Юстиниан укрылся во дворце и повелел навести порядок. Вечером зачинщиков арестовали. Трое арестованных были приговорены к смертной казни, причём двое из них принадлежали к «зелёным», а один — к «синим». Так император попытался продемонстрировать свою беспристрастность, однако это лишь сплотило венетов и прасинов против Юстиниана. Уникальный случай в истории Византии! Подогреваемые речами лидеров, обе группировки болельщиков явились на казнь своих товарищей.

Но вот, на глазах изумлённой толпы, верёвка с двумя повешенными лопнула, и они остались живы. Вторая попытка оказалась столь же безуспешной, и народ потребовал освободить осуждённых. Наконец, нескольким монахам удалось забрать сорвавшихся с виселицы и укрыть их в церкви Святого Лаврентия, обладавшей правом церковного убежища. Однако, невзирая на древний закон, императорская гвардия быстро окружила монастырь, рассчитывая взять монахов измором. Вид тяжеловооружённых солдат, которые осаждают монастырь в самом сердце города, ещё больше разозлил людей, для которых Юстиниан превратился в самого настоящего тирана.

Схема ипподрома и Большого дворца. Константинополь. Первая половина VI в.

Император попытался успокоить толпу и объявил новые состязания на колесницах, однако, едва он появился на ипподроме, как тысячи глоток стали выкрикивать только одно слово: «Ника!» («Победа!»). Прежде этими выкриками болельщики сопровождали выступление своих любимых возничих, теперь они изливали свою ярость на императора, которого единодушно считали извергом. Не имея никакой возможности усмирить разбушевавшуюся толпу, император вновь отступил во дворец, надеясь, что к вечеру верная ему гвардия наведёт порядок в городе. Однако ситуация быстро выходила из-под контроля. Восставшая толпа высыпала на улицы, круша всё на своём пути. Здание префектуры было сожжено, пылали и торговые ряды. Отправленные на подавление мятежа имперские отряды были перебиты или обращены в бегство. Многие представители знати, также тайно ненавидевшие Юстиниана, охотно присоединились к погромам и снабжали мятежников оружием. Быстро осознав свою силу, восставшие начали осаждать городские тюрьмы, выпуская на свободу сотни преступников. После этого многотысячная толпа двинулась прямиком на императорский дворец.

Понимая, что дело складывается не в его пользу, император пошёл навстречу восставшим и лишил своих должностей многих государственных сановников, особенно ненавистных народу, таких как Иоанн и Трибониан. Однако эти уступки не могли удовлетворить ни чернь, которая считала воцарившийся хаос лучшим временем, чтобы поправить свои дела, ни аристократию, которая желала заполучить власть в империи. Отныне требования протестующих сводились к одному — отречению Юстиниана от престола.

В выгоревшем дотла городе началась настоящая резня — сторонников императора преследовали и убивали, где бы те ни находились. В это время сенаторы провозгласили нового императора — им стал Ипатий (лат. Flavius Hypatius,? — 532 гг.), патриций из древнего и знатного рода, а также племянник императора Анастасия I. Участники восстания подняли Ипатия на щит, понесли на Форум Константина и возложили на него знаки императорского сана.

Мраморный обелиск, привезённый из Египта императором Феодосием I в Константинополь. Площадь Султанахмет, Стамбул

Когда все формальные процедуры были завершены, встал вопрос о том, что делать с нынешним императором. Одни хотели отправить его в изгнание, однако большинство сошлось во мнении, что Юстиниана следует немедленно убить, ибо, в противном случае, однажды он может вернуться в столицу во главе верного ему войска. Решив, что Юстиниан не должен выбраться живым из города, разгорячённая толпа двинулась на дворец, где в это время шли ожесточённые споры между сторонниками действующего властителя.

В это же время, в Большом дворце, Юстиниан обсуждал сложившуюся ситуацию со своими приближёнными. Император был подавлен и собирался бежать из пылающего Константинополя, к такому решению склонялось и большинство его советников. Казалось, что дело Юстиниана обречено, и быть ему лишь императором в изгнании. Но в этот критический момент проявила себя Феодора, она произнесла пламенную речь и, как заметил Шарль Диль, «показала себя в высшей степени достойной императорской короны». Слова Феодоры сыграли свою роль, и Юстиниан решил сражаться до конца.

В этот момент в Константинополе находились два верных императору полководца — Велизарий (лат. Flavius Belisarius, 505–565 гг.) и Мунд (? —536 гг.), а также главный казначей империи — дворцовый евнух Нарсес (арм. Ներսես, 478–573 гг.). Именно эти люди внесли наибольший вклад в подавление бунта. Нарсес тайно встретился с сенаторами, перешедшими на сторону восставших, и подкупил большинство из них, евнуху удалось уговорить предводителей мятежа собраться на ипподроме для коронации Ипатия. В это же время Велизарий и Мунд возглавили верные императору войска.

Когда же толпа собралась на ипподроме, сенаторы начали скандировать лозунги в поддержку Юстиниана и, когда один из приближенных императора подал условный сигнал, войска ворвались на ипподром, где застали безоружных мятежников врасплох. Люди попытались сопротивляться, но закованные в доспехи и вооружённые мечами иноземные солдаты не проявляли ни страха, ни жалости. Вскоре разгневанные крики сменились воплями ужаса. Кровь заструилась по трибунам ипподрома. В тот день было перебито, по оценкам Прокопия, более 30 тысяч бунтовщиков, но смерти на этом не закончились. Самозванный император Ипатий, несмотря на мольбы о прощении, был казнён вместе со своими сторонниками. Тела их были выброшены в море, а имущество конфисковано. Были казнены, изгнаны или подвергнуты страшным пыткам и многие другие представители знати, заподозренные в поддержке восстания.

С бунтом было покончено, но у всех проявлений народного недовольства есть свои причины. Не является исключением и восстание «Ника». К моменту вступления Юстиниана на престол дела в провинциях империи шли далеко не лучшим образом. Общественные должности раздавались не за профессиональные умения кандидатов, а за высокую оплату. Многие кандидаты, чтобы получить какой-либо пост, брали деньги взаймы и, получив место, старались окупить свои затраты. Естественно, покрыть расходы господина должны были жители вверенной ему провинции, отсюда непрерывные налоговые сборы, больше похожие на вымогательства. Сборщики налогов зачастую вели себя как в наше время коллекторы, а посылаемые из столицы чиновники думали, в первую очередь, о том, как бы извлечь из своей миссии наибольшую выгоду. Ситуация напоминает пьесу Н. В. Гоголя «Ревизор».

Почти полное беззаконие и злоупотребления чиновников приводили к беспорядкам, особенно нехорошо шли дела в Каппадокии, где измученное поборами население сбивается в шайки разбойников и грабит торговые пути, дабы хоть как-то найти средства к существованию… Постепенно провинции приходили в упадок, города беднели, люди покидали свои дома и отправлялись искать лучшей жизни в столицу. Такую империю получил в свои руки Юстиниан.