потому как он две недели водил меня за нос. А затем вот уже неделю просто молчит и не подает признаков жизни.

– Это еще не значит, что он где-то здесь, – попытался урезонить его я.

– Если я говорю, что он где-то здесь, значит, так оно и есть. И не задавай мне больше дурацких вопросов. Отыщи мне этого ублюдка.

– Кто он? – я взмахнул фотографией.

– Корш. Бывший спецназовец. Как и ты. Тем легче тебе будет его отыскать.

– Где он живет?

– Его квартира пустует уже больше месяца. Он не дурак, чтобы светиться в ней. Из родных только мать и отец, которые живут на Украине.

– И тем не менее мне нужны адреса и его квартиры, и родителей.

– Вот он знает, – Хан кивнул на вздорного своего дружка.

– А мне-то что от этого? – скривился я.

– Ты будешь работать вместе с ним. С Арменом.

– С этим дебилом?! – тут уж и я вскочил на ноги.

Армен при моих последних словах просто позеленел, его нижняя губа от обиды едва не свесилась ниже пояса. На свет тут же появилась «пушка».

– Ты... ты... «Помочу» суку.

– «Замочу», урод, – на этот раз поправил его я.

Тот с визгом ринулся ко мне, помахивая стволом.

– Кишки высуну, да?!

– Заткнулись!

Рев Хана вмиг заставил Армена застыть на месте. И в данный момент я точно видел, что люстра моя зашаталась.

Хан стоял с красным от злобы лицом.

– Заткнули свои вонючие пасти, – он неприязненно посмотрел на меня. – Будете работать вместе.

– Я всегда работаю один, – сделал я очередную попытку избавиться от общества Армена.

– На этот раз отступишь от своего правила. И не вздумай пудрить мне мозги. Дело для меня слишком важное, чтобы я оставлял тебя одного.

– Если не доверяешь, какого хрена пришел ко мне?

– Я не доверяю даже своей матери, не то что бывшему менту. Пусть и очень крутому.

– А если я откажусь?

– Тогда ты в этом городе больше не будешь заниматься своим ремеслом. Тебя такое устроит?

По глазам Хана я понял, что он не шутит. Видимо, незнакомец в самом деле нужен ему был позарез, коль он выходил из себя.

– Бурый, – Хан обернулся в сторону человека в спортивном костюме.

Тот достал из кармана пачку долларов и небрежно бросил ее на журнальный столик.

– Здесь пять тысяч, – кивнул на деньги Хан. – Остальную часть получишь, когда найдешь требуемого мне человека. Вопросы есть?