пластиковый стаканчик с остатками вина; Мэриэллен в джинсовом комбинезоне сидела на пледе, вытянув ноги, и, казалось, больше всех наслаждалась сегодняшним вечером; Слик была сосредоточена, она подогнула ноги под себя и наклонила набок голову, слушая музыку так, как будто выполняла домашнее задание.

Патриция внезапно осознала, что в течение четырех лет она встречалась с этими женщинами каждый месяц. Она говорила с ними о своем браке и своих детях, вместе с ними грустила и смеялась, спорила с ними, видела, как они плачут. И где-то на этом пути, среди всех этих зарезанных студенток, пропавших детей, шокирующих секретов небольших городков и правдивых отчетов обо всех этих вопиющих событиях, навсегда изменивших Америку, она поняла две вещи: подобное может случиться с каждым, и, если мужья когда-нибудь застрахуют их жизни на кругленькую сумму, надо будет бить тревогу.

Helter skelter

Май 1993 года

Глава 3

– Если я не смогу заставить Блю садиться с нами за стол, когда там мама Картера, – поделилась Патриция с членами своего «не-книжного-клуба», – Кори тоже перестанет выходить к ужину. Она и так весьма разборчива в плане еды. Я обеспокоена тем, что это подростковые штучки.

– Так скоро? – удивилась Китти.

– Ей уже четырнадцать.

– Подростки – это не про цифры, – вздохнула Мэриэллен. – Это тот возраст, когда они перестают тебе нравиться.

– Тебе не нравятся твои девочки? – спросила Патриция.

– Никому не нравятся собственные дети, – пожала плечами Мэриэллен. – Мы любим их до смерти, но они нам не нравятся.

– Мои дети просто божеское благословение, – сказала Слик.

– Вернись на землю, Слик. – Китти вгрызлась в сырную соломку так, что крошки посыпались ей на колени. Недолго думая, она стряхнула их на ковер Грейс.

Патриция заметила, как их хозяйка вздрогнула.

– Никто не говорит, что ты не обожаешь своих детей, Слик, – сказала она. – Я люблю Бена-младшего, но я буду счастлива, когда он уедет в колледж и в этом доме наконец-то настанет покой.

– Думаю, что они капризничают во время еды из-за того, что видят в разных журналах, – поделилась Слик. – Можете себе представить, они называют это «героиновый шик»[19]. Я, например, вырезаю из журналов всю рекламу, прежде чем дать их Грир.

– Шутишь? – недоверчиво спросила Мэриэллен.

– И как ты находишь на это время? – удивилась Китти, разламывая соломку надвое, отчего еще больше крошек посыпалось на ковер.

Грейс больше не смогла этого выносить и протянула Китти тарелку.

– Спасибо, не надо, – отмахнулась Китти. – Мне и так хорошо.

Безымянный не-совсем-клуб заседал в гостиной Грейс с ее пушистыми коврами и умиротворяющим светом ламп. Над камином висела гравюра Одюбона[20] в рамке, прекрасно гармонируя с бледными колониальными цветами комнаты – серо-персиковым и пепельно-белым, темная поверхность пианино мрачно мерцала в углу. Все в этом доме было безукоризненно. Каждый раннеамериканский виндзорский стул, каждый столик из каштанового дерева, каждая китайская фарфоровая лампа – все в комнате выглядело так, как будто всегда тут и находилось, а дом был попросту выстроен вокруг.

– Подростки утомительны, – сказала Китти. – И от этого только хуже. Завтрак, стирка, уборка, обед, уроки. И все одно и то же, каждый день. Если что-то меняется, ну, хоть чуть-чуть, они орут как резаные. Честно, Патриция, расслабься. Оставь эти сражения с ветряными мельницами. Ничего особенного не произойдет, если дети оставят что-то на своей тарелке или если вдруг один раз у них не окажется чистого белья.

