Респондент 2 «Смерть — это либо статистика, либо ошибка»

Милитари-могилитари

.

На тот момент из этих троих спальник взял только я. Мы вскопали, передали лопату, ребята другие начали заниматься, ну и мы укрылись одним спальником все вместе и немножко вздремнули — час-полтора. Соответственно, в отделении выставили наблюдательные посты, люди наблюдали, чтобы никто не подошел к нам. А под утро, когда стало светать, мы проснулись от того, что ребята заметили противника.

В общем, до противника расстояние было метров 800-1000. Тогда наш товарищ, один гранатометчик, предложил попробовать дострелить до противника. А мы видим, что на удалении 800-1000 метров там находится что-то вроде окопа, видим там перемещение. И мы понимаем, что в считаные минуты возникнет бой.

Я не командир, но понимаю, что расстояние не позволит ракете долететь, и предлагаю просто не стрелять, потому что неизвестно, что там конкретно происходит. И пугать не нужно, потому что если бы с нашей стороны произошел выстрел, завязался бы бой раньше времени, а нам нужно было проанализировать ситуацию. И буквально через 10–15 минут нам сказали, что это стоят наши союзники. То есть ночью мы подошли, развернулись, оказывается, в тыльную часть и смотрели в тыл. Ну это была такая небольшая ошибка. А союзниками были парни из «Хезболлы»[21].

Нам пришлось после того перегруппироваться, развернуться, и мы все то же самое сделали в считаные часы, развернулись. В этот момент начала работать БМка[22] с фронтальной стороны, и мы наблюдали за ракетами, которые полетели в сторону противника. Но они, к сожалению, не долетели до противника. Нас уже увидели духи и начали работать по нам с крупного калибра, начался бой-обстрел, мы начали просто укрываться. Пули пролетали рядом, работало что-то вроде ДШК[23] и ЗУ. ЗУ часто встречалось, очень часто. Она была у духов такой машиной, которая постоянно каталась и, так скажем, наводила шороху. Меня в этой командировке, в 2017 году, честно говоря, она просто достала.

Вообще на войне смерть — это либо статистика, либо ошибка. Но чаще всего это происходит по ошибке — ошибке командования, ошибке самого человека.

Ну и то начало штурма задалось в таком темпе. У нас был постоянно рабочий темп, сколько бы раз мы ни передвигались, нам постоянно приходилось окапываться, в день мы окапывались по 3–4 раза. Мы рыли под себя окопы, похожие на могилки, которые, перефразируя, использовали как «могилитари». Работали в стиле «милитари-могилитари». Ну и там прятались.

Героизм на войне

— Героических поступков я не совершил, считаю, потому что я всегда действовал точно так же, как и остальные, но были моменты героические.

Были люди разные, и по-разному люди погибали — каждый человек по-разному уходил. Один из случаев. У нас был очень плотный бой в 360 градусов, со всех сторон летели пули, снаряды. Мы оказались в эпицентре этого боя, и, значит, был момент: к пулеметному ДОТу полз один из наших бойцов. Ну, он уже в возрасте был, и он полз, зная, что вот-вот погибнет, но все равно туда напирал с гранатой в руке. С выдернутой чекой он погиб. Он уже был совсем рядом, но, видимо, не успел ее бросить и погиб с этой же гранатой в руке. Мы его перетаскивали. Этого человека потом с почестями в Москве хоронили[24].

Люди по-разному уходили, а вообще каждая смерть, она была героической, потому что каждый боец многого стоит. Я вообще не видел ни одного человека у нас, который бы когда-нибудь трусил. Естественно, по статистике были люди, которые вставали в ступор, не понимали, что происходит. Они не могли осознать, что происходит, кто стреляет, нужно ли бежать или нет. На войне нужно быть всегда в осознанном состоянии, нужно понимать конкретно ту задачу, которую ты решаешь. Нужно понимать «от А до Я», каждый шаг должен быть продуман. Если ты где-то ошибаешься, то, соответственно, ты погибаешь. Даже саперы находят какие-то мины, которые можно было бы оставить, не торопиться, но они начинают копаться в них, начинают изучать и пытаются их извлечь, не уничтожив. И вот на этой ошибке, бывает, часто погибают.

Бывают правила. Вот в Сирии, например, нельзя было ходить по устьям пересохших рек, там чаще всего ставят мины. Были такие люди, которые нарушали обычные правила и тем самым лишались жизни, а за этим шли больше последствия. Перед штурмом мы старались максимально сблизиться с противником, мы максимально близко подходили к его укреплениям, до 100 метров, где мы одним наскоком можем просто заскочить на пулеметный ДОТ, одним броском взять какой-то район или здание. В общем, когда мы перед штурмом подходим, и люди наступают на какой-нибудь заложенный фугас, соответственно, они палят все, что происходит, выдают нашу позицию, и бой начинается раньше, чем мы рассчитывали. Мы хотели подойти втихую, а тут духи начинают просыпаться и вести отражение нашей атаки. Но, слава богу, у нашей Компании не было таких невыполненных задач.

Есть такое выражение: «Даже сломанные часы дважды в сутки показывают правильное время». Ошибки совершат многие, и вся жизнь состоит из ошибок и на преодолении их последствий. Мы обретаем новый опыт после этого.

Отбойник (Быт во время командировки)

— Вообще война, сама война, из всей командировки занимает 5-10 процентов, все остальное — это быт. Быт мы налаживаем, переезжаем, разбиваем лагерь, строим спортзалы, кухни и так далее. У нас часто выходило так, что мы строим баню, это уже последний оплот нашего творения — и у нас сразу начинается штурм. Поэтому какие-то строения мы оставляли незавершенными.

Часто бывает так, что построил какое-нибудь здание и просто радуешься, а на следующий день тебе говорят, что нужно штурмовать.

Бывало такое, что мы раскидывали путанку для того, чтобы легкая техника не могла пройти, ну и люди чтобы не заскочили по периметру. И проводились такие работы: нам привезли отбойный молоток, там была скальная местность, и рельеф местности состоял из плит. Для того, чтобы пробить, нам привезли отбойник, и я с ним работал