так выговорилась вчера и уже эта ситуация с машиной кажеться не трагедией, а недоразумением. Вот сейчас сядем на кухне, расскажу все Марку и он все решит. Сцена ревности устроенная Марком уже потеряла свои устрашающие краски, только вот комментарий Лины про “так реагирует тот, кто сам изменял” засела прочно, но ничего, и от нее избавимся, ведь подруга-то не всегда права, да и не практикующий она психолог. Все события потеряли остроту. Наконец-то я могла трезво, ну почти трезво, потому что легкое похмелье еще давало о себе знать, оценить все события. И пока Лина скрылась в душевой кабинке, я вышла в спальню, заметив, что одеяло уже не напоминает форму человека. Таки подруга была права. Марк отдернул одеяло, чтобы убедится, что там никого нет.

Глава 11. Аврора

Пока Лина наводила марафет после душа я успела быстро ополоснуться и вышла с еще влажными волосами, но уже вполне приличного вида. Достала из шкафа легкий летний спортивный костюм, волосы оставила распущенными.

— Ты что так и выйдешь?

— Ну да.

— А макияж?

— Да ну тебя, нафиг он мне нужен дома?

— Женщина всегда должна выглядеть шикарно! А этот костюм? Он же ужасный! — вздохнула подруга.

— Ой, не начинай. Я сейчас принесу тебе такой же, я тогда два таких купила, все забывала тебе твой передать. Видишь, пригодился.

— Этих уродцев два? — я уже выходила из спальни, но мне не нужно было оборачиваться, я и так знала, что Лина картинно закатывает глаза к потолку.

Открыв дверь я сразу почувствовала запах кофе и жареного мяса, приятно заурчало в животе, но я быстро проскочила в гостевую спальню, находящуюся прямо рядом с нашей, взяла из гардероба спортивный костюм для Лины и ее легкие летние кроссовки, как-то забытые у меня. Обратно проскочила незамеченной, но на минуту застыла в дверях, наблюдая, как Марк хозяйничает на кухне. И сердце защемило от умиления. Он готовил редко и я очень ценила такие моменты.

Лина, не переставая возмущаться, переоделась в спортивный костюм и надела кроссы, я же, как всегда, осталась босиком.

— Ладно, признаю, костюм удобный, ткань дорогая. Но цвет? Лина, почему у тебя вся одежда такая бесцветная, блеклая, незаметная? Почему нет красок?

— Он не бесцветный, он серый. Подходит моим глазам.

— Скорее состоянию. — пробурчала она в ответ. — Мышка ты, а не Аврора.

— Ну не всем же быть павлинами! Ай, не щипайся! Пошли есть, а? Там Марк что-то вкусное готовит.

А Марк расстарался на славу, видимо, почувствовал себя виноватым за сцену ревности и за отдернутое одеяло пока мы были в ванной. Он приготовил всем кофе: себе каппучино с корицей, мне черный без сахара, а Лине ее любимый гляссе. А божественный запах мяса, разносящийся на всю огромную квартиру, просто привел меня в восторг. Это была моя любимая куриная грудка в панировке из хлопьев. Ммм… Ни один ресторан в котором мы бывали не мог сделать так же вкусно. Это семейный рецепт его мамы, который я уже давно выпытала, но пока не пробовала готовить. Признаюсь честно, мне просто нравилось, как готовит Марк и я решила, что пусть это блюдо останется его коронным. Рядом с грудкой лежал нежный и воздушный омлет, тонко нарезанные помидоры и горка жареных шампиньонов. И пусть подача у него совсем не получалась, приготовлено все было очень вкусно. Ели мы молча, с аппетитом, а когда закончили, я перебралась на диван, Лина складывала тарелки в посудомойку, она выглядела веселой, отдохнувшей. И как ей это удается? После вчерашнего выпитого я максимум выгляжу на троечку, а она выглядит так, будто только что вернулась из спа-салона. Марк варил нам второй кофе будто на автопилоте, а сам он где-то витал в своих мрачных мыслях, его лоб хмурился, велась какая-то внутренняя борьба. Он, наверное, все еще не успокоился после сцены ревности, хотя вещи все собрал и даже закинул их в стирку, я слышу тихий звук машинки, которая, скорее всего, сейчас крутит мою красную блузку вместе с бежевым пальто. Эх, красивое было пальто. Но я промолчу, старался же.

Что-то молчать у меня вошло в привычку. Интересно давно ли? Я промолчала, оставив сцену ревности в прошлом, хотя стоило бы ему сказать, что он вел себя некорректно, потребовать извинений передо мной и Линой, невольной свидетельницей его выступления. Но нет. Он молчит и я молчу, будто ничего и небыло. И откуда такое щемящее чувство вины, будто маленький одинокий щенок попискивает где-то в глубине души? Почему так хочется вместо обвинений извиниться самой? Я ничего не сделала, на меня наорали, обматерили, кидали в меня вещи. А я хочу попросить прощения, чтобы приголубил, обнял, поцеловал? Что, черт побери, Аврора, с тобой такое? Где бойкость, вредность, да хоть капля злости? Ничего нет, просто какая-то жуткая усталость, наверное вчерашний день и сегодняшнее утро выжали меня эмоционально. И Лина почему-то молчит, а вот это странно, не в ее привычке оставить этот инцидент без подкола. Да и вообще, Лина может все, но не молчать. Только я успела об этом подумать, как Лина, сидя за столом и покачивая ножкой, выдала: — Марк, а ты в курсе, что твоя жена ездит на ворованной машине?

Глава 12. Марк

Марк побледнел и выронил поднос, на котором в ряд выстроились три прозрачных чашки с двойным дном и глубокая тарелка полная разноцветных MM's. Звон разбитого стекла нарушил уютную тишину гостиной. Кофе небольшим ручейком направилось к белому пушистому ковру, а вдоль кофейного ручья, словно полевые цветы, были разбросаны цветные шоколадные шарики. Марк завороженно наблюдал за этой картиной, а в голове эхом проносилось “ворованная машина”.

Лина от неожиданности вскрикнула, а Аврора безэмоционально произнесла:

— А говорили, небьющаяся посуда.

Марк выходя из оцепенения посмотрел удивлённо на жену, задаваясь вопросом “почему она так спокойна?”.

— Мать вашу, вы меня до инфаркта скоро доведете! То будят истерическим криком, то пугают до чёртиков! — сказала она, доставая из кармана спортивных штанов телефон и принимаясь что-то в нем искать.

А Марк тем временем переводил взгляд с Авроры на Лину и обратно. “Слишком спокойны. Никакой паники, никаких слез. Будто вообще ничего не произошло. Может разыгрывают?” — с надеждой подумал он, а вслух спросил:

— Куда ты звонить собралась?

— В полицию, куда ж ещё?

— Зачем в полицию? — Спросил он и, казалось, побледнел ещё больше.

— Жалобу на вас накатаю, попытка доведения до инфаркта и ущемление прав кофеманов! Надо спасать мир от