– А что, если как раз в этот день они попадут под машину? – спросила Грейс.

– Уверяю тебя, – усмехнулась Мэриэллен, – если Бен-младший попадет под машину, состояние его трусов будет волновать тебя меньше всего.

– Не обязательно, – сказала Грейс.

– А я замораживаю сэндвичи, – неожиданно выпалила Слик.

– Что ты делаешь? – переспросила Китти.

– Чтобы сэкономить время, – затараторила Слик. – Я готовлю сэндвичи для детей, по три на каждый день, пять раз в неделю, итого шестьдесят штук. Каждый первый понедельник месяца я делаю их все и кладу в морозилку. Каждое утро я достаю по одному и кладу в их пакеты. К обеду они как раз размораживаются.

– Надо будет попробовать, – задумчиво проговорила Патриция, думая, что это, должно быть, действительно фантастическая идея, но ее слов никто не услышал из-за громкого смеха Китти и Мэриэллен.

– Это экономит время, – упрямо повторила Слик, защищаясь.

– Нельзя замораживать сэндвичи, – сказала Китти. – Подумай, что происходит с их содержимым. А соус?

– Никто не жалуется.

– Потому что никто их не ест, – парировала Мэриэллен. – Они либо выбрасывают их в мусорку, либо продают каким-нибудь дурачкам. Спорим, что они не съели ни крошки из этих твоих фирменных обмороженных сэндвичей.

– Дети любят мои обеды. – Слик явно обиделась. – Они не стали бы мне врать.

– О, Патриция, у тебя новые серьги! – сказала Грейс, меняя тему разговора.

– Да. – Патриция повернулась так, чтобы свет из окна упал на ее новые сережки.

– И сколько же они стоят? – спросила Слик, и все несколько оторопели. После Бога вопросы о деньгах были следующей темой, которую не следовало затрагивать в приличном обществе.

– Картер подарил их мне на день рождения.

– Выглядят дорого, – продолжала Слик, удваивая свою бестактность. – Хотела бы я знать, где он их раздобыл.

Обычно Картер дарил всякую ерунду, которую покупал в ближайшей аптеке[21], но в этом году Патриция получила серьги с жемчугом. Сегодня она надела их, так как страшно гордилась, что наконец-то получила настоящий подарок. Теперь она подумала, что кто-то может решить, что она воображает, и заговорила о другом.

– Тебя не беспокоят болотные крысы? – обратилась она к Грейс. – На этой неделе я видела двух на заднем дворе.

– Когда Беннетт устраивается снаружи, он всегда держит под рукой дробовик. А я не вмешиваюсь. Но нам следует начать разговор о книге, если не хотим уйти отсюда за полночь. Слик, я полагаю, ты хочешь начать?

Слик выпрямилась, пошуршала своими записями и прочистила горло.

– Книга этого месяца – «Хелтер Скелтер» Винсента Буглиози[22]. Я думаю, это самый настоящий обвинительный акт так называемому лету любви, во время которого и произошли те трагические события, после которых Америка сбилась с пути.

В этом году в поле интересов «не-совсем-клуба» попала криминальная классика: «Helter Skelter», «Хладнокровное убийство», «Зодиак», «Незнакомец рядом со мной» Энн Рул и новое издание «Рокового видения»[23] с дополнительным эпилогом, рассказывающим читателю о вражде автора с его главным героем. Среди приятельниц только Китти еще до 1988 года читала отчеты о реальных преступлениях, потому в этом году остальные решили восполнить пробелы в своих знаниях о самых громких расследованиях.

– Буглиози вообще стал рассматривать это дело не с того конца, – заявила Мэриэллен. Так как ее муж, Эд, служил в полиции Норт-Чарлстона, она считала, что знает о расследованиях все. – Если бы они с самого начала не отнеслись к уликам столь небрежно, то могли бы выстроить обвинение на вещественных доказательствах и не застревать в стратегии, придуманной Буглиози