Химичка имела привычку приходить на уроки в бигуди – их стыдливо прикрывала вязаная мохеровая шапка.

Учительница истории – милейшая женщина, мой фаворит среди школьных педагогов – к рассказу о войне Алой и Белой розы непонятным образом могла приплести подробности своей собственной личной жизни, так что нам, коварным школярам, ничего не стоило превратить ее урок в балаган.

Возможно, мне не слишком повезло со школой. Сашка говорит, что в ее школе учителя «ниче так, норм». Но если даже мы – я, Натка, наши одноклассники и однокашники – вынесли хоть что-то полезное из школы, которая была далеко не идеальной, выросли, выучились и стали приличными людьми – то каким же трамплином в жизнь может стать элитное учебное заведение?

Сеньке, счастливцу, выпал шанс, которого у нас не было.

Первого сентября Натка плакала. Расчувствовалась!

А как она могла не расчувствоваться?

Все было так торжественно и красиво!

Клены у широко распахнутых по случаю праздника школьных ворот прощально шуршали и время от времени роняли резные листья, как скупые слезинки.

Темные ели у крыльца зеленели сурово, но жизнеутверждающе. Мол, будет трудно, но вы, дети, молодые побеги, обязательно прорастете сквозь бетон.

В школьном дворе волновалось синее, в белой пене кружев и бантов, живое море: базовым цветом форменной одежды шоко-школьников была «берлинская лазурь».

Натка, не первый год работающая на верстке в газете, с дизайнерской таблицей «Пантон» была знакома и названию цвета школьной формы не удивилась.

Поначалу.

Потом-то у нее возникли смутные сомнения: а случайно ли эта их лазурь – именно берлинская?

– Анна Беккер! София Вагнер! Герман Дельвиг! – проводила перекличку своих новобранцев учительница Яна Арнольдовна Герц.

Как на подбор, одни немецкие фамилии…

– Ольга Кляйн! Арсений Кузнецов!

– Прям будто в гестапо нас с Сенькой затащили, – пробормотала себе под нос Натка, ощущая себя несколько неуютно.

Как будто они с Сенькой не такие, как все тут.

Как будто они хуже других.

А почему это они хуже?

Потому что на Натке бриллиантов нет, как на других мамашах?

Так это же не говорит о том, что у нее этих бриллиантов вовсе не имеется.

Да у нее, может, дома целая куча этих бриллиантов! Полный комод. И все фамильные, от прапрабабушки, личной фрейлины государыни императрицы.

Просто Натка воспитана хорошо и не тычет своими бриллиантами в нос окружающим.

Кто вообще надевает платья в пол и драгоценности будним утром?!

Ну кто – Алена Дельвиг надевает.

И мама девочки Вагнер тоже.

Обвешались сверкающими каменьями так, что даже лапы елок, по опыту знающих, каково это – в праздничном убранстве щеголять, насмешливо вздрагивают.

Нормальные люди одеты нарядно, но со вкусом, соответственно ситуации: в элегантные костюмы. Как Натка, например, на ней песочного цвета брючная двойка с белой блузкой. Не с миланского показа мод, конечно, но из «Зары», что вполне прилично…

А фрау Дельвиг и Вагнер шуршат шелками и бархатом, звенят браслетами…

Вееров из павлиньих перьев им не хватает – прятались бы за ними, шушукаясь, чтобы не нервировать нормальных людей.

Очень Натке не нравилось то, что, шушукаясь, фрау поглядывают на нее.

И что им не так, спрашивается?

Она красивая молодая дама и держится с достоинством, благородно – вон, до сих пор не схватила шушукающихся фрау за бархатные бретельки, не встряхнула пытливо: в чем дело? Какие ко мне претензии?

С Мариной Вагнер Натка уже разговаривала накануне.

Эта самая Марина первой составила компанию Алене Дельвиг в родительском комитете и обзванивала всех остальных накануне со странным вопросом:

– Вы требования к букетам знаете?

– Требования к букетам? – озадачилась Натка.

В ее школьные годы никаких требований к букетам не существовало. Желательно было, чтобы он, букет этот, имелся, но если нет – ничего страшного. Приносили с собой, как говорится, праздничное настроение, оно и служило самым главным украшением.

– Родительский чат не читаете? – Марина Вагнер укоризненно поцокала языком, мол, с кем приходится дело иметь, совершенно безответственные люди! – Вчера же написали: взрослые букеты – только розовые. В смысле, из роз. Это любимые цветы Яны Арнольдовны. Розы берем только красные или бордовые, лучше всего эквадорские, длина стебля до метра, размер цветка порядка десяти сантиметров. Не заворачиваем!

– Но почему?..

– Что – почему? – Марина быстро теряла терпение. – Непонятно, что с завернутыми букетами потом возиться долго? И домой их везти как? А пятнадцать однотипных розовых букетов мы аккуратненько в клееночку завернем, срезы влажной тряпочкой обернем, в багажник положим и довезем куда надо в лучшем виде. Хоть домой, хоть в магазин на реализацию, если Яна Арнольдовна предпочтет деньгами…

Натка никогда раньше не задумывалась о том, что происходит с букетами, подаренными учителям. Да, если рассматривать их с точки зрения оптимизации и монетизации, деловитая Марина Вагнер права…

– Хорошо, мы купим розы, – сказала она в трубку. – Но стебли метровой длины – это не слишком ли? Детей за ними видно не будет!

– Вы чем слушаете, Наталья? – рассердилась фрау Вагнер. – Я же по-русски сказала: это взрослые букеты! Те, которые принесем и вручим мы, родители! С детьми, конечно же, другая история…

– То есть нужны два букета?!

– Разумеется! Букеты первоклассников должны быть небольшими, округлыми, и вот их мы тщательно упаковываем, чтобы ребенок не запачкался пыльцой, не укололся шипами, не намочил форму.

– А…

– Позвольте, я договорю! Детский букет – обязательно яркой расцветки! У нас будет фотосессия и видеосъемка, пожалуйста, не испортьте общую картинку какими-нибудь унылыми темными ирисами или бурыми астрами.

Натка поперхнулась невысказанными словами.

Красно-коричневые астры для нее лично были символом Первого сентября.

Бабушка всегда покупала им с Леной именно такие, а иногда еще ярко-желтые дубки: это были самые дешевые цветы, и их характерный запах – густой, торжественный и строгий – идеально подходил грустному празднику, отсекавшему очередное лето, полное тепла и свободы.

Бабушке нравились темно-красные астры, она всегда готовила три букета: один – для Лены, второй – для Натки, третий – в вазу из толстого синего стекла. Вазу она ставила на комод, поверх кружевной белоснежной салфетки…

Натка с Леной возвращались из школы – слегка утомленные первым после долгих каникул учебным днем, возбужденные праздником и встречей с одноклассниками, полные впечатлений и смутного беспокойства: впереди очередной школьный год, новые предметы, заботы и тревоги… А дома их встречал и обволакивал горьковатый, как успокаивающий чай, запах красно-бурых астр…