– Милости прошу к нашему шалашу! – воскликнуло чудище человеческим голосом. – Проходите, гости дорогие! Не стесняйтесь, не робейте, а вина весёлого отпейте!

Он вернулся за свою Стойку и теперь казался Иветте уже не таким страшным и диким.

– Кто ты такой и что хочешь от нас? – храбро спросил Адамис, сделав шаг навстречу.

– Я – сын гор, можно просто Горец, а это – моя Стойка. – И он широким жестом обвёл рукой странное сооружение, за которым стоял. – Я торгую вином. Кровь лозы – вино, оно для жизни нам дано!

– А что такое горы? – полюбопытствовал Адамис. – Я никогда не видел в нашем мире никаких гор.

– Вах-вах, джигит, не знаешь, что такое горы! Я вам щас песню спою. – И он запел-затянул неожиданно звонким и сильным голосом:

Слева горы, вай, вай,

Справа горы, вай, вай,

До чего ж красивый край.

А вина́ там, вай, вай

Только подливай, вай,

И красивую песню запевай.

– Только в горы мне вернуться уж не суждено! Только в вине горы увидать мне суждено! – вдруг грустно добавил он.

– Почему? – удивился Адамис.

– Таков закон. Кто с гор однажды добровольно сошёл, тот в низине дом навечно обрёл, – ответил тот.

– Зачем же ты ушёл оттуда? – Адамис никак не мог понять этого странного человека.

– Мир повидать, себя показать! Какой любопытный! – Горец погрозил Адамису своим волосатым пальцем. – Много будешь знать, скоро состаришься!.. Попробуй вина, красавица, – обратился он вдруг к Иветте, достав из-за Стойки тёмную бутыль с красной жидкостью. – Вкусный вино, первый сорт! Что желаешь – увидишь, что желаешь – узнаешь, намного умнее станешь!

Иветта слегка растерялась от такого натиска и какое-то время не знала, что сказать.

– Что же я смогу узнать, если выпью твоего вина? – наконец спросила она.

– Добро, и зло, и тьму, и свет, и всё, что скрыто от людей, – продекламировал Горец. – Я принёс в дар человечеству истинное знание. Мои вина даже могут показать вам будущее!

– Зачем нам его видеть? – поинтересовался Адамис.

– Вай-вай, джигит, зачем себя и меня обманывать? – Сын гор пронзительно взглянул на него из-под лохматых чёрных бровей. – Разве ты не хотел знать свою цель? Когда узнаешь ты, что предначертано тебе судьбой, то вмиг поймёшь предназначенье в мире сём.

Адамис даже вздрогнул от такой проницательности Горца и невольно опустил глаза. Тот попал в его больное место. Он уже давно мучился вопросом, кто он такой и для чего живёт в этом мире. Однако в том, чтобы получить знание так, как предлагал торговец винами, было, как ему казалось, что-то неправильное, что-то противоестественное. Полученное таким путём, знание уже не будет даром мира. Выйдет, что он взял его обманом или силой. Не обесценится ли тогда и само знание?

Адамис поднял глаза и сказал:

– Зачем торопить события? Я и так со временем узнаю своё предназначенье, для этого не обязательно заглядывать в будущее.

– Тот, кто бросает миру вызов и берёт от него, что и когда ему нужно, подобен джигиту, который укрощает строптивого коня и скачет на нём куда пожелает, а тот, кто смиренно ждёт от мира милостей, подобен собаке, которая, виляя хвостом, дожидается подачек от своего хозяина, а получает взамен одни пинки.

Адамис не очень понял сравнения Горца, но решил его больше не расспрашивать.

– Пойдём, Иветта, – обратился он к возлюбленной, собираясь уходить.

– Хорошо, хорошо, не хочешь будущее, давай настоящее, – засуетился Горец. – Хочешь себя как есть увидать? Хочешь свою суть познать?

– Я познаю́ себя через мою любовь к Иветте. Мне хватает того, что я вижу себя в её глазах! – твёрдо ответил Адамис.

– Ты ведь не трус, джигит, да? – прищурился Горец. – Тот истинный мужчина на коне, кто не боится новых знаний о себе.

Иветте, до этого молча слушавшей разговор мужчин, но не очень понимавшей его суть, теперь стало любопытно, какую тайну о них хочет раскрыть им этот любитель складно говорить. Неужели его вино может помочь Адамису и ей по-настоящему познать самих себя? Честно признаться, Иветте хоте́лось взглянуть на себя со стороны, чтобы узнать свою истинную сущность. Видеть себя в глазах Адамиса, который её любит и поэтому пристрастен, ей было мало. Иветте нужно было чистое, объективное знание о себе.

– Я бы попробовала твоего вина, сын гор, – мечтательно сказала она.

– Молодец, красавица! Такой смелый женщина! Награда ждёт того, кто сердцем храбр и страх свой одолел.

Иветте стало приятно от похвалы Горца, Адамис же несколько смутился от того, что оказался менее решительным, чем его возлюбленная. Он тут же поспешил взять инициативу в свои руки.

– Хорошо, мы купим у тебя вина. Ты тоже отпускаешь в кредит, как Лавочница?

– Э, нет, какой хитрый, – улыбнулся Горец. – Никакой кредит, только обмен.

– Что такое «обмен»? – полюбопытствовал Адамис.

– Одну историю из жизни расскажи – и целый рог вина ты получи. Такой закон. Ты мне рассказ – я тебе вино. Честный обмен.

– Какую же историю ты хочешь услышать?

– Как ты свой красавиц повстречал, как Иветта впервые увидал.

– Хорошо, я согласен подарить тебе эту историю, если моя подруга не возражает.

Иветта была не против, ей уже не терпелось отведать волшебного напитка, дающего знание. Цена за это знание показалась ей совсем незначительной. Разве они потеряют что-то, если поведают Горцу историю о том, как впервые узрели друг друга? Она молча кивнула в ответ на вопрошающий взгляд Адамиса.

Тот медленно повёл свой рассказ, стараясь максимально точно передать все свои чувства и мысли. Иветта иногда дополняла его своими воспоминаниями. Глаза Горца горели каким-то странным светом, как будто их воспоминания и чувства были для него самого́ пьянящим и сладким вином.

Наконец рассказ был окончен. Сын гор достал из-за стойки три загнутых, сужающихся книзу сосуда и разлил в них вино из бутыли. Один сосуд он подал Адамису, другой – Иветте, а третий взял сам.

– Выпьем же за знание и за свободу получать это знание! До дна! – провозгласил он и первым осушил свой сосуд. Адамис с Иветтой последовали его примеру.

* * *

Это было очень необычное ощущение. Адамис помнил только, что вначале вино обожгло гортань, затем внутри, в области живота, стало очень тепло, и это тепло начало постепенно разливаться по всему телу. Потом неожиданно что-то потянуло его вверх, и не успел он ничего понять, как почувствовал себя парящим на довольно большой высоте и с этой высоты взирающим на землю.

Адамис увидел двух обнажённых людей – мужчину и женщину, лежащих на земле рядом друг с другом. Он понял, что лицезрит себя и Иветту со стороны. Горец со Стойкой куда-то исчезли. Или Адамис просто перестал их замечать?