на полусвет. Лавочники освещали свои товары длинными тусклыми лампами — оберегами от ушлых карманников. Но этого было мало. Каждый старался перещеголять другого, увешивая себя диодными осветителями. Полноватого лавочника стягивал неоновый пояс, впиваясь в нежную податливую плоть. Дальше он поднимался вверх — по плечам, заменяя ему подтяжки и тесемки. Окольцевав широкий воротник плаща, неон подсвечивал пористые щеки, широкий нос и полноватые изнеженные губы. На узком просаленном лбу тоже располагался фонарик. Торговец то и дело вертел головой, задерживаясь взглядом на том, что хотел бы побыстрее продать.

— У меня имеется карманная тепловая пушка, — с большей учтивостью, чем прежде сказал лавочник. — Вот, посмотрите. Пару нажатий на кончик… — он выдернул пухлыми пальцами гладкий короткий стержень из кучи всякой всячины у себя на прилавке и протянул Дэвиду. — Именно так, да… а у вас талант обращаться со всякими штучками… Тепло пойдет по руке, подождите немного и оно согреет прямо до локтя. А если положить в карман, не замерзнет то, что замерзнуть не должно. Осенние ночи нынче холодны. Всего тридцать монеро и он ваш.

Дэвид с блаженством ощущал, как трепетное тепло окольцевало пальцы, согревая продрогшие кости. Направленный поток пополз по запястью, поднырнув под рукав куртки. Дэвид даже отодвинул ткань пальцем левой руки, чтобы теплу ничего не мешало.

— Очень интересно… но я не нуждаюсь, — Дэвид смущенно протянул штуковину обратно.

Тепло в ладони растаяло, уступая место обжигающему холоду. Стало грустно. Из его рта уже давно клубился пар.

Лавочник еще раз окинул Дэвида взглядом: аккуратная одежда, довольно добротная, но не слишком дорогая. Такой человек, как Дэвид, явно не следит за модой, но следит за чистотой. Для марсианского мужчины это редкость, а, следовательно, речь шла о выучке. Он высок, плечист, на голове скучнейшая прическа, светлые волосы со слегка желтоватым отливом походили на коротко стриженную солому. Скорее всего, мужчина состоит на государственной службе, а после развала Союза у таких ветер в карманах. Он нуждается в этой тепловой пушке, просто у него нет тридцати монеро. Но, может, у него имеется меньше?

Лавочник Берти Олива не был избалован покупателями в этот морозный вечер, вся его потенциальная прибыль осела в баре у бородатого Стенли, вместе с отчаянными скидками на его протухшее разбавленное пиво.

— Есть товары и подешевле, — поспешил сказать лавочник, пока свежи воспоминания о тепле. — Портативное голографическое зеркало с функцией сглаживания морщин во время звонка, тут, слева… хотя оно вам ни к чему. А вот тут, — пухлый палец коснулся небольшой белесой ромашки с гибкими мягкими лепестками. — Массажер затекших мест. Как вы понимаете, его можно использовать не только, когда что-то затекло… а тут у меня браслет с датчиком заднего движения. Моя гордость. Очень хорошо помогает от карманников. У меня и у самого такой есть, — торговец задрал рукав плаща, показав красный браслет на мясистом запястье. — Вчера отодрал троим мальчишкам уши. Очень полезная штука, скажу я вам.

— Тоже по тридцать монеро? — заинтересованным, но упавшим голосом спросил Дэвид.

Украдкой косясь на массажер, он помялся на месте. Будь у него такая ромашка, он, быть может, и не вспоминать Бетани так часто и у него оставалось побольше монеро в карманах. При подвижной работе редко что затекало, но ведь эту ромашку можно использовать по-разному, этот большой мужчина сам так сказал.

— Нет, не тридцать, — отрицательно покачал головой торговец. — Пятнадцать.

Дэвид тяжко вздохнул. Торговец вздохнул разочарованно.

— Как скоро придет транспорт до центра? — спросил Дэвид.

— Сейчас редко ходят. С полчаса, может, больше.

Согнувшись, торговец на мгновение исчез, погрузив товары во тьму. Когда он разогнулся, неоновые вспышки с новой силой ударили по глазам. Лавочник плюхнул перед собой небольшую плетеную корзину с какими-то гранеными шарами. Их было примерно с дюжину, и размером они не превосходили шарики для пинг-понга.

— А как насчет брелков? Всего два монеро за штуку. Они говорящие.

— Говорящие брелки?

— Да-да, именно так.

Нависнув еще раз, Дэвид взглянул в корзину с высоты своего могучего роста. Это были не шары — это были непрозрачные штуки с множеством граней. Взяв одну, он насчитал целых шестнадцать. У другой было восемь, или двенадцать, к тому времени, как Дэвид дошел до цифры «7», он запутался. Ему казалось, что он только что посчитал эту грань, и эту, и ту тоже, а когда развернул, забыл, что уже считал ее. А вспоминать названия многогранников по числу граней и вовсе не решился. Они звучали странно и были жутко сложными. Он расстроился, что ни у одной такой штуки не оказалось по четыре грани, тогда это был бы простой кубик и с названием не нужно было заморачиваться.

— А что они умеют говорить? — спросил Дэвид, повертев перед носом многогранник. — Что-то они совсем черные, будто не живые. Динамиков тоже нет. Откуда они говорят, если умеют?

— Отовсюду, — пожал плечами торговец. — С каждой грани понемногу и получается очень даже складно. У них отличная синхронизация звуков. Говорить могут всякое, все зависит от подхода… как вы научите. Мороки может быть много, но на то и цена такая бросовая. Если повезет, можно заставить их говорить только отдельные фразы. Например, приветствие или трансляция прогноза погоды…

— Заставить? — удивленно переспросил Дэвид. — У них не встроенные программы фраз?

— Это искусственные интеллекты. У них нет фиксированных программ, — тряхнув корзиной, ответил торговец. Многогранники глухо звякнули, перекатываясь друг на друге. — Когда-то они стоили ужасно дорого, но сейчас дендровые ядра на каждом шагу. Мой сосед увел вчера мою жену, мерзкий обольститель. А ведь он только как с неделю получил эндельцию о признании его мыслящим. Вот что бывает, когда встраиваешь себе член прежде, чем мозги. Так что, вы берете?

— Но ведь они… тоже мыслящие, — нахмурился Дэвид. Ему что-то не нравилось, но он пока не понимал, что именно. Они были мыслящими существами, мыслящими. И лежали кучкой в корзине, не имея возможности издать ни звука.

— Да, мыслящие, но без эндельции они всего лишь милые аксессуары. У них устаревшая технология дендровых ядер, так что многого от таких ждать не приходится. Они не получат эндельцию, даже если небо упадет на землю, — хохотнул торговец. — Я же говорю — брелок. Безделушка.

По закону эти многогранники не могли быть живыми, тут торговец был прав. Всего лишь предметы, которые можно раздавить в ладонях, как букашки. А ладони у Дэвида были широкие и сильные, и он чувствовал подушечками пальцев шершавые переливы на гранях искусственного интеллекта, и видел отражение ядовитого