– У этого таинственного парня есть имя – его зовут Калеб Джонсон.

Он нарезает багет. Я уже знаю, что он делает свой обычный сэндвич с индейкой и швейцарским сыром, от которого я отъем половину, хотя еще только десять часов. Сегодня из-за вчерашней вечеринки у нас мало посетителей, как я и ожидала.

– Он классный. И чертовски умный, – продолжает он. – Мы смылись еще до того, как должны были ввезти торт, и проговорили чуть ли не целую ночь. Я знаю, что в доме твоей бабушки он казался нервным и зажатым, но, когда мы уехали, он раскрепостился. Мы с ним просто поездили по городу какое-то время, прежде чем я отвез его домой. Он из Криксона.

– Из Криксона? – повторяю я, представив городок по ту сторону железнодорожных путей. – Но ведь тамошние жители терпеть нас не могут и считают снобами. Что он вообще делал на вечеринке в Роузтауне?

Майлз пожимает плечами.

– Он получил приглашение.

– Тогда его, наверное, отослала бабушка. Ты увидишься с ним снова?

– Да, сегодня вечером. Мы встретимся в Криксоне, в кино.

Я передаю ему несколько ломтиков швейцарского сыра.

– В романтических отношениях ты король. Я рада, что ты хорошо провел ночь.

Он улыбается, показывая слегка кривоватые нижние зубы и выступающие верхние.

– А как насчет тебя? Тебе удалось познакомиться с каким-нибудь симпатичным парнем, до того как случилась эта катастрофа с тортом?

– Если бы. Я была слишком занята. Убирала глазурь из глаз.

Он смотрит на меня с легким раздражением:

– Слишком занята для чего? Чтобы флиртовать? Чтобы общаться с друзьями?

– И для того и для другого.

Я поправляю канноли – пирожные с начинкой из взбитой рикотты, – чтобы он не увидел моего лица. Друзья – моя самая больная тема. В десятом классе я была такой же популярной светской тусовщицей, как Дэйзи. В то время как ее окружали спортсмены, у меня была собственная компания из продвинутых учеников, которые изучали предметы по более углубленной программе. Я считала их друзьями.

А затем умер отец, и мне пришлось съехать из нашего шикарного дома. Мои так называемые друзья даже не пришли на прощание с ним в церкви и траурную мессу. Многие из их родителей вложили средства по советам отца и потеряли деньги. Меня выгнали из нашего группового чата. Я перешла в одиннадцатый класс, и у меня отобрали даже любимое место в кабинке кафетерия, ближайшей к питьевому фонтанчику. Бабушка настояла на том, чтобы все равно отправить им приглашения на вчерашнюю вечеринку, но, к счастью, пришли только их родители.

Боль от этого немного поутихла с тех пор, как прошлой осенью я нашла эту работу и познакомилась с Майлзом. Он пригласил меня перекусить вместе с ним в школьной студии рисования, и мы стали делать это регулярно. Он работал над портфолио для поступления на факультет анимационного кино, а я использовала это время, чтобы создавать новые фасоны платьев и перешивать подержанную одежду. Иногда он даже довозил меня до ближайшего секонд-хенда в Криксоне. И он ни разу не спросил, почему я вообще покупаю там одежду.

– Просто… – Он вдруг так пристально смотрит на сэндвич с индейкой, будто это какое-то произведение искусства в музее. Я знаю, что он собирается сказать, ведь мы с ним об этом уже говорили. – Поскольку сам я уже закончил школу, тебе надо попытаться раскрыться.

Чтобы в двенадцатом классе ты не осталась совсем одна.

Он не произносит этих слов, но его молчание подразумевает их. Мне совсем не хочется остаться одной, и мне больно видеть, как к шкафчикам всех остальных подходят подруги, как они вместе смеются над мемами или вместе плачут в туалете из-за драм в отношениях. Но Майлз не понимает, что я предпочитаю оставаться одинокой, нежели чувствовать себя одинокой в окружении друзей и подруг, которые тусуются со мной только из-за фамилии и из-за количества денег на счету в банке. Которых в данный момент у меня нет.

Колокольчик над дверью звенит, избавляя меня от продолжения этого разговора. Майлз вздыхает и уходит на кухню, а я подхожу к прилавку, чтобы поприветствовать покупателя. По большой шляпе от солнца, заслоняющей лицо, я сразу понимаю, кто это, и начинаю собирать заказ.

– Здравствуйте, миссис Каполли, – здороваюсь я с учительницей, преподававшей в моей начальной школе. Она наша постоянная покупательница. – Вам как всегда, пастрами с ржаным хлебом?

– Да, дорогая, – отвечает она, не отрывая глаз от телефона. – И не забудь…

Проходит несколько секунд, я добавляю пастрами и немного горчицы. Когда она ничего не говорит, я поднимаю взгляд на нее.

– Не забыть что? – уточняю я.

Она застыла, уставившись в телефон и слегка приоткрыв губы.

– Миссис Каполли? – Ее голова резко поднимается, карие глаза широко раскрыты. – С вами все нормально?

Ее губы шевелятся, но я не слышу ни звука. И тут до меня доходит, что она не произносит вообще ничего.

Болтовня нескольких посетителей, пьющих кофе за разномастными столиками, стоящими по углам, стихла, и все они потрясенно смотрят на меня. По спине пробегает холодок, и я беспомощно оглядываюсь, ища глазами Майлза, но он все еще на кухне.

– С вами все нормально? – снова спрашиваю я миссис Каполли, потому что она продолжает просто смотреть на меня, и ситуация становится странной. – Миссис Каполли?

– О, Лили…

Колокольчик звенит опять, заглушив ее слова.

– Мисс Роузвуд! – восклицает мистер Хейворт, ведущий репортер «Роузтаун кроникл» и, скорее всего, тот самый тип, который вчера вечером сфотографировал меня, измазанную тортом. – Мы могли бы поговорить…

– Оставьте ее в покое! – Анджелина Мэрфи вскакивает из-за столика, где она маленькими глотками пила латте, который Майлз всегда делает особенно сладким специально для нее.

Миссис Каполли все еще стоит передо мной, но Анджелина отталкивает ее. Она сжимает мою руку своими, как всегда чересчур чувствительная и эксцентричная, и притягивает к себе так близко, что между нами остается всего несколько дюймов. Звонок над дверью звенит опять, но она держит меня так крепко, что я даже не могу отстраниться, чтобы посмотреть, кто пришел.

– Ты не обязана говорить ни слова, Лили. Тебе лучше быть с дядей. Если хочешь, я могу отвезти тебя к нему.

– Я могу ее отвезти, – звучит голос у входной двери.

Я не верю своим глазам, когда рядом с Анджелиной появляется Лиз Чжао. Вот уж никогда не подумала бы, что увижу ее здесь, где запах приправы для сэндвичей перебивает аромат одеколона «Аберкромби энд Фитч».

Ее глаза блестят, подводка вокруг них размазалась – стало быть, она, скорее всего, не смывала макияж